От автора 5

Сыщик из ниоткуда

Трубка и очки сыщика Мыллса 9
Завтрашний день 21
Лига Лысых 28
Пейзаж с Полифемом 38
Вдохновение 51
Великая национальная идея 65
Государственная тайна 79
Большая игра 96
Любовь живет в веках 117
Правильный Путь 128



Возвращение сыщика Мыллса

Вечность приближается рыча 137
Дух насилия 158
Электричество 174
Отель «Ретро» 189
Призрак коммунизма 207
Друг Большого Бена 224

Глава 1.

ТРУБКА И ОЧКИ
СЫЩИКА МЫЛЛСА

Рассказ наш мы поведем о сыщике Мыллсе. Начнем мы с тех времен, когда никакого Мыллса, собственно говоря, не было. Появление же этого субъекта, наверное, привело бы в восторг Вольтера: его не было, и его выдумали.
Произошло это таким образом: бравый сыщик Тэкс как-то раз неудачно отдежурил — за ночь обокрали семь магазинов и восемь квартир, в том числе квартиру начальника полиции.
Взбешенный начальник вызвал к себе в кабинет тех двоих, что дежурили ночью. Явился, однако, лишь коротышка сыщик Клякс.
— Где ваш напарник, сэр?! — загремел начальник полиции.
— С-смылся, — дрожащим голосом отозвался не придумавший ничего лучшего, чем сказать правду, Клякс.
— С каким Мыллсом? Он что, заступил еще на одно дежурство? Вот это похвально, здесь видно желание исправить свои ошибки. А вы, Клякс, будете наказаны — вместо кондитерских, пошлю вас охранять театр!
— Есть, сэр! — убитым голосом отозвался Клякс, питавшийся в основном тем, что охранял.
В списке же сыщиков появилась фамилия Мыллс. Вскоре возник и сам сыщик — надо сказать, тип довольно странный. Начать с того, что он не ходил, а скользил штиблетами по мостовой. Был он к тому же всегда мокрый, будто его только что извлекли из пруда Серпантайн. Да, самое главное: голова у него была приставлена вверх дном. Кто сделал это, мы не знаем — может, она так от рождения росла. Рот находился там, где у всех людей помещаются глаза, а глаза — наоборот, где рот; нос же смотрел вверх. Из-за этого Мыллса считали субъектом высокомерным и неискренним. Ну, первое — понятно почему: сие определяется по стрелке носа; что же до отсутствия искренности, поневоле заподозришь в этом человека, если хочешь заглянуть ему в глаза, а заглядываешь в рот, сам же он откуда-то из весьма неожиданных мест прямо тебе в душу смотрит.
Да, таков был сыщик Мыллс, человек
в сером рединготе. И когда известный нахал сыщик Тэкс разок попытался посмеяться над его фамилией, Мыллс только посмотрел откуда-то из-под носа прямо в глубь его существа — и Тэкс сразу умолк. Не зря ведь злые языки утверждают, что еще раньше и Тэкса не было — просто начальника полиции как-то раз вызвал к себе министр внутренних дел
и сообщил ему, что Джек Потрошитель собирается баллотироваться в Палату Общин. Услышав такое, начальник полиции проскрипел: «Тэк-с», а министр ему и порекомендовал приставить этого Тэкса к персоне будущего парламентария.
Первое нашумевшее дело Мыллса помогло Совокупленному Королевству вновь обрести зоркость взгляда и ясность пути.
Представьте себе, первый министр двора однажды потерял хрусталик глаза. А поскольку он был куклой (да и удивительно, если бы он ею не был на таком посту), хрусталиком в его глазу был чистой воды тамильский бриллиант. Исчезновение хрусталика внесло немалую сумятицу в бытие правящих кругов; говорят, они даже перестали быть кругами и больше напоминали теперь овалы, как и вытянутые лица тех, кто к ним принадлежал. Как бы то ни было, министр запросил помощи у начальника полиции. Дежурили как раз Мыллс с Кляксом, они сидели и играли в триктрак. Если выпадал «трик», проигравший и должен был показать «трик», то бишь трюк, если же выигрывал «трак», проигравшему вменялось в обязанность сводить победителя в трактир. К моменту появления начальника полиции Мыллс уже пару раз в качестве трюка жонглировал собственной головой, невезучий же Клякс уже пять раз должен был сводить Мыллса в трактир.
Выслушав весомые наставления начальства, двое сыщиков отправились во дворец. Мыллс поставил напарника у дверей и наказал не выпускать ни единого министра.
— Да как же я их отличу?! — возопил бедняга Клякс.
— Маленькие они, — авторитетно заявил Мыллс. — Министр ведь — от слова «мини».
Сам же Мыллс просочился внутрь. Попал он прямо на бал; поскольку же, как всегда, он был весь мокрый, решили, что на бал он попал с корабля.
Танцевать ему выпало с дочерью пострадавшего первого министра. Мыллс легко скользил штиблетами по дубовому паркету, а глазами в это время всматривался в душу прелестной девушки.
— У вас очень красивый фрак, — сказала она сыщику.
— Весьма польщен, — отозвался Мыллс.
— А в верхнем кармане очень красивый платок, — продолжала она.
— Польщен весьма, — постарался придать некоторое разнообразие своим ответам сыщик.
Какое-то время девушка молчала, потом сказала решительно:
— Дайте мне этот платок.
Платок Мыллса оказался скандально мокрым. Сделав вид, что утирает лицо, девушка вернула платок сыщику.
Танец кончился, и Мыллс покинул залу. Он что-то почувствовал в платке и на лестнице достал из него подмокшую записку.
Обычный человек ничего бы не смог здесь разобрать — буквы были смыты или расплывчаты; однако Мыллс не зря славился сверхострым зрением и столь же высоких качеств сообразительностью. Рассчитав угол наклона почерка и частоту употребления букв девушками соответствующего возраста, он определил, что текст гласил: «То, что вы ищете, — в шерсти. Взять можно после шести».
«В какой такой шерсти?» — недоумевал Мыллс, но потом вспомнил, что в парламенте есть депутаты-шотландцы в шерстяных юбках. «Потому-то и после шести, — думал Мыллс, — это значит, после шести утра, потому что в это время стражники отпирают здание парламента и депутаты начинают собираться» (как видим, он был очень хорошего мнения о членах парламента).
С утра пораньше пробравшись в зал, Мыллс ползал по полу и ощупывал подолы всех юбок. Никакого бриллианта он, однако же, не нашел. От злости сыщик сорвал юбку с депутата, который как раз оглашал билль
о прорытии канала между Англией и Шотландией с целью их окончательного разделения. Под громкие крики несчастного оратора Мыллс ускользнул из зала и в холле наткнулся прямо на двоих стражников, куда-то тащивших за шиворот съежившегося Клякса.
— Простите, сэр, не могли бы вы указать нам начальника полиции? — остановили они невозмутимо скользившего мимо Мыллса.
— Я начальник полиции, — неожиданно для себя ответил Мыллс.
Стражники обозрели его фрак и, видимо, поверили.
— Ваша честь, мы обнаружили возле дворца подозрительного типа. Бриллианта у него не оказалось, но, может быть, он кое-что
о нем знает.
— Передайте его мне, — авторитетно сказал Мыллс. — Уж я сумею узнать все то, что знает он.
Когда стражники завернули за угол, Мыллс больно ущипнул напарника за ухо:
— Ну, где министры?
— Вот, — ответил Клякс, доставая из-за пазухи небольшую котомку.
— Поглядим, — сказал Мыллс, развязывая морские узлы... — Да это никакие не министры, а пажи!
— Сам же сказал, маленькие, — обиделся Клякс.
— Маленькие маленьким рознь, — задумчиво проговорил наш герой. В голове у него родилась одна идея.
Кстати, мы так и не рассказали о происхождении сыщика Клякса. Спешим исправить это упущение. Итак, в один прекрасный день начальник полиции пустил по рукам подчиненных лист, где те расписывались в получении жалования. Что уж там они получали, покрыто мраком неизвестности, однако внизу листа начальник полиции заметил большое чернильное пятно.
— Это чья такая подпись? — удивился он.
— Клякса, сэр, — механически ответил казначей.
Так в полиции появился сыщик Клякс.

Сыщик Тэкс сидел в трактире на Маршэм-стрит и потягивал разбавленное пиво.
— Ни за что больше не приду в этот трактир! — ударил он кулаком по столу, опорожнив кружку.
— А куда же вы придете? — спросил сосед по столу.
— Никуда!
— Никуда прийти нельзя, сэр. Могу отвести вас туда, где подают отменные спиртные напитки.
И они с этим человеком в плаще бутылочно-зеленого цвета вышли на моросящий дождь, по мосту перешли на другой берег пепельно-серой Темзы и где-то в Ламбете пили какую-то густую бурду, от которой все мысли в голове сыщика побежали по разным дорожкам. Он думал:
а) «надоело служить в полиции»;
б) «во всем Лондоне ни одной красивой женщины»;
в) «сколько же мне надо, чтобы напиться всерьез?»
Тэкс почти уже определил опытным путем свою dosis maximus, когда за окном послышалось:
— Продаю хрусталь! Хрусталь продаю!
А надо сказать, начальник полиции успел уже до такой степени прожужжать уши сыщикам по поводу министерского хрусталика, что Тэкс, идя по улице, обследовал каждый замеченный осколок стекла.
Вот и сейчас, услышав слово «хрусталь», сыщик насторожился и решил проверить товар уличного продавца. Тяжело подступив
к окну, он гаркнул:
— Эй, Хрусталь! Сюда!
Старичок-продавец с трудом поднялся по ступенькам и подошел к столу. Увидев собутыльника Тэкса, он вздрогнул всем телом,
и хрусталь заиграл, запел перезвонами. Сыщик, однако, был так пьян, что ничего не заметил.
— Ну, выкладывайте! — сказал, усмехнувшись, человек в бутылочно-зеленом.
И старичок выложил на дубовый стол длинные нитки бус с глазными хрусталиками.
Тут уж сыщик Тэкс не стерпел, схватил старичка за шиворот и крикнул:
— Вы арестованы!
Бусы, как вещественное доказательство, он распихал по карманам и повел старичка
в Скотленд-Ярд.
— А моя сумка? — спохватился тот на улице.
Но сумка, а вместе с ней и человек бутылочного цвета исчезли.
Старичок, однако, оказался вполне легальным поставщиком Палаты Общин — поскольку парламентариям не хватало средств на бриллиантовые хрусталики, они обходились хрустальными. Считалось, что эти совершенно одинаковые хрусталики очень подходят членам Палаты Общин: с их помощью депутаты видели мир в одном свете и потому министры легко находили с ними взаимопонимание.
Старичка с извинениями отпустили, но он все охал:
— Где, где моя сумка?

Мысль, посетившая голову сыщика Мыллса, была такова: «в шерсти» на великосветском жаргоне может означать «в человеческих волосах», то есть кто-то прячет бриллиант
в своей прическе. Сделать это может только дама...
На очередном балу сыщик Мыллс произвел фурор, вытаскивая гребни из волос придворных красавиц. Все дамы ушли с бала злые и растрепанные. Пол был усеян растоптанными гребнями. Бриллианта нигде не было. Начальник полиции пообещал оторвать Мыллсу голову, и тот сам повинно снял ее с плеч
и унес под мышкой.
Дождавшись, пока сыщик Тэкс уведет старичка, бутылочный человек вернулся в подслеповатый ламбетский дом. Он положил на дубовый стол сумку старичка и нетерпеливо стал вспарывать потайные карманы. Выудив из них десяток крупных необработанных алмазов, он довольно крякнул и расстегнул воротник. В вырезе сорочки показалось зеленое стекло огромной бутылки. Налив стакан темного эля, он опорожнил его, и где-то
в глубине бутылочного туловища забулькала жидкость.
— Сегодня у меня праздник, Мэгги, — ухмыльнулся он.
— Сколько раз тебе говорить, меня зовут Нэнси! — возмутилась хозяйка дома.
— Да я не тебе, — отмахнулся он.
«Мэгги» он называл бутылку своего тела.

«Хватит думать, что ты глупее других», — решил Мыллс и вознамерился пренебречь подсказкой девушки и вести следствие по классическому канону.
Для этого он притворился креслом и поставил себя в комнату, где должны были заседать неуловимые министры.
Министры воссели. Оказалось, что каждые полчаса они меняются креслами, так что каждый из них успел посидеть на сыщике. Пользы из этого Мыллс не извлек — ну, шуршали опилки в головах, ну, совершались определенные телодвижения, но ответа на главный вопрос — куда же теперь смотрит страна, чей кормчий уже никуда не смотрит, — он не получил. Нельзя было и применить принцип «кому это выгодно?» — это оказалось выгодно всем, кто не забывал о своей выгоде. А таких, как выяснилось, было слишком много. Вознегодовав, Мыллс сбросил с себя очередного министра, и весь кабинет, застыв от изумления, наблюдал, как одно из кресел плавно ускользает из зала.
— Клякс, мою трубку! — потребовал Мыллс, вернувшись в Скотленд-Ярд.
Весь остаток дня и всю ночь он просидел на стуле, пыхтя трубкой. В дыму он видел далекие страны и странных людей, причудливые преступления и роковые пороки. Под утро дым свился в очертания какого-то дома.
«Там я не был», — подумал сыщик, срисовал дом и стал показывать рисунок всем встречным и поперечным.
— Да я же там недавно пиво пил! — вспомнил вдруг Тэкс.
И три сыщика отправились в Ламбет.
В доме они застали только мрачную Нэнси, которая мыла оставшиеся с вечера пивные кружки.
— Мы у вас тут кое-что поищем, — сказал хозяйке вежливый Клякс, когда остальные уже заканчивали обыск.
Хозяйка только пожала плечами.
Тэксу удалось найти лишь осколки собственной кружки, которую он в сердцах разбил накануне; нашему же герою повезло больше — в ножке кровати он обнаружил грязный платок с завернутыми в него необработанными алмазами.
— Кто спит на этой кровати? — поинтересовался Мыллс.
— Лучше спросите, кто на ней не спит, — отозвалась хозяйка.
В доме устроили засаду, и вечером сыщики уже пили чай в полиции поочередно с каждым из завсегдатаев трактира, в том числе
и с бутылочным человеком. Однако тот молчал, чай (кстати, очень вкусный и совершенно бесплатный) пить отказался и лишь булькал пивом в глубине собственных недр.
Тэкс с горя снова напился и в пьяном виде вдруг вспомнил то, чего не помнил в трезвом, а именно — что в доме при бутылочном человеке побывал и старичок-хрустальщик.
Старичка снова пригласили на чай и предъявили ему мешочек с алмазами. При виде их старичок побледнел. Выяснилось, что он давно уже тайный агент компании «Дебилс» и скупает для них необработанные алмазы.
— Ха! Кому нужны необработанные алмазы? — пожал плечами коротышка-сыщик.
— Не такие уж они глупые, эти «Дебилс», — пояснил наш герой. — Они обработают алмаз — и получат чистой воды бриллиант.
— Помнишь Умельца Джо? — оживился Тэкс. — Покупал в казначействе у сторожа бумагу с водяными знаками по шиллингу за унцию и печатал на ней прекрасные пятидесятифунтовые ассигнации.
— А что, я всегда был за рациональное использование полуфабрикатов, — изрек Клякс, но потом сообразил, что ляпнул что-то не то, и продолжал: — Может быть, наш гость нам
и про хрусталик расскажет?
И старичок рассказал, что некий парламентский стражник предлагал ему недавно купить бриллиант, но пока не принес.
— Ага! — воскликнули сыщики и отправились со старичком искать стражника.
— Вон тот, — с почтительного расстояния показал старичок.
Стражник, воровато оглянувшись, юркнул в одну из пустых зал. Тэкс собрался было последовать за ним, но наш герой остановил его.
На выходе стражника схватили, но бриллианта при нем не оказалось.
— Вот видишь! — с укоризной воскликнул Тэкс.
— Пока не вижу, — отозвался наш герой, после чего вошел в залу и тут же появился на пороге в очках. — Вот теперь вижу. За мной!
И они зашли в залу уже втроем. Мыллс уверенно проскользил к креслу лорд-мэра, снял с него мешок, на коем издавна восседает этот сановник, и вытряхнул на пол комья свалявшейся шерсти, двух клопов
и… бриллиант, засиявший всеми цветами светофора.
— Браво! — захлопали в ладоши сыщики. — Но как тебе это удалось?
— Я утром оставил тут на столе мои очки, и они все видели.
— Но почему стражник не забрал бриллиант из тайника?
— Он уже забирал его и хотел отнести скупщику, но что-то ему помешало, и он при нас положил камень обратно в тайник.
— А откуда про тайник знала девушка?
— Следила за стражником. Дело в том, что стражник у нас особенный.
Сыщик снял с задержанного форму, и под ней обнаружился... министерский мундир!
— Да это же министр внутренних дел! — ахнули сыщики и взяли под козырек.
— Всем вольно, — сказал министр. — Операция была задумана мной, чтобы выявить перекупщиков. Благодаря вашей четкой работе мы добились успеха. Так держать!
С этими словами министр гордо удалился.
Сыщики переглянулись.
— Подумать только, министр все знал! — поразился наивный Клякс.
— Еще бы он не знал! — ухмыльнулся Тэкс. — Он так и хотел — чтобы первый министр смотрел на мир его глазами, а хрусталик бесследно исчез.
Но когда двое собеседников оглянулись, выяснилось, что бесследно исчез и сыщик Мыллс. Хитрец не желал, чтобы последние слова были произнесены при нем.
Два сыщика заслужили поощрение начальника полиции — Тэкс унес домой огромный кекс, Клякс — бутылочку чернил. Мыллс же долго не объявлялся — пока не пришла пора браться за следующее дело.
Было в этой истории и двое пострадавших: старичка посадили в тюрьму, чтобы он заменил там стекла во всех окнах витражами с картинками всеобщего благоденствия, бутылочному же человеку вместо пива налили внутрь уксус и определили служить емкостью в парламентскую столовую.

Глава 7.

ГОСУДАРСТВЕННАЯ ТАЙНА

Все мы знаем, что такое государственная тайна. Это когда нам не хотят рассказывать то, о чем мы имеем полное право знать.
Однако когда бумаги с грифом «Совершенно секретно» обнаруживаются не на газетной полосе, а в мусорном ящике — это, пожалуй, слишком. Тем не менее, сей прискорбный факт действительно имел место. Мальчик Билли из скобяной лавки на Куинсбридж Роуд обнаружил среди мусора именно такие бумаги. Его хозяин, Старый Святоша Стерн, помолившись, сообщил о происшествии в полицию.
Явились все. Начальник полиции, сыщики, младшие чины, секретари нескольких министерств — иностранных дел, финансов
и почему-то министерства по делам Содружества. Последний, наверное, решил, что все темные дела в Совокупленном Королевстве совершаются его темными подопечными.
Хуже всего было то, что бумаги видели все. Правда, никто ничего в них не понял.
В каждом листе содержалось по три длинных колонки цифр, внизу были подведены какие-то математические итоги, сверху же стояло одно, но пугающее слово: «БЕЗОПАСНОСТЬ».
Начальник полиции решил, что в верхах вывели наконец формулу стопроцентной безопасности. Это он приветствовал, но так бросаться бумагами?! Что если другие державы тоже узнают эту формулу? Им это совершенно ни к чему!
Секретари министерств осмотрели и чуть ли не обнюхали каждый документ, переглянулись, пожали плечами и отбыли восвояси. Их личной безопасности, равно как и безопасности их начальства, ничто не угрожало.
Последним прибыл начальник штаба — квадратных очертаний генерал по фамилии Квадро. Увидев бумаги, он позеленел, потом побагровел, стал круглым, треугольным, затем снова квадратным, сграбастал все до единой бумаги в портфель и заявил:
— Документы — наши, я их забираю.
А вы, сэр, — повернулся он к начальнику полиции, — ищите вора... Кстати, ваше ведомство давало подписку о неразглашении государственных секретов?
— Да мы и секретов никаких не знаем, — пожал плечами начальник полиции.
— Теперь знаете. Организуйте подписку среди своих подчиненных.
Весь остаток дня сотрудники Скотленд-Ярда подписывали бумаги о неразглашении. Их оказалось много — ровно столько, сколько в Совокупленном Королевстве было государственных тайн.
— Это нелогично, — заявил коллегам сыщик Клякс. — Чтобы давать такие обязательства, надо сначала все эти тайны узнать.
— А ты просто считай, что все, чего ты не знаешь, — государственная тайна, — невозмутимо откликнулся Мыллс.
В лаборатории Скотленд-Ярда документы изучали на предмет отпечатков пальцев. Таковых не оказалось, если не считать тех, что оставили начальник полиции, все его подчиненные, да и вообще все те, кто обследовал бумаги. На одном документе обнаружился засохший плевок, на другом — след от каблука.
— Не начать ли нам собирать отпечатки пяток? — сострил сыщик Клякс.
Мыллс решил опросить свидетелей. Однако никто ничего не видел. Старый Святоша Стерн заперся в кладовке и громко молился, мальчик Билли же молчал и ковырял в носу.
Сыщики зашли в квартиру над скобяной лавкой. Там была лишь девочка в гимнастическом трико. Она долго смотрела из-под челки на сыщиков, объяснявших, что они от нее хотят, потом сделала кувырок прогнувшись.
Сыщики стали объяснять все заново. Дослушав, девочка снова сделала кувырок прогнувшись.
— Будем считать, что это ответ, — хмыкнул наш герой и вместе с коллегами удалился.

— А про нашего Святошу Стерна песенку поют, — наутро сказал Мыллсу сыщик Тэкс. — Я вчера записал.
— Да ну? И что за песенка?
— Да вот, слушай.
И Тэкс, которому на ухо наступил, должно быть, не медведь, а по крайней мере динозавр, прогудел на одной ноте такую песенку:
Он Джонатан Джошуа Джереми Стерн.
Жизнь, как экзамен, сдает экстерном.
Неисправимый, неукротимый,
Рвется сквозь терния
Джонатан Джошуа Джереми Стерн.
— Красивенькая мелодия, — хмыкнул Мыллс. — А что, у него действительно этакое тройное имечко?
— Да, мы проверяли.
— Наверное, собрал имена всех своих предков-пуритан, — сказал наш герой.
— И лучшие черты их характеров, — ввернул Клякс.
Действительно, характер у Старого Святоши оказался не самый приятный. Сыщики зашли узнать, кто в тот день посещал лавку, но старик не захотел даже их слушать.
— У Господа спрашивайте, у Господа! Если будет на то Его воля, все узнаете.
— Ну хоть пару имен назовите!
— Коль Всевышний захочет, на стене для вас все напишет, как для Валтасара. Плохо будет нечестивцам — огнем и мечом! огнем
и мечом!..
Под столом залаял кот, седые волосы Старого Святоши расцвели электростатическим ореолом.
Выходя из нехорошей лавки, сыщики наткнулись на мальчика Билли — опершись на перила, тот задумчиво ковырял в носу.
— Он всегда у вас такой... буйный? — полюбопытствовал Клякс.
— Что вы, он сегодня спокойный. Вставной челюстью в вас не кидал?
— Нет.
— А в меня каждый день кидает. «Огнем
и мечом!» кричал?
— Да.
— Ну это не всерьез. Обычно он кричит это, когда с горящей головней за людьми гоняется.
— А кот у вас тут что, прописан? — зачем-то спросил Клякс, недавно прочитавший книжку про Страну Непрошеных Советов
и решивший поиграть в участкового.
— Прописан, прописан. Весь дом им прописан...
Ничуть не огорчившись, что не видели весь сценический репертуар Старого Святоши, сыщики ступили на тротуар.
Стоял прекрасный весенний день, только стоял он, видимо, на ушах, потому что грохот на улицах не давал сыщикам даже поговорить друг с другом.
— Что-то везут, — прокричал на ухо нашему герою бдительный Тэкс.
И точно, по Хакни Роуд со стороны предместий двигались к центру города грузовики с огромными серыми цистернами. На каждой был нарисован череп с двумя скрещенными костями.
— Напалм? — деловито спросил у нашего героя сыщик Клякс.
— Так его же еще не изобрели!
— Уже пора, — со знанием дела сказал Тэкс. — Скоро воевать будем!
— С кем? — изумился Мыллс.
— Не «с кем», а «за что», — уточнил Тэкс. — За нашу безопасность.
— Это которую министерство обороны по мусорным ящикам раскидывает?
— Вот потому и раскидывает — хочет узнать, кто на нее покусится.
— Да пока никто, кроме нас, не заинтересовался, — хмыкнул Мыллс.
— Так может быть, это мы... — начал было Клякс и тут же в испуге прикусил язык,
а вернее, откусил его часть. Язык, однако, был такой длины, что никто, в том числе сам коротышка-сыщик, изъяна не обна-
ружил.
— Подозревать себя — весьма похвально, — сказал вышедший из-за угла начальник полиции. — Никто не может быть вне подозрений. Надеюсь только, ваш список подозреваемых этим не исчерпывается?
Осознав, что это один из тех вопросов, на которые не требуется ответа, сыщики понуро побрели в Скотленд-Ярд.
Там их ждал сюрприз. В приемной перед кабинетом начальника полиции сидело трое веселых молодых людей в аккуратных мун-дирчиках.
— Да вот сдаваться пришли, — ответили они на немой вопрос сыщиков.
— Это как «сдаваться»? — переспросил Тэкс.
— Ну признаваться. Вы тут нашли бумаги с нашими картежными ставками...
— Вы что, писали на бланках с грифом «Совершенно секретно»?! — вознегодовал Тэкс.
— А других под рукой не оказалось.
— Ничего себе «государственная тайна», — скорчил презрительную мину коротышка-сыщик.
— А почему нет? Это ведь наша тайна,
а мы — государственные служащие.
— Придется сообщить об этом вашему начальству, — строгим тоном сказал Тэкс. — Вы ведь референты Министерства обороны?
— Лично министра.
— Что ж, законов вы формально не нарушили. Подпишите протокол признания —
и вы свободны. Вашу участь будет решать ваш министр.
Не замедлив подписать бумаги, жизнерадостная троица заторопилась к выходу.
— Одну минуту, — вмешался Мыллс. —
В какую игру вы играли?
Молодые люди непонимающе глядели на нашего героя, и он пояснил:
— Ну когда ставки записывали.
И молодые люди одновременно сказали:
— В преферанс...
— В вист...
— В бридж...
— Поразительное единодушие, — улыбнулся Мыллс. — Ну да ладно, можете идти.
Когда дверь за ними захлопнулась, Мыллс сказал:
— Я им не верю!
— Почему?
— Прежде всего потому, что не могут они не знать, в какую игру играли. Да и потом, мне хорошо известно, как ведется запись во всех трех играх, что они назвали. Ничего похожего в тех бумагах не было. Так что отнюдь не в карты они играли, если только не изобрели какую-нибудь новую игру. Да и это вряд ли — для такого нужен ум, а это не самое их сильное качество.
— А ты что, помнишь, что было в тех бумагах? — удивился Тэкс.
Наш герой вместо ответа извлек из кармана ручку с прозрачными чернилами, долго что-то писал на листе бумаги, затем посыпал лист каким-то порошком, положил его на черную крышку стола, сдул порошок —
и перед изумленными сыщиками возникла страница секретного документа.
— Как это у тебя вышло? — после долгой паузы спросил коротышка-сыщик.
— Порошок при соприкосновении с чернилами оставляет на бумаге прорехи в тех местах, куда были нанесены чернила.
— А документ-то ты как запомнил?
— А я по примеру нашего автора фиги стал есть. Рекомендую, очень помогает.
И Мыллс вытащил из того же кармана сверточек с сушеными фигами. Вместе с ним выпал тот самый, только что воспроизведенный лист бумаги с грифом «Совершенно секретно».
— Ну тебя на фиг с твоими фигами! — обиделся Клякс. — Разыгрываешь тут нас,
а мы уж решили, что ты с одного взгляда целый лист запомнил.
— Как видишь, запомнил, хотя и не с од-ного взгляда, — отозвался наш герой.
К удивлению сыщиков, признанию референтов был дан ход — и дело закрыли, невзирая на все подозрения нашей троицы.
— Иначе мы от этого дела никогда не отделаемся, — объяснял начальник полиции, — а у нас есть занятия поважнее.
Через несколько минут до сыщиков донеслись обрывки телефонного разговора из кабинета начальника:
— Дорогая, я сегодня неожиданно рано освободился... Нет, домой не поеду, у жены голова разболелась... Тот самый ресторанчик в Сохо...
Афоризм «Отделались от дела» был торжественно записан в так называемую «Книгу интересных слов» Мыллса, которую наш герой не показывал никому, даже самому себе, поскольку в книге были лишь чистые страницы, а содержимое хранилось отдельно —
в голове Мыллса.
Поскольку других поручений Мыллсу не дали, он решил все-таки добраться до истины и отправился в путь на север, откуда прибывали в Лондон грузовики с цистернами. Дойдя до Питерборо, он понял, что путешествие может оказаться долгим. И точно, следы вели в Шотландию.
Наш герой выпил для храбрости виски «Скотч», прикрепил себя скотчем к трубе паровоза и на всех парах отправился к месту назначения. Сверху Мыллс обозревал идущее параллельно шоссе, где нет-нет да и мелькали серые цистерны. Потом поезд миновал большое озеро. После него цистерны попадаться перестали.
Наш герой понял, что он у цели. Прошагав назад какую-нибудь пару десятков миль, он вышел к тому самому озеру.
На берегу красовалась табличка: «Чудовища! Не купаться! К воде не подходить!» Недоумевая, почему это прохожих ни за что ни про что обругали таким нехорошим словом, Мыллс подошел к воде. Тотчас футах в двадцати из воды показалась огромная черная туша и начала целенаправленно перемещаться
к берегу. Наш герой решил не искушать судьбу и отошел подальше. Из черной туши вывернулась пасть и откусила часть таблички
со словом «Чудовища!» Мыллсу стало ясно, что табличка содержала вовсе не ругань,
а предупреждение.
Наш герой неспешно брел по берегу. Людей вокруг не было, зато чудовища то и дело выглядывали из воды. «Сколько их тут!» — удивлялся Мыллс.
Наконец он дошел до места, которое искал. Часть берега была огорожена колючей проволокой. Надпись гласила: «Военная база Лох-Несс». На берегу стоял длинный ряд цистерн, неподалеку ожидали своей очереди пустые грузовики; из первой в ряду цистерны торчал шланг, другой конец которого уходил в воду. Вокруг сновали люди в противогазах. Присмотревшись, наш герой заметил, что шланг воткнут прямо в бок одного из чудовищ.
«Так их, значит, для военных целей разводят!» — осенило Мыллса. И верно — как
в дальнейшем удалось выяснить нашему герою, выделения чудовищ были такими вонючими, что действовали как слезоточивый и веселящий газ, вместе взятые.
«Аморально, но действенно», — сказал себе наш герой, когда запах стал на него действовать. И он заткнул носовыми платками ноздри, рот и уши (мы забыли упомянуть, что Мыллс носил в карманах множество носовых платков и все время их использовал). Не дыша, он прошагал пару миль по шоссе прочь от озера, пока не заметил, что ему чего-то недостает. «Эх, платков не хватило, чтобы завязать глаза», — подумал он, но, сам того не заметив, задышал.
В ближайшем городке Мыллс сидел на террасе и пил пиво, темное, как воды озера Лох-Несс.
«А вот и театр теней», — сказал он себе, когда на горизонте промелькнули какие-то громадные силуэты.
Через полчаса покой жителей городка нарушили люди, бежавшие по улицам и кричавшие хриплыми от страха голосами:
— Чудовища! Чудовища!
— Что случилось, приятель? — спросил Мыллс у одного из бегущих.
— Чудовища вышли из озера и колонной перемещаются по шоссе, — прокричал тот, не останавливаясь.
Наш герой вспомнил, что он недавно т