Триллион евро. Антология западноевропейской современной фантастики

Год издания: 2007

Кол-во страниц: 352

Переплёт: твердый

ISBN: 978-5-8159-0755-3

Серия : Зарубежная литература

Жанр: Фантастика

Доступна в продаже
Цена в магазинах от:   240Р

Вот уже несколько десятилетий европейская научная фантастика находится в тени англо-американской, что совершенно несправедливо, как доказывает эта антология, составленная известным немецким писателем Андреасом Эшбахом, автором таких бестселлеров, как «Видео Иисус», «Железный человек», «Нобелевская премия» и т.д. Она включает новеллы, написанные ведущими фантастами Европы.

«Началось с того, с чего начинаются все авантюрные истории: с безумной идеи. Дело было в 2002 году, европейская валюта только что вошла в обиход и всюду была общей темой для разговоров.

Когда я пришел в издательство "Люббе", мы говорили об оформлении книги "Один триллион долларов", что и подвело нас к "Триллиону евро" и шутливому вопросу, не станет ли это названием моей следующей книги. Вот и идея! Почему не издать антологию, где были бы собраны рассказы лучших авторов научной фантастики евро-зоны - на тему евро, общей экономики и единой Европы? И началось...»

В антологии представлены авторы:

Андреас Эшбах
Жан-Марк Линьи
Элия Барсело
Паси Яаскеляйнен
Жан-Клод Дюниак
Танассис Вембос
Пьер Бордаж
Михаэль Маррак
Валерио Евангелисти
Сара Доук
Маркус Хаммершмитт
Эдуардо Васкеризо
Ален Дартевель
Чезар Мальорк
В.Дж.Мэрисон
Вольфганг Ешке

 

 

 

Andreas Eschbach

EINE TRILLION EURO

Перевод с немецкого Т.Набатниковой

 

Содержание Развернуть Свернуть

Содержание

В поисках европейской научной фантастики.
Вступительный очерк Андреаса Эшбаха 5

Андреас Эшбах. Триллион евро 13
Жан-Марк Линьи. Ураган 41
Элия Барсело. Тысяча евро за жизнь 55
Паси Яаскеляйнен. Дом-привидение,
Ракетно-фабричная улица, 1 83
Лео Лукас. Эй, с чипом! 103
Жан-Клод Дюниак. В садах Медичи 111
Танассис Вембос. Кто платит за переправу? 127
Пьер Бордаж. Еврозона 147
Михаэль Маррак. Исторгнутые 164
Валерио Евангелисти. Бегство из инкубатора 194
Сара Доук. Традиционный сбор 230
Маркус Хаммершмитт. Утка Вокансона 245
Эдуардо Вакверизо. Цена денег 260
Ален Дартевель. Правда о смерти Марата 271
Чезар Мальорк. Стена за триллион евро 282
В.Дж.Мэрисон. Отзвучавшая музыка 301
Вольфганг Ешке. Ожерелье 319

Почитать Развернуть Свернуть

АНДРЕАС ЭШБАХ
ТРИЛЛИОН ЕВРО


Их корабль со скрежетом взбирался всё выше, пока лёд не начал лопаться под килем. Льдины отплывали от корпуса, уныло плюхаясь, белые, мелкие, какие-то невыразительные. Сразу после этого пол снова поднимался на дыбы, нос корабля упирался в следующие пласты льда, и так снова и снова. Корка льда, которую они крушили, была не такой уж и толстой: время года не то и не та широта. Но лёд всё же был.
Он стоял у штурвала и правил вперёд, не спуская глаз с компаса и спутникового навигатора GPS, точно следуя заданному курсу. И временами ему казалось, что он стал огромным оком величиной во всё небо, глядящим с большой высоты вниз, на бескрайний океан и на игрушечный кораблик, который со смехотворным старанием пытается не дать океану замёрзнуть. Маленькая чёрная точка, оставляющая за собой в бескрайнем белом поле тёмный пенистый след, который быстро затягивало льдом. Несколькими милями дальше — вторая точка, и ещё одна, а кроме них — лишь лёд, бесконечный и неумолимый. Разве был у них шанс изменить судьбу? Никакого шанса.
По баку ходит машинист и собирает в ведро обломки льда, заброшенные на борт. У него волнистые светло-рыжие волосы и борода, его зовут Свен, и он похож на викинга, которого каким-то чудом занесло в XXI век. Он ставит ведро к теплу в машинном отделении, ждёт, когда лёд растает, и на этой воде готовит варево, по которому все на борту сходят с ума. Свен называет его «кофе ледникового периода».
Ибо, если не считать той минимальной примеси солёной морской воды, которая придаёт кофе особый аромат, лёд, который они крушат, состоит из пресной воды. В том-то и вся беда.

Год от года в Европе нарастало число природных катастроф. Бури невиданных доселе масштабов бушевали над старым континентом, великими потопами обрушивались наводнения — одно опустошительней другого, непогода выходила за рамки всех представлений. Бывали годы полегче и потяжелее, но в целом всё стало хуже, чем раньше. Град неслыханной разрушительной силы уничтожал урожаи фруктов, внезапные свирепые морозы губили целые плантации в тех местностях, где даже в преданиях ни о чём подобном не упоминалось. После полувека благополучия, а то и избытка еды неурожаи снова превратились в серьёзную проблему, и призрак голода опять вернулся в Европу.
Причиной всего этого стало изменение климата, наметившееся в последние несколько десятилетий, — так называемое глобальное потепление. В то время как учёные ещё спорили о причинах этого изменения — то ли его вызвала промышленная деятельность человечества, то ли оно произошло бы всё равно, даже если бы человечество осталось сидеть в пещерах, завернувшись в медвежьи шкуры, — его последствия уже проявили себя по всей Земле. На первых порах — в климатически экстремальных областях. Орнитологи на холодном Лабрадоре стали отмечать, что весна наступает год от года раньше на один-два дня. В Сибири начали оттаивать почвы, которые веками пребывали в состоянии вечной мерзлоты. В жарких регионах Африки исчезали озёра, которые с незапамятных времён служили картографам точками отсчёта.
Однако Европе глобальное потепление парадоксальным образом грозило новым оледенением.
Собственно говоря, по своему географическому положению Европа и так обречена на участь холодного, неприветливого континента. Ведь Ирландия и Великобритания лежат на той же широте, что и Берингово море, Аляска и Восточная Сибирь. Если сдвинуть Германию по глобусу вдоль своей широты, она совместится с канадской провинцией Манитоба, в которой растёт много лесов, но мало пшеницы, и уж точно не растёт виноград «рислинг». Берлин лежит севернее восточносибирского Комсомольска-на-Амуре, Флоренция — севернее Владивостока, а Гамбург настолько же близок к своему полюсу, как острова Огненной Земли — к своему. Норвегия и Финляндия расположены на той же широте, что и Южная Гренландия, покрытая вечным льдом.
Европа не покрыта льдом только благодаря Гольфстриму. Гигантские массы воды, разогретые в Мексиканском заливе интенсивным солнечным излучением, беспрерывно текут к северо-востоку Атлантики, пока не достигнут Европы, и лишь тогда отклоняются на север. Проносясь над этим тёплым течением, холодные ветры из Арктики согреваются, насыщаются его влагой и к тому моменту, когда достигнут европейского материка, превращаются из зловещих ледяных бурь в тёплый источник животворного дождя. В свою очередь, воды Гольфстрима остывают, концентрация соли в них возрастает за счёт процесса испарения, так что они становятся тяжелее, чем окружающие их «нормальные» атлантические воды, вследствие чего они опускаются к морскому дну и юго-западнее Гренландии изливаются в глубины атлантического бассейна в виде мощного подводного водопада. Это, в свою очередь, создаёт тягу, которая непрерывно подсасывает из Мексиканского залива в сторону Европы новые нагретые воды, таким образом поддерживая механизм Гольфстрима.
Однако вследствие глобального потепления начинают таять полярные льды. Их пресная талая вода легче морской и поэтому растекается по обширным площадям. Замерзает она тоже быстрее и, с началом зимы, образует тонкие пространные покровы льда, которые в Северной Атлантике изолируют тёплые тропические воды от ледяного арктического воздуха. Вследствие этого воздух с Северного полюса меньше нагревается и меньше пропитывается влагой, прежде чем достигнуть Европы. И, наоборот, испаряется меньше тёплой воды, и как раз это и есть самое опасное: содержание соли из-за этого остаётся постоянным, вода не тяжелеет и не опускается вниз, а течёт себе дальше к северу, чтобы, в конце концов, смешаться с водами Гренландского и Норвежского морей. Подводный водопад иссякает, угасает тяга, которая подгоняла Гольфстрим, и понадобятся тысячи лет, чтобы снова привести его в движение.
Замеры в начале XXI века показали, что поток Гольфстрима по сравнению с началом ведения таких измерений ослабел уже на двадцать процентов.
Нагрев Северного полушария приблизительно на пять процентов, по оценке учёных, привёл бы к полной остановке течения.
И всё шло к этой пороговой цифре. Ни один серьёзный прогноз не оставлял надежды.
Таким образом, в Европе через несколько лет должен был воцариться такой же климат, как на Южной Аляске или в Центральной Сибири. Будет холодно и сухо, и бльшая часть почвы будет надолго промерзать. Но если Аляска и Сибирь по большей части были незаселёнными, в Европе жили полмиллиарда людей — и куда же им было деваться? Конечно, поначалу, когда зависимость только-только обозначилась и прогнозные расчёты проводились ещё в строгой секретности, уехать было ещё можно. Кто вовремя сумел сориентироваться, тот уехал. Но когда неотвратимость беды стала однозначной, страны юга перешли к конфискации земельных участков и домов, принадлежащих европейцам. Повсеместно разом возникли ограничения на иммиграцию, даже в бедных африканских странах, которые ещё десять лет назад готовы были ковровые дорожки расстилать перед всяким приезжим с деньгами и образованием. А цены на недвижимость достигли там высоты, которая была за пределами представимого.
Кое-кто, конечно, ускользнул от всех мер. Кое-кто всегда ускользает. У сверхбогатых всё равно так или иначе нет родины, а некоторым просто повезло, но для всех остальных эмиграция стала невозможным выбором. Тем более, что это была бы уже не эмиграция, а второе великое переселение народов.
Оставшиеся пытались приспособиться. При помощи теплиц из прочного стекла противостояли опасностям неурожая; и если уж не могли воспрепятствовать налётам ледяных бурь, то надеялись хотя бы отвоевать у них энергию при помощи ветряков. Политики всех партий демонстрировали боевой дух и уверенность, что кризис будет преодолён, а новая ориентация позволит приноровиться к изменившимся условиям. Однако в тиши кабинетов, вдали от микрофонов и видеокамер от их уверенности не оставалось и следа. Европа сползала в упадок, и ничто не могло остановить этого.
Тогда и произошло эпохальное, историческое событие, всколыхнувшее мир. К Земле приблизился гигантский космический корабль внеземного происхождения и совершил посадку вблизи Страсбурга.

Французская полиция огородила всю местность. Шёл дождь, холодный, ледяной дождь посреди июня, что в прежние времена сильно бы всех удивило. Представителей средств массовой информации подпустили к космическому кораблю чуть ближе, а группу избранных учёных — ещё ближе. Несколько танков заняли огневую позицию — скорее из чувства долга, нежели из уверенности, что в случае чего они смогут что-то предпринять. В небе патрулировали истребители, воздушное пространство тоже было заблокировано.
Когда, наконец, дождь перестал, в нижней части металлически поблёскивающего летательного аппарата открылся люк, и оттуда выдвинулся, упершись в землю, наклонный пандус.
«Как в кино», — говорили с видом знатоков многие из зрителей. В зависимости от возраста, они вспоминали при этом «Инопланетянина» или «Марс атакует».
По пандусу на землю сходила разномастная группа существ причудливого вида. Толпа зрителей дружно ахнула, а телевизионные комментаторы на время забыли комментировать. До паники, естественно, дело не дошло, как-никак многие были уже хорошо подготовлены к такому явлению благодаря «Звёздным войнам». Пришельцы целеустремлённо двинулись к ограждению и к ожидающим позади него зрителям, которые немного отодвинулись, но потом, когда оказалось, что космические гости свободно и даже без акцента говорят по-французски, кое-кто начал просить автографы, и существа из глубин Вселенной с удивительной готовностью откликались на эти просьбы.
В это время полицейские пробивались сквозь толпу, чтобы спросить у пришельцев, чего они хотят.
— Проводите нас, пожалуйста, в ваш парламент, — сказал один из внеземных, существо ростом метра в два с половиной, приятно пахнущее цветами, с парой дюжин глаз на концах подвижных, как у медузы, щупалец.
Один из полицейских на это заметил, что до Парижа отсюда добрых четыреста километров. И не будут ли они против, если их отвезут туда на автобусе? Или они предпочтут добираться на своём космическом корабле?..
Щупальцеглазый воззрился на молодого человека сразу несколькими щупальцами.
— Пожалуйста, простите мне, неместному, эту неточность. Мы подразумевали, естественно, Европарламент.

Лимузин, который вёз из аэропорта Страсбурга на авеню дель Европа президента комиссии и спикера внешнеполитического комитета Евросоюза, ехал с синей мигалкой и мотоциклетным эскортом.
— Так чего же они хотят? — спикер невольно подался на сиденье вперёд.
Мужчину, к которому он обращался, звали Бенедикт Мейерхоф, в кругах европейских институций он был известен как человек со всеведущим лэптопом. Этот лэптоп и здесь, в машине, был при нём — разумеется, в раскрытом виде на коленях, и он перебирал клавиши своими костлявыми, нервными пальцами, хотя никто его не спрашивал ни о каких цифрах или сведениях.
— Гешефта. Они хотят делать с нами бизнес, — повторил Мейерхоф. Его голос всегда звучал так, будто он шептал, независимо от громкости. — Они говорят, что хотят предложить нам сделку.
Президент комиссии покачал головой.
— Честно говоря, мне всё ещё кажется, что я вот-вот очнусь от самого странного в моей жизни сна.
Некоторое время все трое молчали, но мигалка продолжала вращаться, улицы проносились мимо, и вообще всё оставалось прежним. Включая и вывороченные вчерашней бурей деревья на обочине, и вновь начавшийся холодный дождь.
— М-да, — вздохнул голландец. — Если бы это был сон.
Спикер уже в который раз изучал крупноформатные фотографии пришельцев из космоса. Ни одно существо не походило на другое, но, судя по тому, что о них рассказывали, все они владели основными европейскими языками.
— Должно быть, они уже давно вели за нами наблюдения, — сказал он.
— Это очевидно, — кивнул Бенедикт Мейерхоф.
— Спрашивается, почему они не объявились раньше?
— Вот именно, — поддакнул президент комиссии.
Бенедикт Мейерхоф пробежался пальцами по клавиатуре своего лэптопа. Ходили слухи, что он каким-то таинственным образом сросся со своим компьютером и мог бы умереть, если этот прибор у него отнять.
— Они говорят, — объяснил он, — что до сих пор просто не видели спроса на свои услуги.

Щупальцеглазый, судя по всему, был у них главным. Рядом с ним не то сидело, не то стояло, точно не разберёшь, переливающееся пурпуром, тощее, как черенок метлы, существо с одной-единственной, складывающейся втрое рукой. При разговоре это существо издавало свистящие звуки и имело некоторые трудности с произношением английского th. Несколько четвероногих гномов, поросших шерстью, ростом едва по пояс человеку, с выпученными глазами и огромными прозрачными ушами, шелестевшими при каждом движении, водрузили на стол переговоров что-то, похожее на эмалированный тазик, полный слизи.
— Наш, эм-м... как у вас говорят, юрисконсульт, — представили гости тазик присутствующим членам Европарламента.
Паукообразное существо о двенадцати ногах, шаровидное тело которого вспыхивало разными цветами, заняло место рядом с щупальцеглазым и похвалило кожаное кресло за его удобство.
— Время вам дорого, оно у вас не краденое, равно как и наше, поэтому давайте сразу приступим к делу, — сказал щупальцеглазый после того, как были представлены все присутствующие (никто не разобрал имён пришельцев; оставалось только надеяться на звукозапись, чтобы расшифровать эти имена позднее). — Мы, представители одной межгалактической фирмы, хотим сделать вам предложение, которое, по нашему мнению, должно вас заинтересовать.
— Мы прибыли, кстати, с санкции Галактического Совета, — сказала слизь в тазике, брызнув через край маленькой капелькой, которая плюхнулась на стол. — Вот заверенная копия этой санкции.
Люди с единодушной озадаченностью воззрились на это белёсое выделение на тёмной деревянной поверхности стола.
— Заверенная копия? — эхом повторил спикер Европейского Союза.
Слизь вздохнула так, будто ей давно и страшно надоело всякий раз объяснять одно и то же.
— Генетическое кодирование. Сочетание аденин-тимин принято за единицу, сочетание гуанин-цитозин — за ноль. При желании вы можете его секвенировать. Мы перевели весь текст в ваш код ASCII. Помимо санкции и юридического заверения, имеется и подробная документация, справочник по арбитражным предписаниям и так далее, разумеется, на всех языках, которые употребляются на вашем континенте.
— Понятно. Большое спасибо. — Спикер кивнул учёным, которые на всякий случай тоже присутствовали на переговорах.
Одна из биологов достала два предметных стёклышка и соскребла ими со стола заверенную копию центральногалактической санкции.
Щупальцеглазый издал какой-то звук, который, возможно, был эквивалентом покашливания.
— Итак, суть вот в чём, — сказал он, сцепив свои большие семипалые лапы. — Я хочу без околичностей сразу перейти к делу. Вашему континенту грозит оледенение. Не сегодня и не завтра, но через одиннадцать-двенадцать лет Европа будет представлять собой климатическую пустыню — холодную, безжизненную и бесплодную. Вы знаете это, мы это тоже знаем. Возникает вопрос — что делать?
Уж теперь-то он целиком завладел вниманием всех присутствующих. Во всяком случае, людей.
— Мы предлагаем вам, — подхватило паукообразное существо, — воспроизвести Европу на Луне, со всем, что в ней есть, и переселить туда всех европейцев. Разумеется, ту Европу, в которой будет царить проверенный, зарекомендовавший себя климат.
— Такого рода проекты — наша основная специализация, — добавил щупальцеглазый.
— При желании мы назовём и другие проекты, которые могут служить нам рекомендацией, — заявила слизь.
Президент комиссии поднял руку.
— Извините, я не уверен, правильно ли мы вас поняли. Вы сказали: воспроизвести?
Черенок от метлы постучал пальцем по столу.
— Идентичную копию. Каждую гору, каждую долину, каждую реку — всё как в оригинале. Включая все города, дома, улицы и железные дороги, и, естественно, включая все подземные сооружения, трубопроводы, телефонные кабели и тому подобное. Каждое дерево и каждый куст, и даже каждый камешек на пляже.
— Линии побережья будут идентичны, а омывающие моря будут простираться до границы, которую вы нам укажете, — сказало паукообразное существо. — При этом воду мы, естественно, возьмём не с Земли, а с одного из спутников Юпитера.
— Который, как нарочно, тоже носит имя Европа, — дополнила слизь и весело забулькала.
Представители Европарламента растерянно переглянулись.
— Воспроизвести Европу? — повторил ещё раз президент комиссии. — Да, но разве такое возможно?
— Вполне, — заверил щупальцеглазый. — Как уже было сказано, это наша специализация. Наша фирма имеет в таких делах многотысячелетний опыт.
— Хорошо, прекрасно, пусть так. Но это всё равно не выход. Ведь на Луне... Мы будем отрезаны от остального мира. От остального человечества, я имею в виду. Европа живёт экспортом, ей многое приходится и импортировать, она нуждается в обмене с другими странами...
Глаза на щупальцах проделали пластичное, завораживающее движение.
— Это мы, естественно, продумали. И это не проблема. Бесплатный, неограниченный по времени и по объёму челночный транспорт между Землёй и Луной, любого вида, как пассажирский, так и товарный, мы вам предоставим.
Спикер вскочил.
— Но что значит Луна? — разгорячённо воскликнул он. — Извините меня, но как это может быть? Ведь Луна настолько негостеприимна и безжизненна, что Европа — даже обледеневшая — покажется по сравнению с ней раем!
Паукообразное существо кивнуло гномам, и те вскочили, шелестя ушами, и привели в действие какой-то прибор. Конференц-зал вдруг наполнился трёхмерными красочными изображениями гигантских куполообразных строений, которые вздымались к звёздному небу на фоне ледяных равнин и игольчатых скал. Представители Европарламента увидели гигантские конструкции невероятного масштаба, которые заключали в себе буйную, цветущую, пугающе чужеродную жизнь.
— Наши специалисты, — объяснил щупальцеглазый, — соорудят на Луне купол, заключающий в себе такую территорию, какая понадобится. Спутник Земли имеет поверхность площадью, эм-м... — Одно из его щупалец бросило взгляд на совершенно чёрный кубик, который он положил перед собой в ходе разговора. — ...38 миллионов квадратных километров. — Он повернулся к черенкообразному. — Ведь это не проблема, верно?
Тот небрежно отмахнулся своей сложенной втрое рукой.
— Мы только что закончили нечто подобное.
— А более сильное планетарное искривление поверхности будет заметно?
— В обычной жизни — нет. Разве что пилотам придётся привыкать заново.
Глаза на щупальцах повернулись к людям по другую сторону стола.
— Купол будет содержать устройство, обеспечивающее привычный ритм дня и ночи, создающее голубое небо с солнечным светом, плывущие облака и умеренный дождь — одним словом, старый добрый европейский климат.
— Естественно, мы подберем вам на Луне и соответствующую силу тяготения, — добавил черенкообразный.
— Наш опыт показывает, — добавило паукообразное существо, — что большинство индивидуумов переселённого таким образом народа в кратчайший срок вообще перестают осознавать факт перемещения. Поскольку, попросту говоря, практически не замечают разницы.
— Вы сможете как ни в чём не бывало продолжать свою нормальную жизнь, — заверил щупальцеглазый. — Это часть нашей гарантии.
Черенкообразный щёлкнул своими двумя суставами.
— В принципе, вы сможете делать всё, кроме запуска собственных ракет. Но ведь вы их, насколько нам известно, и так не запускаете.
Слизь в тазике забулькала:
— Преднамеренное повреждение купола снимает с нас ответственность, и вы лишаетесь гарантии. Я полагаю, это разумеется само собой.
Картинки погасли. Внеземные, казалось, расслабились и теперь явно ждали реакции людей.
Парламентарии растерянно переглядывались. Иные тёрли себе глаза или массировали уши и, судя по всему, вообще не могли поверить в то, что увидели и услышали.
— Вы предлагаете нам это всерьёз? — ещё раз переспросил спикер. — Воссоздать Европу на Луне?
— Да, — лаконично ответил щупальцеглазый.
— Как я понимаю, при необходимости вы сможете показать нам не только картинки? — Спикер сделал неопределённый жест. — Хоть мы и не можем тягаться с вами по техническому уровню, мы всё же понимаем, как легко манипулировать с картинками, и поэтому знаем, что положиться на них нельзя.
Паукообразное существо слегка покачалось взад-вперёд.
— Мы с удовольствием доставим делегацию ваших доверенных лиц на один из наших готовых объектов. Мы можем также организовать вам встречу с нашими уже удовлетворёнными клиентами.
Слово взял президент комиссии.
— Но почему именно мы? — спросил он и подался вперёд, опершись на скрещённые руки. Люди, близко знакомые с ним, знали, что эта поза выражала наступательный задор. — Почему Европа? Да, не скроем, мы переживаем трудности. Но другие регионы на нашей планете столкнулись с ещё бльшими проблемами. Почему бы вам не помочь вначале им?
Шушуканье, как среди представителей людей, так и среди внеземных, нарастало.
— Эти другие регионы, о которых вы говорите, — обстоятельно заговорил щупальцеглазый, — действительно испытывают ещё бльшие трудности, но, к сожалению, не располагают необходимым экономическим потенциалом.
Президент комиссии насторожился.
— Как это понимать?
— Ну, — опережая своего коллегу, сказало паукообразное, — эти другие зоны просто-напросто не могут позволить себе то решение, которое мы предлагаем вам.
Ладонь спикера со шлепком упала на стол.
— Вы хотите сказать, что это чего-то стит?
— Естественно, — ответил черенкообразный с заметным раздражением.
— Мы принимаем оплату в евро, — дополнила слизь в тазике.
— Что же вы собираетесь делать с этими евро? — воскликнул один из делегатов.
— Это уж вы предоставьте нашим заботам, — холодно осадил его щупальцеглазый. Он обвёл своими многочисленными глазами всех присутствующих. — Я отмечаю некоторый испуг с вашей стороны. Разумеется, наши услуги чего-то стоят; в конце концов, в этом и состоит смысл деловых отношений. Но в данном случае вступает в силу принцип нашего бизнеса, в соответствии с которым мы воссоздадим ваш континент исключительно по собственным ценам.
— Это, кстати, одно из условий центральногалактической санкции, и оно контролируется высокими инстанциями, — пробулькала слизь.
— По собственным ценам? — переспросил президент комиссии. — Вы имеете в виду — по себестоимости?
— Нет. Понятие собственных цен подразумевает нечто другое. Имеется в виду, что вы нам за нашу работу заплатите ровно столько, сколько бы она стоила вам самим, если бы вы выполняли её здесь, на Земле. Перенос всего этого на Луну — это ваш бонус.
— Кроме того, место есть только там, — добавил черенковидный.
Озадаченность в рядах европейцев можно было потрогать руками. Президент комиссии наклонился в сторону и прошептал спикеру:
— Что-то мне всё это кажется полным безумием. Тем не менее, я думаю, мы всё равно не должны просто так отказываться. Они могут истолковать это как обиду.
— Кроме того, это может оказаться выходом, несмотря ни на что, — шёпотом ответил спикер и повернулся к щупальцеглазому. — Позвольте мне задать один вопрос, просто чтобы убедиться, правильно ли я понял, — допустим, если строительство определённого дома стоит, скажем, 200 000 евро...
— ...то мы назначаем за его идентичную копию на Луне тоже 200 000 евро, — ответил внеземной. Поток его щупальцевых глаз покачивался и волновался, как кораллы в южном море.
— И если сооружение аэропорта стоит, скажем, сорок миллионов...
— Его дубликат на Луне обойдётся вам в ту же сумму. Это действительно очень просто.
— Но есть дома очень старые.
— За них мы насчитаем, соответственно, меньше.
— Разве это не связано с огромными расходами по организации всего этого?
— Не беспокойтесь, у нас есть для этого отточенные временем методы.
Спикер жестом подозвал к себе Бенедикта Мейерхофа.
— Не могли бы вы всё это быстренько прикинуть? Я хотел бы знать, о каких суммах мы здесь вообще ведём речь.
Человек со всеведущим лэптопом, судя по тому, как он сощурился, что-то уже замыслил.
— Прикинуть, сэр?
— Приблизительно, конечно. Просто чтобы оценить порядок величин.
— Вы имеете в виду, я должен подсчитать, сколько стоит вся Европа?
— Но ведь именно об этом и идёт тут речь, разве нет? — резко ответил раздражённый спикер.
Мейерхоф сел, раскрыл свой компьютер и ещё раз приостановился.
— Эм-м... и какую именно Европу я должен принимать во внимание? Еврозону? Евросоюз? Вместе с кандидатами на вступление? А как быть со Швейцарией и Норвегией?
Президент комиссии издал недовольное рычание.
— Считайте те страны, которые затронуты начавшимся оледенением. Если швейцарцы захотят потом остаться здесь, то пусть здесь и остаются.
Бенедикт Мейерхоф набросился на клавиатуру.
— Хорошо. Я начну с оценки зданий. Если я правильно понял, учитывается не стоимость земельных участков, а только стоимость строительства. Я исхожу из того, что для 500 миллионов жителей потребуется приблизительно 300 миллионов домов или эквивалентная часть бльших зданий, включающих в себя квартиры, учреждения государственного управления и обслуживания, но не включающих промышленность, торговлю и ремесленную деятельность. Если положить стоимость строительства 100 000 за единицу, то получится... — Он в ужасе поднял глаза. —
30 биллионов евро!*
Президент комиссии выпучил глаза. Спикер помахал рукой.
— Хорошо-хорошо. Дальше. Что там с машинами?
Бенедикт Мейерхоф потыкал в кнопки.
— На сей счёт имеется статистика. Во всей Европе свыше 200 миллионов легковых автомобилей. При среднеарифметической стоимости подержанной машины... Какую цену заложить?
— Понятия не имею. Скажем, 5000 евро.
— Стоимость личных автомобилей составит сумму в один триллион евро.
— Итого, тридцать один триллион. Сколько стоят дороги?
— Момент. — Однако продлилось это дольше. — Если считать только шоссейные дороги, их протяжённость в Европе составляет 3,8 миллионов километров. Построить один километр автострады стоит самое меньшее миллион евро, но большинство дорог могут быть и не такими широкими...
— Скажем, 100 000 евро за километр.
— Тогда европейская сеть автодорог обойдётся в полтриллиона евро.
— Хорошо, дальше. Что с железными дорогами?
Лэптоп и тут помог.
— В балансе ЖД Германии на капитальные сооружения приходится 35 миллиардов евро. В пересчёте на всю Европу по грубой оценке это может составить 200 миллиардов евро.
— Ну, это ещё терпимо. Итого, сколько у нас набежало?
— Да прекратите вы, — вмешался президент комиссии. — Вы что, собираетесь подсчитывать каждый метр кабеля, газопровода и канализации? Оценивать фабрики? Аэропорты? Больницы? Школы? А как быть с историческими памятниками, старинными крепостями, монастырями и так далее? Они тоже должны быть воссозданы на Луне?
Спикер осёкся. Его лицо озарилось внезапной догадкой.
— Мы же неправильно посчитали, — победно воскликнул он, с поднятым вверх указательным пальцем, как его любили показывать по телевизору. — Ведь в предложении содержится неограниченная транспортная ёмкость, не так ли? Это значит, мы можем всё, что поддаётся перевозке, бесплатно взять с собой — автомобили, локомотивы, железнодорожные вагоны и всё остальное вплоть до последней коллекции пивных крышек. Железнодорожные рельсы можно демонтировать, электрический кабель вытянуть из-под земли, мачты распилить...
— Прекратите. Всё равно профинансировать это — немыслимо.
— Почему же нет? В конце концов, всё имеет свою конкретную стоимость. Можно было бы попробовать продать здесь хоть какую-то часть...
— Да кто это купит? Как вы себе это представляете? Никакой разумный человек не купит дом в Европе, которая через десять лет покроется льдом и погрузится в вечную мерзлоту.
Инопланетянин с глазами на щупальцах издал звуки, поразительно напоминающие сдержанное покашливание.
— Не то чтобы я хотел быть назойливым или испытывал потребность вас поучать, — прервал он дискуссию, которая выходила уже из-под контроля, — но мне всё-таки кажется, что вы проглядели в вашей калькуляции один довольно существенный фактор стоимости.
— И что же именно, если вы позволите спросить? — нервно задал вопрос спикер.
— Окружающую среду.
— Окружающую среду? — эхом повторили люди.
— От домов, железных дорог и электрокабелей вам будет мало проку на Луне. В первую очередь вам необходима экосистема. — Внеземной растопырил во все стороны свои щупальцевые глаза, будто хотел посмотреть по отдельности на каждого из своих собеседников. — Во что вам обходится производство одного квадратного метра плодородной пахотной земли? Всего вам её потребуется шестьсот миллиардов квадратных метров. А одного гектара леса? А одного литра реки? А одного кубического метра воздуха?
Спикер посмотрел на него, наморщив лоб.
— Эм-м... Ну, ни во что не обходится. Земля, воздух, вода — всё это просто есть, вот и всё.
Щупальцевые глаза поворачивались то туда, то сюда, это выглядело почти как снисходительное покачивание головой.
— Нет, нет. Не на Луне. Она — лишь место, но не почва. Всего лишь каменистая поверхность. А почва — это комплексная система, состоящая из миллионов различных грибков, бактерий и других микроорганизмов всех видов, которые так подготавливают минеральные вещества, что растения могут их усваивать.
Взгляды людей разом устремились на Бенедикта Мейерхофа, но тот лишь поднял руки.
— На сей счёт цифр у меня нет, — сказал он. — Я также не думаю, чтобы кто-нибудь когда-нибудь занимался этим: производством плодородной почвы.
— Да и зачем, — кивнул президент комиссии. — Ещё несколько лет назад сельскохозяйственных производителей приходилось ограничивать.
— И куда было бы девать эту почву? — вторил ему спикер. — Её и так хватало. — Он повернулся к внеземным посланникам. — Но по стоимости это ведь не так много, а? Разве это важно?
— Хм-м, да, важно, — сказал щупальцеглазый.
— Ещё как важно, — подтвердил черенковидный.
— Даже очень важно, — поддакнуло паукообразное существо.
— Видите ли, — начал объяснять спикер инопланетной делегации. — Вы только что произвели множество интересных подсчётов, касающихся вашего имущества и артефактов, но при этом оставили без внимания, что все вещи, которые вы производите, делаются из чего-то. Ведь вы заставляете их существовать не одной только силой вашей воли, не так ли? Возьмём, к примеру, пропитание, которое без нашей помощи станет для вас в будущем самой большой заботой. Без сомнения, это огромный труд: подготовить поле к севу, правильно внедрить в почву семена и потом убрать урожай. Но то, что происходит в промежутке и что, как вы наверняка со мною согласитесь, является решающим моментом во всём этом, — осуществляется само собой, без вс

Дополнения Развернуть Свернуть

В ПОИСКАХ ЕВРОПЕЙСКОЙ
НАУЧНОЙ ФАНТАСТИКИ
ВСТУПИТЕЛЬНЫЙ ОЧЕРК АНДРЕАСА ЭШБАХА


Началось с того же, с чего начинаются все авантюрные истории: с безумной идеи. Дело было в начале 2002 года, европейская валюта только что вошла в обиход и всюду была общей темой для разговоров, а я как раз зашёл в своё издательство «Люббе». Говорили о том о сём, в том числе об оформлении покета «Одного триллиона долларов», что и подвело нас вплотную к «Триллиону евро» и к шутливому вопросу, не станет ли это названием моей следующей книги. Бенг! — вот и идея: а почему бы нет? Почему бы, скажем так, не издать под этим названием антологию, где были бы собраны рассказы лучших авторов научной фантастики еврозоны — на тему общих денег, евро, общей экономики и единой Европы? Это же для меня не проблема: ведь большинство этих авторов я знаю по международному фестивалю «Utopiales» в Нанте. Издатели встретили эту идею с воодушевлением. И началось.
Начало было лёгким. У меня были личные контакты с ведущими авторами НФ во Франции, в Италии, в Нидерландах и... эм-м, да. Конечно, я был знаком и со многими другими авторами, но жили они не в странах еврозоны, а в Дании, Великобритании или России. Не говоря уже о Кубе, Канаде и США. («Utopiales» не обходится без гостей из Нового Света.) Что мучиться раньше времени?
Но — всё по порядку. Начну с известной территории и уж потом пущусь в неведомое. А начать мы, разумеется, должны с Франции.
Что касается средств массовой информации и жанровой литературы, то во Франции между ними существуют другие отношения, чем в Германии. Например, комиксы в Германии долгое время считались презренной бульварной литературой и дальше газетных киосков никуда не попадали; во Франции же они (их там называют БД, от bandes dessines) признаны самостоятельной формой популярного искусства, а художники комиксов пользуются чуть ли не звёздным статусом. С научной фантастикой обстоит примерно так же. Дело, правда, не доходит до того, чтобы НФ считалась равноценной «настоящей» литературе, — иначе там вряд ли существовала бы Association Mauvais Genres (т.е. что-то вроде «Объединения низкой литературы»), которая объединяет НФ, детективы и тому подобное, — однако это не мешает даже самым солидным ежедневным газетам рецензировать новинки НФ и давать их авторам слово в обширных интервью. Автор есть автор, и точка. Всякое творчество заслуживает уважения.
Такой подход вкупе с популярностью комиксов, которые эффектно воплощают в сценах миры и темы НФ, наверное, и объясняет, почему во Франции возможны вещи, которые в других местах трудно себе представить. Бюджет «Utopiales» исчисляется в миллионах (евро, разумеется), а количество его посетителей — в десятках тысяч. Телевидение ведёт оттуда репортажи, политики произносят со сцены приветственные речи, а рекламные щиты возвещают об этом событии начиная с далёкого Страсбурга. Если у НФ и есть в Европе родина, то это Франция.
К числу важнейших авторов НФ, пишущих на французском языке, относятся Пьер Бордаж, который заполняет баснословной фантастикой один объёмистый том за другим, Жан-Клод Дуниак, который, в отличие от первого, специализируется на коротких рассказах, Жан-Марк Лигни, хард-рокер среди авторов НФ Франции, Эйердал, который сам себя называет специалистом негуманных наук и недоказуемых теорий, Жоёль Винтереберт, которая пишет НФ поочерёдно для взрослых и для детей, Кристиан Гренье, один из ведущих французских авторов для юношества, многостаночник Роланд К.Вагнер, Сильвия Миллер, которая получала премии не только за свои сочинения, но и за переводы, Лорен Женефорт — он создаёт своими космическими операми собственный универсум, Жан-Пьер Фонтана, который не только пишет НФ, но и организовал первую французскую конвенцию НФ и вызвал к жизни французскую литературную премию в области НФ, — и так далее, и так далее. Французские издательства в последнее время усиленно импортируют НФ и из Германии, однако движение в обратном направлении пока заставляет себя ждать. При том, что открытий предстоит, без сомнения, много.
Испания предлагает, по слухам, не менее оживлённую сцену НФ, однако из Германии ещё более недоступную, поскольку есть много испанских авторов, которые ни слова не говорят даже по-английски. Более того, «Utopiales» годами совпадал по времени с крупным испанским фестивалем НФ, из-за чего ни один испанец не появлялся в Пуатье или Нанте. С тех пор как эта ситуация изменилась, они приезжают туда толпами. Что касается испанской НФ, я не возьму на себя смелость утверждать, что имею о ней полное представление, но, без сомнения, к самым значительным именам принадлежат «гранд-дама» испанской НФ Элия Барсело, Эдуардо Вакверизо, инженер-аэронавигатор, который предпочитает заниматься фантастикой в литературе и кино, и Чезар Мальорк, чрезвычайно продуктивный и осыпанный премиями бывший режиссёр рекламных роликов. Другие важные имена — Хавьер Негре, а также Хуан-Мигель Агилера, писатель и киношник: он снял в 2001 году художественный фильм «Высадка», который изображает первую экспедицию на Марс и который, кстати, снимался по большей части в Лансароте.
Италия — с точки зрения книжного рынка — маленькая страна. Самая заметная фигура в интересующей нас сфере — Валерио Евангелисти. После многих лет, которые он посвятил историческим исследованиям в университете Болоньи, — в которой живёт и по сей день, — он вышел на сцену НФ в 1994 году со своим романом «Николас Эмерих, инквизитор» и с тех пор так и царит на ней. Приключения средневекового инквизитора, разросшиеся за это время в семитомный цикл романов, можно прочитать теперь по-французски, по-немецки и по-испански, готовятся также португальское, бразильское, русское и английское издания. Написанная самим Евангелисти инсценировка для итальянского радио в 90 (!) сериях была признана в 2000 году лучшей радиопьесой. Несколько музыкальных альбомов в стиле Heavy-Metal считаются навеянными историей этого инквизитора, во Франции и Италии весьма популярны комиксы об Эмерихе, и, разумеется, идут разговоры об экранизации.
Среди других важнейших имён следует назвать Луку Мазали, пассионарного авиатора, который имеет обыкновение прилетать в Нант на собственном маленьком самолёте и рассказы которого о путешествиях во времени происходят в старые добрые времена бипланов, а также Томмазо Пинкио, который конфронтирует с «Пожирателями душ» в заезженных историях с Куртом Кобейном, легендарным солистом «Нирваны».
Как выглядит голландская сцена НФ, я толком не знаю. Я был под таким сильным впечатлением от встречи с нидерландским музыкантом и писателем Вимом Мэрисоном, что даже не искал другого автора для антологии. От него я знаю, что многие голландцы без проблем читают по-немецки, по-английски или по-французски романы, большинству из которых никогда не суждено выйти в переводе на нидерландский.
Бельгия — на основе того факта, что французский является одним из основных языков страны, — с незапамятных времён имеет тесные отношения с Францией. Бельгийские авторы НФ всегда были мощно представлены на «Utopiales». Заметные фигуры там — Ален Дартевель, который тоже дал свой рассказ для моей антологии, а также Ален Ле-Бюсси и Доминик Варфа. В этой связи припоминается приключившийся со мной конфуз: в рамках моих поисков я посылал имейлы всем франкоязычным журналистам, каких знал, в том числе некоей Саре Доук, с которой познакомился в Брюсселе, когда мне вручали «Prix Bob Morane». Она мне тут же ответила и назвала именно эти, уже упомянутые выше имена, и только от двух других журналистов я потом узнал, что она сама считается в Бельгии многообещающей молодой писательницей! Конечно, мне пришлось написать ей ещё раз...
Дальше начались уже настоящие приключения: проникновение на действительно неведомую территорию. Кто самый важный автор НФ в Финляндии? Как обстоят дела с фантастикой в Греции? В Португалии? Ирландию мог бы представлять Иен Мак-Дональдс. Я сделал несколько попыток связаться с ним — раньше мне раз-другой приходилось сталкиваться и с ним, но вряд ли он меня запомнил, — однако все попытки кончились ничем. И я оставил их по той простой причине, что в Ирландии ведь тоже говорят и пишут по-английски, а англоязычная НФ легко находит дорогу в Германию, откуда бы она ни происходила. И судорожно искать другого ирландского автора НФ было бы какой-то маниакальной дотошностью.
На моё счастье, женщина, которую я по выговору принимал за австрийку, оказалась живущей в Инсбруке испанкой: Элия Барсело. Её как автора мне настойчиво рекомендовали с разных сторон, только я поначалу не связал воедино персону и имя. Она взяла на себя труд установить контакты с Испанией, которые без неё натолкнулись бы на непреодолимый языковой барьер.
Ах да, Австрия. Тоже европейская страна, но, как принадлежащая к немецкоязычному пространству, сравнительно легко обозрима и доступна, так что между обеими странами существуют традиционные и доверительно-тесные связи, как, например, между Бельгией и Францией.
Совсем другое дело Финляндия. Расположенная на отшибе, с языком, родственным скорее эльфам Толкиена, чем любому другому языку нашего континента, и известная главным образом саунами и мобильными телефонами, — какая там, на севере, может быть НФ, в стране лесов и озёр?
Для этой экспедиции я воспользовался Интернетом, равно как и тем фактом, что все финны владеют английским так хорошо, что нашему брату остаётся только бледнеть от зависти. Одно имя с финских веб-сайтов я выделил довольно скоро, но, чтобы удостовериться в правильности находки, всё же послал запросы нескольким финнам, которые позиционировались как организаторы, составители или другие центральные фигуры финского фэндома. Вотум оказался на удивление единогласным: представлять финскую НФ в европейской антологии может только Паси Яаскеляйнен.
Признанному, таким образом, лучшим финскому автору НФ 37 лет, он живёт в маленьком домике среди леса, в двадцати километрах от ближайшего города Ювяскила, где работает в гимназии преподавателем финского языка, а своей славой обязан десятку коротких рассказов, которые он опубликовал в финских журналах. Каждый из этих рассказов получал какую-нибудь первую премию на ежегодных конкурсах, а когда у него, наконец-то, вышла книга, она была признана лучшей НФ-книгой, опубликованной в Финляндии.
Паси Яаскеляйнен выслал мне рассказы, на которые у него был английский перевод, чтобы я смог составить себе представление о них. И это называлось короткие рассказы?! Бог мой, один из них был длиннее сотни страниц! Финны, судя по всему, любят высокосложные истории, полные намёков, трудных слов и фраз, которые надо прочитать несколько раз, прежде чем поймёшь, где начало и где конец. К счастью, самый короткий рассказ оказался и самым лучшим: „Haunted House, ? 1 Rocket Factory Street», чудесный меланхолический рассказ, которого не постыдился бы и, скажем, Филип К.Дик.
Ради полноты упомянем и Йоханну Синисало, ещё одну известную финскую писательницу, которая пишет в жанре НФ уже лет двадцать.
Очень важно для меня было выискать НФ в Греции, в той стране, из-за которой еврокупюры подписаны двумя разными алфавитами. Я попробовал применить тот же трюк, который привёл меня к цели в Финляндии, однако на сей раз не сработало: как раз из-за этого различия алфавитов. Мне в голову пришла мысль порыться в имейлах моих читателей. За многие годы я получал немало писем от читателей из Греции или имеющих греческое происхождение: теперь написал им я и спросил, что они знают о греческой НФ.
Ничего, таков был единодушный ответ. Никто, правда, не мог поклясться, что такой литературы в Греции не существует, но они о ней не слышали. Всё-таки, в конце концов, я установил контакт с одной женщиной, д-ром Домной Пастурматци, доцентом литературы в университете Салоники, которая, в свою очередь, указала мне на Христодоулоса Литариса, переводчика фантастики и бывшего казначея афинского клуба НФ. Через него я и вышел на след греческой сцены НФ.
Греческие авторы НФ, как оказалось, очень даже есть, но НФ их не кормит: для этого книжный рынок греческого языка слишком мал, а о переводах за границей ничего не слышно. К тому же, по некоторым оценкам, эта сцена склонна скорее отгородиться от внешнего мира, чем искать с ним обмена; как мне сказали, это основная примета современной культуры Греции. И если уж представлять греческую НФ в европейской антологии, Литарис без колебаний назвал мне Танассиса Вембоса. Человек с образованием компьютерного программиста занимается журналистикой, пишет НФ, переводит и исследует паранормальные феномены во всём мире, о чём он написал несколько специальных книг и сотни статей. Из НФ у него опубликовано два сборника коротких рассказов и роман, в котором рушится не СССР, а Запад, а СССР посылает первую экспедицию на Марс.
Другие имена, на которые меня вывели поиски греческой НФ, это Костас Харитос, Михалис Манолиос, а также писательница Вассо Христоу.
Совершенно скрытой так и осталась для меня Португалия. Здесь я тоже поначалу поискал через Интернет. Существует несколько журналов для любителей НФ, один-другой из них есть в онлайновом доступе, но для меня, естественно, они не читаемы. Я отфильтровал все электронные адреса, какие смог найти, и разослал по ним написанный по-английски запрос касательно португальской НФ.
Ответов: нуль. Я обрисовал положение Элии Барсело, моей коллеге, которая взяла на себя контакты с Испанией, в надежде на помощь, основанную скорее на географической близости. Она, будучи человеком основательным, тоже разослала имейлы людям, которых знала, однако с тем же результатом.
Тут грянул очередной «Utopiales», и там я встретил одного португальца, издателя соответствующего журнала. Подарок с небес! Мы обстоятельно побеседовали, я рассказал ему о своём намерении, и он с воодушевлением пообещал мне распространить эту информацию среди португальских авторов НФ. Правда, застенчиво сказал он, фантасты Португалии очень замкнуты на себя и не особенно стремятся выглянуть за пределы границ.
И так оно и оказалось. Из Португалии больше не было ни слуху ни духу.
Европа, разумеется, гораздо обширнее еврозоны, обширнее даже самого Европейского Союза. Как же обстоят дела в остальных странах? При том, что приближаться к Великобритании я и не намеревался; что делается там, то, как известно, не остаётся в тайне от нас в немецкоязычных странах.
В Дании живёт весьма энергично работающий Ганс Хенрик Лойхе, который, как-никак, опубликовал уже пять книг. Там устраиваются фестивали и печатаются журналы для фанатов, но, разумеется, датское языковое пространство невелико, и число тех, кто читает НФ по-датски, тоже невелико.
В Швеции же, кажется, вообще почти ничего не происходит. Когда я на несколько дней попал в Стокгольм, в тамошних книжных магазинах я хоть и обнаружил полку с надписью «Научная фантастика», однако из книг на шведском языке там стояли лишь многочисленные издания «Властелина колец», тогда как настоящая НФ присутствовала только в изданиях на английском. Сочинений шведских авторов в жанре НФ я так и не нашёл.
А что со Швейцарией? Она как раз только что вступила в ООН, и трудно было сказать, чувствует ли она себя частью Европы или только островом в её окружении, но, однако ж, музей Maison d’Ailleurs в Ивердоне — один из самых крупных музеев в области НФ и фантастического искусства — нашёл приют именно в Швейцарии. Тем не менее, я припоминаю, что на самом первом фестивале «Utopiales» с уверенностью утверждалось, что в Швейцарии нет ни одного автора НФ. Теперь, всё же, несколько имён появилось: Ойжен, который, правда, родился в Бухаресте, Жан-Марк Паскю, хоть и рождённый в Швейцарии, но от франко-русской матери и гаитянского отца, и выросший в Гане и на Берегу Слоновой Кости, а также Давид Ружичка, чех по происхождению. Правда, есть ещё Франсуа Руалье, просто швейцарец и к тому же сотрудник Maison d’Ailleurs, наряду с несколькими короткими рассказами он издал том оригинальных и полных фантазии комиксов.
Что же касается стран, здесь не упомянутых, то я вынужден пропустить ход. В Польше как раз сейчас вышли в свет мои «Вязальщики волосяных ковров», и меня пригласили туда; может, после этого мне будет о чём рассказать. В настоящий момент мне не приходит в голову никто, кроме Станислава Лема. Что делается в Чехии, Словакии, Венгрии, Болгарии, Румынии? Есть ли НФ в странах бывшей Югославии? Практика показывает, что НФ-фаны есть в любой стране, но совсем не обязательно там есть и авторы НФ.
И вопрос, который мучает меня постоянно: не затерялся ли в каком-то крошечном государстве еврозоны необнаруженный НФ-автор? Может, в Люксембурге, в Монако или Сан-Марино, а то и в Ватикане? Это был бы счастливый случай, но ни о чём таком мне не приходилось слышать. Правда, это ничего не значит, ведь в таком стремительном рейде по неисследованной территории европейской научной фантастики множество вопросов так и остаются открытыми. По-прежнему можно утверждать, что об обратной стороне Луны мы знаем больше, чем о НФ в странах, с которыми у нас общий парламент, общая валюта, а частично и общие границы. Мы должны питать друг к другу больше интереса, если хотим изменить это положение. Если моя антология «Триллион евро» хоть немного послужит пробуждению этого интереса, мои старания будут оправданы.

Отзывы

Заголовок отзыва:
Ваше имя:
E-mail:
Текст отзыва:
Введите код с картинки: