Как Саша
и Маша
подружились


Саша гулял по саду, и ему было очень скучно. Но что это там такое? В живой изгороди Саша увидел маленькую дырочку. Интересно, а что там, с той стороны, подумал Саша. Дворец? Или карета? Или рыцарь? Саша сел на землю и заглянул в дырочку. И знаете, что он увидел? Маленький носик. И маленький ротик. И два синеньких глаза. Там была маленькая девочка! Точно такая, как Саша.
— Как тебя зовут? — спросил Саша.
— Маша, — сказал девочка. — Я тут живу.
— А вчера ещё ты тут не жила, — сказал Саша.
— А сегодня живу, — ответила Маша. — Будешь со мной играть?
— Буду, — сказал Саша. — Я пролезу в дырку.
И просунул в дырку голову. Потом руку. Потом другую руку. А потом Саша застрял. Маша стала тянуть его за одну руку, потом за другую, но ничего не помогало. Саша застрял очень крепко. Он стал плакать и громко вопить. В один сад выбежал Сашин папа, а в другой сад Машин папа. И вместе они вытащили Сашу.
— Ну вот, — сказал Сашин папа, — теперь у тебя есть соседка. Но если захочешь с ней поиграть, надо сначала выйти в нашу калитку, а потом зайти в Машину. И играйте себе на здоровье.
Так они и стали делать. Они играли по очереди сначала в саду у Саши, а на следующий день в саду у Маши. И играли они в дочки-матери.

Сашин
хвостик


Саша сидел в кресле в парикмахерской. «Щёлк-щёлк», — говорили ножницы. А Саша говорил: «Ой!»
— Тебе же не больно, — сказал парикмахер. — Ты ведь большой мальчик? Так чего плакать без причины?
— Щёлк-щёлк, — сказали ножницы, а Саше было так страшно. Ужасно страшно!
— Ой! — крикнул Саша.
— Ещё совсем немножко, — сказал парикмахер.
Но Саша снова завопил: «Ой!» — а потом спрыгнул с кресла и помчался из парикмахерской прямо в белой простынке.
— Эй! Эй! — крикнул парикмахер. — Я не закончил! Осталось чуть-чуть!
Но Саша больше не хотел стричься. И припустил со всех ног. А парикмахер тоже со всех ног помчался за ним. Но Саша умел бегать быстрей всех на свете. Он уже почти добежал до своего дома, а парикмахер остановился, пожал плечами и отправился назад в парикмахерскую.
Саша сел на землю как был, всё ещё в белой простынке. И заплакал. Так страшно ему было.
Тут пришла Маша. Она увидела Сашу и вдруг начала смеяться. Очень громко.
— Какой ты смешной! — сказала она.
Саша поднял голову и перестал плакать.
— У тебя хвост на голове, — смеялась Маша. — На голове хвостик, а на шее скатерть!
А ведь так и было. Голова у Саши была почти лысая, и только на макушке торчал хохолок. Точно, как хвостик!
Маша так хохотала, что Саша рассердился.
— Но я не хочу опять к парикмахеру! — крикнул он.
— Ну и ходи всю жизнь с хвостиком, — сказала Маша. — Хвостатый Саша! Хвостатый Саша!
Как это гадко, что Маша дразнилась! Такого Саша вытерпеть не мог. Очень медленно он поднялся и пошёл назад в парикмахерскую.
— Отстригите мне хвостик, — тихо сказал он.
— Я ведь тебе говорил, — пробурчал парикмахер. — Взял и убежал, а стрижка ещё не закончена.
И Саше пришлось опять залезать в кресло.
— Щёлк-щёлк, — сказали ножницы.
— Вот так, — сказал парикмахер. — Теперь готово. Неужели и правда было так страшно?
Саша засмеялся. Парикмахер снял белую простынку, и Саша пошёл на улицу.
— Я уже не хвостатый, — сказал он Маше.
— Вижу, — ответила Маша. — Хвостик был очень, очень смешной!
И они пошли играть в камушки.

Куклатаня
заболела

Что случилось с Куклойтаней? Она так сильно заболела!
— Я вызову доктора, — сказала мама Куклытани. Она взяла шнур от занавески и сказала:
— Алло!
— Алло! — ответил доктор.
Он стоял у занавески с другой стороны.
— Доктор, доктор! Скорей приходите! Куклатаня болеет!
— Уже иду, — сказал доктор. И тут же пришёл. Его пальто волочилось по полу, шляпа съехала на нос, а в руках была деревянная ложка.
— Так-так, — произнес доктор. — Надо её осмотреть.
И треснул Куклутаню по лбу ложкой.
— Доктор! — закричала куклина мама. — Не надо так делать!
— У вашей дочки жар, — сообщил доктор. — Надо положить её в тёплый шампунь.
— Когда у детей жар, их не кладут в шампунь, — возмутилась мама Куклытани.
— Слушай, — закричал доктор, — если ты сама всё знаешь, то и будь доктором! — И схватил Куклутаню за ногу.
Куклина мама схватила свою дочь за другую ногу, и они стали тянуть изо всех сил. При этом они громко кричали и визжали.
Тут в комнату зашла Машина мама.
— Поглядите-ка, — сказала она. — Доктор и мама хотят порвать ребёнка. Никогда в жизни я такого не видела, ни разу!
— Но он... — сказала Маша.
— Но она... — сказал Саша.
— Я приготовлю вам какао с печеньем, — сказала мама. — А Куклутаню положите в кровать, и она быстро выздоровеет.
Куклутаню уложили в постель. Она закрыла глаза и подумала: «До чего же хорошо, что у меня есть бабушка!»

Десять улыбок и один смех

11.05.2006

Автор: Николай Назаркин
Источник: Книжное обозрение

Королев, как известно, называют по имени. Во всем мире так. Елизавета, там, или Юлиана. В маленькой Голландии всем известна еще одна королева – королева книги Анни М.Х. (произносится, кстати, как Анни ЭмХэй) Шмидт. Ее рассказы голландские мамы читают на ночь голландским детям, ее повести голландские подростки глотают ночью с фонариком под одеялом, ее песни звучат на голландских вечеринках, ее стихи, романы, мюзиклы, пьесы... Просто удивительно, сколько много и разного сумела написать «бабушка всей Голландии», как звучит еще один титул госпожи Шмидт! Но как бы ни был велик успех романов и пьес Анни М.Х. для взрослых, славу и любовь принесли ей книги детские. Рассудительный и ответственный «Плюк из Петтерфлетта», принципиальная грязнуля «Флодертье», великий путешественник на лифте «Абелтье»... В России уже известны ее книги про госпожу «почти бывшую кошку» «Мурли» или про маленьких человечков «Виплала» и «Снова Виплала». Но, конечно, самой знаменитой книгой Анни М.Х. на родине была и остается вот уже более полувека серия коротких рассказиков о двух серьезных людях четырех лет от роду, занятых исследованием этого большого мира. Теперь и русскоязычные читатели могут познакомиться с ними. Издательство «Захаров» выпустило уже два сборника рассказов про «Сашу и Машу» из тех пяти, что написала про них Анни М.Х. Саша и Маша – имена, конечно, никак не голландские. На родине их зовут Йип и Янеке. Но так уж повелось, что при переводах этой книжки на другие языки (а она, между прочим, издана даже на эсперанто и латыни!) менялись и имена на более родные слуху читателя. Трудно точно сказать, хорошо это или плохо. С одной стороны, это, конечно, традиция, да и не каждый родитель без запинки своему ребенку «Йип» выговорит (сам-то ребенок все что хочешь выговорит, если интересно). С другой же – ну не похоже голландское детство, как кусочек голландской же жизни, на жизнь нашу. И этот маленький, но неустранимый диссонанс постоянно не то чтобы мешает, но отвлекает. Как звенящий комар над ухом. Впрочем, удовольствие, получаемое от книжки, от таких мелочей не снижается. Йип и Янеке, то есть Саша и Маша, что интересно, голландцы до мозга костей. Они исключительно спокойные, домовитые и уравновешенные личности. Ну и что, что им по четыре года! В книжке, собственно говоря, даже великих приключений и проказ особых нет. Они не «шалят», как некий «самый лучший в мире поедатель пирогов» другой королевы, Астрид Линдгрен. Они не сбегают из дома в поисках Америки... Ну, впрочем, это им еще рановато. У них пока другие дела. Нарезать картинок из папиных книг, что стоят на нижней полке шкафа – их все равно никто не смотрит, а за окошком дождь и скучно. Накормить плюшевого медведя последним кусочком бутерброда, чтобы было по-честному и всем досталось. Похвалиться великим достижением – настоящей забинтованной головой, шишку на которой заработал падением с пианино. Выяснить, пьют ли нотариусы чай или им все-таки можно не пить, если не хочется... Да мало ли что еще! Анни М.Х. умеет писать так, что маленькие герои совершенно серьезны, а читатель, даже взрослый, не может удержаться от смеха. И это не умилительные улыбочки, что возникают при взгляде на «карапузов». Нормальный здоровый смех, без признаков сюсюканья. Анни М.Х. не стремится показать героев сиропными ангелочками. Как, впрочем, и малолетними бандитами. И если они красят медведю нос маминым лаком для ногтей – так это вовсе не из озорства. А потому, что красиво. Отдельно надо сказать спасибо издательству за использование в русском издании оригинальных иллюстраций Фип Вестендорп. Представить книги Анни М.Х. без нарочито простых, силуэтных черно-белых иллюстраций Фип Вестендорп совершенно невозможно. В мире известны такие союзы писателя и художника; самый нам близкий из них, пожалуй, творческое содружество Алексадра Волкова и Леонида Владимирского. Фип Вестендорп проработала вместе с Анни М.Х. почти пятьдесят лет, с середины прошлого века. Даже сейчас, если зайти на официальный сайт Анни М.Х.Шмидт (он тоже называется просто по имени – www.annie-mg.com), то стрелочка направо будет про нее саму, а стрелочка налево – про Фип. Если читаете по-голландски или по-английски – посмотрите, не пожалеете! Истории про Сашу и Машу (буду уж их так называть) невелики. Каждая – на страничку, на три минуты чтения вслух, на десять улыбок и один смех. Но ведь бриллиантам не обязательно быть размером с булыжник, верно?

[Без названия]

03.02.2006

Автор: Владимир Иткин
Источник: Книжная витрина

Нет, Саша и Маша к сериалу "Саша + Маша" никакого отношения не имеют. Саша и Маша - дети четырех лет от роду, и вообще они - голландцы. На самом деле их зовут Йип и Янеке. Но так уж повелось, что в разных странах им дают "свои" имена: Джим и Дженнифер - в Англии, Хайнер и Ханни - в Германии. А у нас вот - Саша и Маша. Придумала их писательница Анни Шмидт, самая известная бабушка в Нидерландах, о которой отзывалась с восторгом Астрид Линдгрен...

Дети разных народов

20.08.2008

Автор: Светлана Степанович
Источник: http://family.booknik.ru/reviews/?id=27483

 Дома, в Голландии, их зовут Йип и Янеке. Однако в разных странах двух друзей называют по-своему: в Англии – Джим и Дженнифер, в Германии – Хайнер и Ханни, в России – Саша и Маша. И хотя родились ребята в далеком 1953 году, они до сих пор – маленькие мальчик и девочка. Им всего по четыре года. А еще Саша и Маша – соседи и большие друзья. Они не попадают в волшебную страну. Не воюют со злыми волшебниками. Не спасают мир. Саша и Маша строят башни из разноцветных кубиков и ловят бабочек. Сами пекут блинчики и тайком съедают конфеты, которые мама запретила трогать. Они оба не любят стричься и постоянно спорят, кто лучше: Куклатаня или синий грузовик. Одним словом – растут, играют, учатся… И помогают детям и взрослым понять, что повседневная жизнь – огромный мир приключений и открытий. В Саше и Маше любой ребенок узнает себя, а взрослым они напоминают о детстве. Саша и Маша съели много бутербродов. С редиской. А потом они выбрали большую редиску. Это была редиска-мама. И еще одну большую. Это был папа. А шесть маленьких редисок – это были детки. Мама разрешила покатать их на Сашиной машинке. Как было весело! Семья редисок поехала кататься. Но когда они накатались, с ними случилась неприятность: Саша и Маша их съели. Всю семью редисок. Жалко, правда? Придумала Йипа и Янеке писательница Анни Шмидт. Как-то раз ей вручали премию Ганса Христиана Андерсена, и Анни произнесла забавную речь: «Дорогой Ганс Христиан, я получила твою премию! Надо ли говорить, как я счастлива? Дорогой Ганс, я была гадким утенком очень-очень долго, а теперь я старый гадкий лебедь. Но все-таки лебедь! Всегда твоя, с уважением, Анни». После чего писательница еще и прочитала «ответ» Андерсена: «Дорогая Анни, поздравляю тебя с получением моей премии! Пожалуйста, только не пиши пьес. Я пробовал, и у меня ничего не вышло. Так что держись за свои дурацкие сказочки, как и я. Увидимся, твой друг Г.Х. Андерсен». Анни Шмидт послушалась «совета» классика. Кроме рассказов и сказок, Анни писала только стихи, тоже детские. Всего издательство «Захаров» выпустило пять сборников про Сашу и Машу. Это небольшие книжечки, которые очень удобно брать в дорогу. Истории короткие, и потому их очень любят дети, которые недавно научились читать. – Не трогайте, – сказала мама. – Вам это вовсе не игрушка. Это мой пылесос. – Но коробку-то нам можно? – спросила Маша. Коробку мама разрешила забрать. Как здорово! Ведь коробка была очень большая. Саша и Маша могли вдвоем в ней поместиться. – Это корабль, – сказал Саша. – Точно, корабль, – сказала Маша. – Нет, подожди, – сказал Саша. – Это не корабль. Это вертолет. – Как же это? – удивилась Маша. – Это если с вешалкой, – объяснил Саша. У Маши дома была старая вешалка. Им всегда разрешали с ней играть. Саша сбегал за вешалкой и поставил ее в коробку. – Видишь, – сказал он, – настоящий вертолет. Куда вас доставить, пассажирка? – В Париж, – попросила Маша. – Тогда полетели, – сказал Саша.

Чудеса детской повседневности

14.02.2011

Автор: Егор Антонов
Источник: http://vlavochke.ru/reviews/34639/

Сашу и Машу в разных странах зовут по-разному, но встречают одинаково – с улыбкой и радостью. Это небольшая книжечка, содержащая бесхитростные и лаконичные истории о приключениях двух детей. Приключения эти тоже достаточно простые – это может быть прогулка под дождём, свадебное путешествие в лифте или недолгое мореплаванье Куклатани. Но они всё-таки – приключения. Кажущаяся их простота – взгляд взрослого на то, что происходит в мире ребёнка. Для последнего же поход в магазин может стать паломничеством или странствием. И это прекрасно.

Рассказы о Саше и Маше написаны взрослым человеком, но передают они не только взрослое видение событий, не только взрослый восторг перед чудесами детства, но и детские ощущения того волшебного мира, который мы считаем повседневным. Да, именно повседневным, суетным, обыденным, если хотите. Но здесь эта повседневность предстаёт перед нами глазами ребёнка, который и слова-то такого может не знать. Для него, в отличие от многих из нас, повседневность – это жизнь, это приключения, в которых нет живых пиратов, волшебников и королей, но есть Куклатаня-мореплаватель, волк, который всё время смеётся, потерявшийся пёс или коза, подаренная в шутку пастухом.

Дети всех этих моих размышлений, скорее всего, не поймут и не оценят, но книжка им, на мой взгляд, должна понравиться. Хотя бы потому, что герои – такие же дети, а Анни Шмидт написала эти истории как будто бы в соавторстве с ребёнком. Возможно, так оно и было. Ребёнок, который жил у писательницы внутри, диктовал, а она просто записала.

«Саша и Маша»: энциклопедия детского поведения

07.02.2012

Автор: ПАПМАМБУК
Источник: http://www.papmambook.ru/articles/109/

Короткие смешные истории

Главные герои историй Анни Шмидт по ходу первой книжки празднуют свой пятилетний день рождения.
В самом начале, в «день их первой встречи друг с другом», Саше и Маше по четыре года, и с ними все время что-то происходит. Каждая из историй, если читать ее вслух, займет не больше пяти минут и посвящена какому-нибудь событию. Но что это за события? Вот Саша и Маша играют в доктора; вот Сашу и Машу посылают отнести дедушке корзинку с яблоками; вот они идут смотреть на двоюродную новорожденную сестренку Маши; вот они оба шлепают по луже в сапогах... Ничего волшебного. Ничего из ряда вон выходящего, что потрясало бы воображение.

Да, внутри каждой истории «хорошее поведение» героев вдруг дает какой-нибудь маленький «сбой»: начали играть в доктора – не смогли договориться, как доктор должен себя вести; по дороге к дедушке от каждого яблока откусили по кусочку – чтобы выяснить, какое самое вкусное; стали в жару обливать друг друга из шланга – и облили кошку.

Но это даже не «проделки», как, к примеру, в книге Астрид Линдгрен про Эмиля из Леннеберги, где случаются происшествия на грани возможного. Драматизм историй про Сашу и Машу носит абсолютно бытовой характер. Такая своеобразная энциклопедия поведенческих ситуаций, соотносимых с опытом практически любого маленького ребенка. Поэтому ребенок, слушая эти истории, получает уникальную возможность наблюдать за самим собой.

А ведь дети часто просят взрослых: «Расскажи, как я родился», «А как я упал в лужу?
Расскажи!», «Расскажи, как я был маленьким», и готовы слушать эти рассказы по многу раз. С помощью подобных рассказов у маленького ребенка (лет с трех-четырех) формируется представление о «личной истории», о том, что его жизнь имеет протяженность, что в ней существует «прошлое», о котором известно другим. Это фундамент развития представлений о времени и об истории вообще.
Вот вам и смешные коротенькие ситуации.

Что «увидит» ребенок в рассказах?

На первый взгляд, автор показывает нам лишь то, что можно увидеть глазами, за чем можно наблюдать, – действия героев.
Это точный психологический ход, учитывающий особенности детского восприятия. Чем младше ребенок, тем больше места в его жизни занимает физическое движение. Он и думает в движении – «руками», «ногами», «ртом и зубами». (Поэтому Ж. Пиаже, знаменитый швейцарский психолог начала ХХ века, называл интеллект детей раннего возраста «психомоторным».)

И наблюдать детям нравится за тем, что движется. Когда ребенок слушает книжку, действует тот же закон: действия персонажей, их смена помогает удерживать внимание. Рассказы Анни Шмидт обладают невероятной динамикой:
мама Маши дает детям шляпу, чтобы играть;
сначала они надевают ее на голову;
потом делают из нее корабль и пускают плавать в корыто с водой;
затем пытаются сделать моряка из кошки, кошка убегает;
сажают в шляпу куклу;
устраивают шторм;
корабль тонет (вместе с куклой);
кукла падает в воду;
куклу вытаскивают из воды;
куклу переодевают в сухие одежки…
И все это – в рассказе на полстранички!


При этом в тексте нет привычного для нас литературного описания «внутренних переживаний» героев, пересказа их мыслей. Анни Шмидт не сообщает нам, о чем думают Саша или Маша, и что думают взрослые про Машу и Сашу в тот или иной острый момент. Ведь мысли невозможно увидеть глазами.
Тем не менее автор ненавязчиво дает понять читателю (слушателю), что есть такие жизненные пласты, которые глазами не увидишь, но можно по каким-то признакам догадаться об их существовании. Главный помощник здесь – собственный опыт чувств, которые нужно научиться узнавать и в других. А еще бывают, например, не слишком заметные движения лица (мимические движения), на которые важно обращать внимание: «“Теперь мне придется стирать шарфы”, – рассердилась мама. Но Саша заметил, что она тайком улыбнулась». Такой ненавязчивый урок «эмоциональной зоркости».

Другой урок связан с оценкой собственного поведения. У ребенка, не достигшего пяти лет, способность оценивать самого себя еще недостаточно развита. Поэтому автор не просто предоставляет ему возможность «опознать» ситуацию, но и дает этой ситуации очень понятную оценку. Вот герои катают «куклутаню» в шляпе-корабле, играют в кораблекрушение и думают, что кукле так же хорошо от этого, как и им самим. Но в следующем абзаце автор замечает: «На самом деле, ей вовсе не понравилось». Важнейшая вещь – предположить, что есть другая точка зрения на происходящее.

Есть и более «сильные» оценки, к примеру, в рассказе, где Саша облил кошку из шланга: «Кошка, конечно, высохла. Но она три дня злилась на Сашу. И шипела на него. И Саша это заслужил. Так ему и надо». Однозначная оценка – это хорошо, а это плохо; так можно делать, а так делать неправильно, – воспринимается маленькими детьми совершенно адекватно. Более того, они очень нуждаются именно в таких оценках происходящего. (Лишний довод в пользу этого утверждения – нетленность классического «Что такое хорошо и что такое плохо» В. Маяковского.)

Дошколята вообще оценивают мир с помощью «дуальных оппозиций»: черное и белое, хорошее и плохое, доброе и злое. И это понятно: ребенку нужны точные координаты существования в мире, ощущение его предсказуемости, иначе у него будет развиваться тревожность.

К слову, наличие таких четких «дуальных оппозиций» в тексте может служить показателем правильного выбора книжки в соответствии с возрастом ребенка. Относительность добра и зла, диалектика хорошего и плохого – это для детей постарше, после пяти, а то и после шести лет.

Мир вокруг Саши и Маши

Однако, несмотря на четкость и однозначность авторской позиции, истории про Сашу и Машу вовсе не выглядят жестко моралистичными. Это совсем иная тональность, чем в знаменитой басне про стрекозу и муравья. Что бы ни происходило с маленькими героями Анни Шмидт, мы постоянно чувствуем: симпатия к ним первична по отношению к оценке «сбоев», которые то и дело происходят (и не могут не происходить) в их поведении.

В историях про Сашу и Машу есть и взрослые, в частности мамы и папы (оба!). Эти мамы и папы – редкий случай в современной художественной литературе – вовсе не какие-то чудаки-маргиналы. Не какие-то артистичные невротики, туповатые фермеры или горькие пьяницы. Собственно, ничего лишнего нам про них не сообщается (даже их место работы) – только то, что они мамы и папы. И эти мамы и папы ведут себя по отношению к детям совершенно адекватно и с абсолютным приятием. Так же, как и автор.



Да, Саша и Маша частенько «кричат и визжат». Даже дерутся, и Саша может стукнуть Машу ложкой по лбу. Наверное, мамам и папам это не очень нравится. Они волнуются, когда Маша и Саша без предупреждения «исчезают», и сердятся, если Саша и Маша вырезают картинки из их книг или без спросу красят себе ногти маминым лаком. Но, что характерно, взрослые появляются в историях не только чтобы сказать «Ай, как нехорошо!», но – по большей части – для того чтобы предложить какой-нибудь разумный выход из ситуации. И это быстро вводит жизнь в нормальное русло и позволяет истории закончиться словами «И все опять стало хорошо!» или «А потом все пошли есть торт».

Вообще, маленькие Саша и Маша живут в абсолютно нормальном мире.
Это Голландия начала 1960-х годов, когда острое переживание ужасов минувшей мировой войны уже отодвинулось в прошлое, а содрогнуться от атак разнообразных террористов Запад еще не успел. И общество еще не стало «обществом потребления», что мы считываем по некоторым «устаревшим деталям». Например, у Маши всего одна кукла – куклатаня. У Маши нет резиновых сапожек, и когда она захотела походить под дождем по лужам, папа дал ей «поносить» свои сапоги. А уж «тетя Мила на машине» – это в восприятии Саши и Маши почти чудо. Но все эти детали не существенны для жизни, которой, прежде всего, присуще чувство безопасности.

На фоне этой безопасности Саша и Маша очень самостоятельны и инициативны: ходят без взрослых в магазин (в свои четыре-пять лет), гуляют одни, придумывают себе занятия.

Так получается, что сегодня этот безопасный мир – уже не реальность, а скорее метафора. Но через нее ребенку транслируется очень важная весть: у него в этом мире есть свое определенное место. И жить здесь, несмотря на маленькие сбои, очень даже хорошо. Хорошо и интересно.


На обложках всех четырех книжек про Сашу и Машу – «фирменные» картинки, изображающие главных героев (в оригинале – Йипа и Йанеке). По ним читатели мгновенно узнают свои любимые книжки. Нарисовала иллюстрации к историям Анни Шмидт известная голландская художница Фип Вестендорп. Ее иллюстрации сопровождают текст с момента выхода в свет первой книжки в 1964 году.

Йип и Йанеке будто специально нарисованы так, чтобы опровергнуть расхожее представление: детям интересны лишь цветные картинки.
Все рисунки в книге черно-белые. Только на обложках имеются отдельные цветные детали. Тонко прорисованные контуры главных героев – а точнее их головы, руки и ноги там, где они не закрыты одеждой, – плотно «залиты» черным. Эта непроницаемо-черная «заливка» словно сигналит нам: заглянуть «внутрь» персонажей невозможно. И что там у них с внутренним миром, как он там становится-развивается, пока загадка. Мы можем наблюдать лишь то, что явлено. Мы можем наблюдать поведение. Вот они – крепенькие, упругие, плотно сбитые, как два колобка. Что характерно – без шеек. Шея, особенно, длинная, придает голове слишком большую автономную подвижность. Из-за этого единая телесная реакция расслаивается и тормозится. А Йип и Йанеке, если на что и реагируют, то целостно, всем своим тельцем. То есть реагируют понятным однонаправленным движением, как и положено маленьким, неиздерганным детям.
Динамичность их усиливается еще и за счет малюсеньких остроугольных ступней, создающих странное ощущение воздушности фигурок – будто они передвигаются, едва касаясь земли. Но при этом очень уверенно и целеустремленно.

И еще носы. Носы на рисунках Фип Вестендорп играют важную роль в создании характеров. Носы – точнее носики – у Саши и Маши совершенно одинаковые и остренькие. Такие любопытные носики-антенны, как бы настроенные на восприятие окружающего мира.
В общем, эти черненькие «силуэтные» детки – очень точная графическая метафора образов, созданных Анни Шмидт.