Луи-Жозеф-Нарцисс Маршан — камердинер Напоелона.

Луи-Жозеф Маршан родился в Париже 28 марта 1791 года.

Его мать, в девичестве Мари-Маргерит Броке, стала первой из трех нянек Римского короля. Она пользовалась полным доверием «гувернантки Детей Франции» госпожи де Монтескью. Ей было поручено пеленать императорского ребенка, кормить его и наблюдать за ним ночью, расположившись на стуле около его кроватки. Она одевалась, как и все камеристки императрицы, которых сам Наполеон называл «черными дамами», так как они всегда носили черные шелковые передники, в отличие от придворных дам, ведавших гардеробом императрицы, которых он называл «белыми дамами», поскольку те носили белые передники. Среди этих «белых дам» была Генриетта Маршан, дочь первой няньки и сестра верного Маршана.
Благодаря содействию своей матери и, особенно, госпожи де Монтескью, Луи Маршан поступает на службу в императорский двор в 1811 году в качестве слуги. Мы даже знаем, что по просьбе «гувернантки детей Франции» он получил от императора в 1812 году сумму в размере 4300 франков, чтобы откупиться от военной службы.
Семья Маршана происходит из хорошего и солидного французского рода. Ее родиной, так же как и различных ветвей семьи Маршана, является Бос, бывшая галльская земля карнутов, лежащая среди скудных и неприветливых долин. Кантон Ментенон, входящий в департамент Ёр-е-Луара, объединяет сельские общины, в которых можно обнаружить следы предков компаньона императора в его изгнании: сначала в Анше, в цветущей долине реки Друетт, и далее к востоку, недалеко от Галлардона, в общинах Имерей и Монлуе, в очаровательной долине реки Вуаз.
Интересные детали: Евфрасия, внучка Анны-Брижитт Маршан, которая была теткой будущего графа Маршана, вышла замуж за Жана-Батиста Пенлеве, деда Поля Пенлеве, знаменитого ученого и государственного деятеля, чей прах покоится в Пантеоне. Кроме того, г-жа Поль Пенлеве, урожденная Пти де Вильнёв, имела тетку, которая, через Брокетов, приходилась внучатой племянницей матери Луи Маршана.
Сразу же после поступления на службу к Наполеону Луи Маршан принял участие в поездке императора и императрицы по Голландии. Тогда ему только исполнилось 20 лет. Он сразу же обратил на себя внимание своими способностями и преданностью императору. Но его истинный характер ярко проявился главным образом в Фонтенбло, в 1814 году, во время отречения Наполеона от престола. Констан, первый камердинер, и мамелюк Рустам сбежали, как трусы, бросив в беде своего хозяина. Тогда вместо Констана гофмаршал выбрал Маршана. В то время как его мать сопровождала Римского короля с гувернанткой в Вену, Маршан последовал за императором на Эльбу. Полный рвения, умный, чуткий и скромный, он вскоре завоевал доверие императора, у которого никогда не возникало повода, чтобы пожалеть об этом.
Вернувшись во Францию в период «Ста Дней», он не дал внезапному повороту судьбы вскружить ему голову. В Париже, как и в Портоферрайо, он остался верен себе. После Ватерлоо, на борту «Беллерофонта» и «Нортумберлэнда», а также во время всего тягостного и трудного времени ссылки он проявил себя таким же вежливым, полным усердия, деятельным и внимательным, каким был в Тюильри и в Елисейском дворце. В то время, когда невзгоды и ренегатство привели к массовому дезертирству придворных, Маршан старался, как только мог, помогать Наполеону переносить неприятности и облегчать его тяжёлые переживания. Он был человеком большой души в полном значении этого слова. Оставаясь постоянным свидетелем мучений и страданий великого человека, он в первую очередь стремился если не излечить неизлечимую рану, то, по крайней мере, облегчить, — прибегая к попыткам как-то отвлечь внимание, чем-нибудь занять и развеять, — тяжелое состояние сверхчеловеческого интеллекта, неожиданно поставленного в условия праздного времяпровождения и приговоренного к медленному самоуничтожению. Беседы, чтение, диктовка — все это, по собственным словам Наполеона, было подобно цветам, разбросанным на пути к могиле. Провоцирование этих занятий, их стимулирование, даже подстрекательство к ним — все это были те многочисленные способы, с помощью которых Маршан стремился вывести Наполеона из состояния меланхолии и мрачных размышлений, сократить долгие и невыносимые часы его заточения.
Маршан принимал участие в занятиях Наполеона историей и литературой: «Краткое изложение войн Юлия Цезаря» было целиком написано рукой Маршана под диктовку Наполеона, так же как и другие работы, опубликованные в 1836 году.
На своем смертном одре император пожаловал Маршану титул графа и назначил его своим душеприказчиком: тем самым он представил доказательство высочайшего уважения к верному компаньону всех его лет невзгод и несчастий.
Наполеон посоветовал Маршану и даже приказал ему жениться, по возвращении во Францию, на дочери генерала, который отличился во время войн императора. Маршан исполнил это пожелание. 15 ноября 1823 года он повенчался с мадемуазель Матильдой Браейр, дочерью генерала Брайера, того самого человека, который возглавлял поход Наполеона на Париж в марте 1815 года и затем блестяще командовал гвардейской дивизией.
Передо мной лежат несколько писем с поздравлениями по этому поводу, направленных ему членами императорской семьи; все эти письма остаются неопубликованными.
Вот письмо от принца Евгения, отправленное из Мюнхена 11 декабря 1823 года: «Я целиком поддерживаю этот брачный союз, — писал он, — и желаю, чтобы он способствовал Вашему счастью. Принцесса также просила меня заверить Вас в том, что она искренне разделяет мои чувства в этом отношении».
Супруга короля Жозефа, королева Юлия, позднее графиня де Сюрвильер, написала из Брюсселя 29 ноября
1823 года: «Я с большим удовлетворением узнала о Вашем браке и о том, что Вы выполнили пожелание императора сочетаться браком с дочерью одного из его храбрых генералов. Я поздравляю Вас с этим и в глубине души надеюсь, что в этом союзе, который делает честь Вашим чувствам, Вы обретете счастье. Прошу поверить, что я всегда буду относиться с особым интересом к тому, кто проявил такую трогательную преданность человеку, по которому мы будем всегда скорбить. Прошу Вас никогда не сомневаться в моем особом к Вам уважении». Сам король Жозеф через несколько месяцев присоединился к пожеланиям своей супруги; он писал 31 мая 1824 года из Соединенных Штатов: «Я достаточно хорошо знаю генерал-лейтенанта Брайера, и мне очень приятно, что его дочь стала Вашей невестой; у меня нет сомнений в том, что она найдет счастье с Вами, чья преданность и благородные чувства впредь послужат примером для великодушных сердец. Прошу не сомневаться в том, что я всегда буду испытывать искреннее удовлетворение, получая от Вас известия. Выражаю Вам свою привязанность и свое уважение».
Принцесса Полина Боргезе выразила те же самые чувства в письме из Рима от 22 декабря 1823 года. «Мне будет всегда доставлять большое удовольствие, — писала она, — все, что сможет оказаться для Вас благоприятным и что сможет принести Вам счастье. Я очень надеюсь, что обстоятельства позволят Вам приехать в Италию, с тем чтобы я смогла лично выразить уважение, которое я испытываю по отношению к Вам, а также встретить вашу супругу». А вот письмо от принца Канино, Люсьена Бонапарта, адресованное графу Маршану 23 декабря 1823 года: «Дорогой граф Маршан, я получил Ваше письмо от 18 ноября, из которого я с большим интересом, всегда проявляемым по отношению к Вам, узнал о Вашем браке. Прошу передать графине Маршан мои пожелания счастья. Если на этой земле кто-то и должен быть счастлив, то это именно Вы. Прошу верить в искренность чувств, которые Вы заслужили всей Вашей жизнью».
Наконец, небольшое письмо от кардинала Феша из Рима от 10 января 1824 года: «Я получил, — писал он, — известие о Вашем браке с дочерью генерал-лейтенанта Брайера и о том, что Вы выполнили последнее желание императора. Это двойное благое дело доставило мне громадное удовлетворение. Прошу поверить мне, что я никогда не перестану молить Бога, чтобы он, благословляя ваш брак, сделал его воистину счастливым.
Большая часть моей семьи, находящаяся в Риме, с радостью восприняла доброе известие, и мы все уверены, что Вы создадите счастливую супружескую пару. Мы также надеемся, что более благоприятные времена позволят вам приехать и повидаться с нами».
Феликс Баккьочи, супруг принцессы Элизы, выражает свои чувства такими же словами в письме от 28 декабря 1823 года: «Граф Маршан, я могу только аплодировать Вашему выбору, который выполняет волю императора и также обещает Вам счастье, которое Вы заслуживаете по многим причинам».
Я воспроизвел предыдущие выдержки, взятые из неопубликованных писем, честно хранившихся Маршаном, чтобы — используя даты и пункты отправления, — напомнить о рассредоточении семейства Бонапартов после падения империи. Чувства, выраженные в них, единодушны и не являются следствием ранней договоренности. К нему без колебаний обращаются как к графу, хотя этот титул Наполеон пожаловал ему лишь гипотетически, исходя из нравственных принципов, и лишь позднее Наполеон III подтвердил его официальными документами. В этом отношении не должно оставаться каких-либо сомнений, и мы можем только процитировать следующую выдержку из неопубликованного письма Луи Бонапарта, бывшего короля Голландии, а затем герцога Сен-Ле, который писал Маршану из Рима 2 августа 1823 года: «Я пользуюсь этой возможностью, чтобы выразить чувства уважения и благодарности каждого члена моей семьи за верную службу у главы нашей семьи и монарха, на которой Вы находились с одинаковым мужеством и постоянством. Вы более не чужой для всех нас. Мы считаем Вас достойным и старым другом. Великодушная награда, пожалованная Вам императором, достойна и его и Ваших чувств и может только быть одобрена теми, кто обладает чувствительным французским сердцем».
В результате брака Луи Маршана и Матильды Брайер родилась дочь Мальвина, которая вышла замуж за г-на Демазиера, аудитора Государственного совета. Их сын, г-н Демазиер, был последним наследником Маршана, он скончался, не оставив потомства.
Перед тем как покинуть остров Святой Елены 27 мая 1821 года — через восемнадцать дней после похорон императора, — Маршан пришел один в незатейливую долину, усыпанную кустарниками мирта и диких роз, впоследствии названную «Долиной Гераней», которая под безымянной плитой дала пристанище могиле великого ссыльного. Переполненный чувством скорби, Маршан встал на колени. В последний раз он поцеловал каменную плиту, скрывавшую человека, которого он так любил и которому так верно служил. Он сорвал маленький цветок и вложил его в свою записную книжку. Затем, бросив последний взгляд — взгляд, полный эмоций и силы, которым он хотел проникнуть через каменную плиту к императору, — вновь оседлал коня и вернулся в город. В тот же самый вечер он, вместе с другими ссыльными, отплыл на корабле «Кэмел» в Европу.
Было вполне естественно, что человек, столь преданный императору, должен был сопровождать в 1840 году гроб с останками Наполеона во Францию, к месту их окончательного захоронения в Доме инвалидов. Вместе с Бертраном Маршан был поставлен в первый ряд экспедиции, которая под командованием принца Жуанвильского привезла императорские останки во Францию. Но Маршан не плыл на корабле «Белль-Пуль»; его посадили на борт корабля «Фаворит», входившего в ту же морскую эскадру.
После возвращения останков императора, так же как и в годы, предшествовавшие этому, Маршан вел скромную и спокойную жизнь в Париже, где его радостно встречали все те, кто преклонялся перед императором.
Среди тех, кто был близок супружеской чете Маршанов, мы должны упомянуть Валери Масюйер, чьи замечательные «Мемуары» были мною опубликованы.
Крестница императрицы Жозефины, она, став последней фрейлиной королевы Гортензии, разделяла с ней годы ее ссылки, проявив по отношению к ней чувства удивительной верности и привязанности. Она была очаровательной женщиной, и сердцем и душой. Достаточно упомянуть лишь один случай, чтобы описать ее. Когда она была уже готова покинуть замок Арененберг после кончины королевы, принц Луи, будущий Наполеон III, спросил ее, чем она намерена заниматься. С заметным волнением в голосе она ответила: «Помнить!» Она уединилась в Париже и жила там вместе со своей подругой Жозефиной де Форже, внучатой племянницей императрицы Жозефины. 15 декабря
1840 года она из окна дома на улице Елисейских Полей наблюдала за проезжавшим похоронным кортежем Наполеона. На следующий день, 16 декабря, она написала своей тетке, графине д’Эсдуар, письмо, которое заканчивает такими словами: «Этот прекрасный день завершился прекрасным вечером: к обеду пришел г-н Маршан в сопровождении отца Кокро, который доставил мне удовольствие тем, что заявил, что он больше гордится честью привезти обратно останки императора, чем возможностью получить сан кардинала! Мы оставались вместе вчетвером на улице дю Колизе, словно отгородились от всего в уединении». И затем она незабываемым образом отдает должное Маршану: «Мы вспомнили, — пишет она, — последние слова моего дяди: “Дети мои, продолжайте верно и спокойно служить Бонапартам, ради единственного удовлетворения от того, что вы делаете это”».
Разве не является г-н Маршан живым примером этого? Этот исключительный человек захотел подарить мне новые и драгоценные сувениры на память об императоре, среди них несколько его волос, которые Маршан срезал с его головы после его кончины. Я попрошу Жозефину де Форже, чтобы она во время своего следующего посещения Ама рассказала принцу от моего имени о всем том хорошем, чего заслуживает этот замечательный человек, чья чрезмерная скромность такова, что просто выводит меня из себя».
Представляется, что Маршан, в соответствии с этим письмом, не был, следовательно, полностью понят Луи-Наполеоном и его окружением. И действительно, Валери Масюйер сама возвращается к этой теме в другом письме, отправленном ею принцу Луи 8 января 1841 года. Вот отрывок из этого письма: «„Посвятить себя делу тех, кого император оставил нам, и является той единственной наградой, которой я добиваюсь», — вот что сказал мне г-н Маршан несколько дней назад, вернувшись с острова Святой Елены. И мое сердце повторяет эти слова Вам одновременно с его словами. Разрешите мне сказать Вам несколько слов об этом замечательном человеке. Правда ли то, что некоторые люди пытались унизить его в Ваших глазах? Я не знаю этого, да и не хочу знать, но я чувствую, что это мой долг по отношению к Вам — так же как и в отношении этого друга, который так дорог для нас, для моей семьи и для меня, — напомнить Вам следующие слова Вашей любимой матушки: „«Семья Маршанов и семья Броке должны быть занесены в золотую книгу памяти императора». От себя я еще добавлю имя семьи Брайеров, будучи свидетельницей, как и мой отец, их чувств бескорыстной преданности. Отсюда я могу слышать, мой дорогой принц, как вы возражаете, заявляя, что, мол, Валери, как всегда, спешит трубить в трубу. Это меня не трогает. Как бы мне хотелось, чтобы мне была оказана честь услышать это от Вашего дяди так же, как от Вас! С этим великим воскрешением в памяти я оставлю Вас, мой дорогой принц; после того, как я вновь заверяю Вас в вечной преданности семьи Масюйеров и семьи Эсдуаров, я прошу разрешения поцеловать Вас, как всегда, в память о моей королеве».
Вмешательство Валери Масюйер не было бесплодным. Предубеждение в отношении Маршана исчезло. Душеприказчик Наполеона I регулярно принимался в Тюильри во время Второй империи. Наполеон III настоял на подтверждении графского титула Маршана. Он также наградил его орденом Почетного Легиона. Я специально представил на обозрение в Мальмезоне, в маленькой комнате на втором этаже, отведенной для выставки экспонатов, посвященных Маршану, документы, официально подтверждающие эти решения.
Дополнительно ко всему сказанному уместно вспомнить, что именно Маршан представил на рассмотрение Наполеону III статью, продиктованную Наполеоном I. Эта статья гласит: «Если перемена судьбы восстановит моего сына на троне, то моим душеприказчикам вменяется в обязанность обратить внимание на то, что я задолжал моим старым офицерам и солдатам, а также моим верным слугам». В действительности бенефициарии завещания Наполеона I не получили в полном объеме свои завещательные отказы. Бенефициарии дополнительных распоряжений к завещанию вообще ничего не получили. Наполеон III с пониманием воспринял представленную ему Маршаном документацию, и 5 мая 1855 года императорский декрет потребовал исполнения последних пожеланий Наполеона I.
Во время крушения Второй империи Маршан оставался верным Наполеону III в той же мере, в какой он был верен его дяде. Я нахожу доказательство этому в неопубликованном письме Наполеона III, направленном им Маршану из Кэмпдена Плейс, Чизльхерст, 10 сентября 1872 года: «Мой дорогой граф Маршан, я глубоко тронут теми теплыми и любящими словами, которые Вы написали мне по случаю 15 августа. Всякий раз, когда я получаю доказательство Вашей неизменной любви, я чувствую себя ближе к тому славному времени, свидетелем которого Вы были и живым напоминанием которого Вы являетесь. Прошу верить, мой дорогой граф Маршан, моим чувствам дружбы».
Маршан, ставший свидетелем двух великих катастроф Империи, Ватерлоо и Седан, скончался в Трувиле 19 июня 1876 года в окружении тех, кто был дорог ему, в своем доме на улице де ла Каве. Ему было 85 лет. Его похороны состоялись в Париже, где он постоянно жил.

Биографический очерк о Луи-Жозефе Маршане из книги «Наполеон. Годы изгнания»