Содержание

От автора 5

Часть первая. Детство и отрочество (1818—1834)
Глава первая. Саша 10
Глава вторая. Первые годы 17
Глава третья. Воспитание Саши 25
Глава четвертая. Отрочество Саши 44

Часть вторая. Юношество Александра Николаевича
(1834—1838)
Глава пятая. Совершеннолетие наследника престола 62
Глава шестая. Высшее образование Александра 76
Глава седьмая. Путешествие по России. 
Встреча с Герценом 82
Глава восьмая. Личные переживания молодого человека 91
Глава девятая. Первая любовь английской королевы 
Виктории 109
Глава десятая. Женитьба 126

Часть третья. Зрелые годы
Глава одиннадцатая. Счастливые годы — 1841—1851 138
Глава двенадцатая. Тучи над Россией 144
Глава тринадцатая. Крымская война 152
Глава четырнадцатая. Le Roi est Mort, Vive Le Roi! 159

Часть четвертая. Политика молодого императора
Глава пятнадцатая. Дипломатическая подготовка мира 169
Глава шестнадцатая. Парижский мир 178
Глава семнадцатая. Коронация 186
Глава восемнадцатая. Александр в центре 
мировой политики 198
Глава девятнадцатая. Освобождение крестьян 203
Глава двадцатая. Польская трагедия 245
Глава двадцать первая. Спасение Соединенных Штатов 
от интервенции Англии и Франции 251
Глава двадцать вторая. Либеральные законы в защиту 
русских евреев 261
Глава двадцать третья. Рост общественных сил в России 269
Глава двадцать четвертая. «Дружеское соглашение» 
между Россией, Англией и Францией 281

Часть пятая. Последний период правления 
императора Александра Второго
Глава двадцать пятая. Апрельское восстание в Болгарии 
в 1876 году 303
Глава двадцать шестая. Американец Мак-Гахан 
и освободительная война 1877—1878 гг. 315
Глава двадцать седьмая. Освобождение Болгарии 330
Глава двадцать восьмая. Личная драма Александра 369
Глава двадцать девятая. Цареубийство 404

Именной указатель 425

От автора

Эта книга посвящена императору Александру Второму, отдавшему жизнь за преобразования и реформы, сделавшему из отсталого государства страну, ни в чем не уступающую великим державам мира. В самый день его убийства фанатиками «Народной воли» конституция государства Российского, написанная при посредничестве его ближайшего соратника и министра Лорис-Меликова, лежала на письменном столе государя.
Император Александр Николаевич достиг выдающихся успехов и на международном поприще: жертвенно помог освободиться родной по крови Болгарии от пятивекового турецкого ига и содействовал освобождению других народов, порабощенных Оттоманской империей. В области мировой политики Александр Второй спас США от разгрома, помешав интервенции Англии и Франции, бывших на стороне Юга в гражданской войне 1863 года. Наконец, он спас Францию от второго германского вторжения, подготовляемого Бисмарком в 1877 году.
Если бы, повинуясь своим чувствам и идя навстречу страстному увлечению его сверстницы английской королевы Виктории, он бы на ней женился и стал принцем-консортом в Англии, его жизнь протекла бы среди комфорта и английской стабильности и не была бы, конечно, прервана трагической гибелью. Но, прислушавшись к советам отца и собственному внутреннему голосу, он предпочел оставаться наследником российского престола и по смерти Николая Первого занял его трон, принесший ему столько несчастий и трагическую кончину.
Уже в четырнадцать лет Александр чувствовал себя совершенно иным человеком, чем его грозный и деспотичный отец. Отчасти его характер был порождением извечного конфликта «отцов и детей». Несмотря на то, что его детство прошло в атмосфере военного абсолютизма, столь характерного для эпохи Николая Первого, «культ личности» отца был ему совершенно чужд.
Когда царь спросил сына: «Ну, Саша, а как бы ты наказал декабристов?» — цесаревич ответил:
— Я бы их простил, папа.
Очевидно, такой ответ весьма озадачил Николая, требовавшего ото всех, включая, конечно, и собственных детей, безусловного одобрения своей расправы с врагами престола.
Но еще удивительнее то спокойствие, с которым царь принял мнение сына, будучи обычно категоричен и нетерпим к критике своих действий. Педантизм Николая отлично иллюстрирует, например, такой случай: когда берлинский придворный портретист поднес в дар государю его портрет, писаный маслом, Николай прищурился и пересчитал на портрете пуговицы мундира. Увидев, что одной не хватает, он вернул изумленному берлинцу портрет. Александр отлично знал характер отца, с неменьшей скрупулезностью следившего и за пуговицами своих офицеров. И все же он нашел в себе достаточно прямоты, чтобы вы¬сказать то, о чем он думал на самом деле. Наверное, после этого разговора Николай понял, что наследник его будет править иначе.
Но не исключено, что и сам Николай понимал, что наступают новые времена, и сознательно хотел подготовить к ним цесаревича...
Николай Павлович, при всей деспотичности характера, не был тем посредственным солдафоном, каким его изображает советская историография. Конечно, его взгляды были абсолютистскими, а идеалом для него служил образ Людовика XIV. Царскую власть он понимал Богоданной. Россия казалась ему непригодной для европейских ново¬введений. Он почитал себя столпом абсолютизма в Европе и, борясь с крамолой, был уверен, что тем самым способствует укреплению монархии. Он жил памятью о 1825 годе и, загипнотизированный страхом перед возможностью мя¬тежа, стремился заморозить время. Но Николай понимал, что такая «консервация» станет невозможна, когда на престол вступит его сын. Предвидя в будущем политические перемены, он стремился подготовить к ним своего наследника. В этом я вижу причины его терпимости к либеральным настроениям сына и смысл его усилий привить сыну некоторые демократические принципы.
Именно поэтому и окружил он Александра такими либеральными воспитателями, как В.А.Жуковский и М.М.Спе¬ранский. Среди преподавателей Александра были даже лишенные университетских кафедр за вольнодумство профессора К.И.Арсеньев и П.А.Плетнев. Даже закон Божий и Священное Писание преподавал цесаревичу известный своими либеральными настроениями протоиерей Г.П.Павский, на увольнении которого настоял, однако, впоследствии митрополит Филарет.
Поэтому неудивительно, что, имея таких наставников, Александр стал государем либеральным, освободившим крестьян и от души поддерживавшим Авраама Линкольна в его борьбе за отмену рабства в Америке.
И если б судьба предоставила Александру вместо России любой европейский трон, он бы и на нем стал славен как один из величайших монархов новейшей истории.
Дореформенное положение российских крестьян было тяжелым. В то время как в Западной Европе, благодаря влиянию католицизма и соперничеству Римских пап с королями, крестьяне получали все больше прав и их зависимость стала ограничиваться отдачей помещикам одной десятой с их поземельных доходов и строго оговоренными повинностями, в России крестьяне были имуществом помещиков, наделенных в отношении крепостных неограниченной властью. Никакие законы не предусматривали ограничение господского произвола вплоть до времен Петра Первого. Начиная с его царствования и особенно при Екатерине Второй под влиянием западноевропейского общественного устройства были изданы указы, в силу которых помещики стали, наконец, весьма серьезно наказываться за жестокость в отношении крепостных. Но сами крестьяне были практически лишены возможности жаловаться государю на жестокое обращение, так что наказание могло производиться лишь по личной инициативе губернской администрации. Тогда и возникла на Руси поговорка: «До Бога высоко, до царя далеко». Хотя Николай Первый предпринимал в отношении регламентации отношений между помещиками и крепостными некоторые законодательные меры, цельного и твердого законодательства в России на этот счет не существовало. Помещик наказывался лишь в случае, когда губернская экспертиза устанавливала, что потерпевшему крепостному нанесено серьезное физическое увечье.
Конечно, при такой системе помещикам не составляло труда воздействовать на карательные инстанции подкупом и иного рода давлением. И все же к концу царствования Николая Первого более 200 дворянских поместий европейской России находились под государственной опекой вследствие констатации жестокого обращения их владельцев со своими крепостными. Мы знаем, например, что мать И.С.Тургенева превратила жизнь своих подданных в ад кромешный, постоянно их истязая; что за невыносимые преследования крепостные графа Аракчеева убили его наложницу.
«Старый суд, — пишет в своей интересной монографии «Россия в XIX веке» известный историк С.Г.Пушкарев, — был одним из самых темных пятен дореформенной России. Взяточничество и вымогательство, произвол, лицеприятие, волокита, бесконечное хождение по инстанциям, судопроизводство под покровом канцелярской тайны составляли его характерные черты. Для каждого сословия существовал отдельный суд с выборными, но невежественными и плохо оплачиваемыми судьями. Фактически вершителями дел в судах были не судьи, а судебные канцелярии со всемогущими секретарями во главе, ибо только они плавали, как рыба в воде, в безбрежном бумажном море неясных законов, запутанных инструкций и противоречивых решений высших инстанций».
Вот что еще пишет Пушкарев о прежнем суде в России: «Карательная система была чрезвычайно жестокой: тяжкие уголовные наказания, вроде ссылки на каторгу или на поселение, обязательно сопровождались мучительными телесными наказаниями — наложением клейма, кнутом или плетью для лиц гражданского ведомства; палками, шпицрутенами или «кошками» — для военных. Иногда эти жестокие телесные наказания означали в действительности мучительный вид смертной казни».
Эпоха 60-х гг., проникнутая гуманными и либеральными стремлениями, разрушила мрачное и жестокое царство старого суда и создала на месте его «суд скорый, правый, милостивый, равный для всех». Последние слова о суде, нужном России, принадлежат самому императору Александру.
Александр Второй стал во главе преобразовательных реформ, открывших новую эпоху в истории России.
Один из лучших знатоков истории жизни и царствования императора Александра Второго С.Татищев, оценивая его значение в истории России, пишет: «Император Александр Николаевич всегда и во всем желал добра и не раз говорил, что единственная и главная его цель «сделать народ свой счастливым, просвещенным и охраняемым в своем развитии твердыми законами и ненарушимым правосудием». В этих словах — вся его программа и вся цель его управления. «Нет в мире большего величия, чем величие нравственное, — пишет Татищев. — Александр Николаевич пал жертвой своего доброжелательства, своего доверия к людям, своего человеколюбия и кротости. Гуманный и чуткий ко всему и ко всем, Александр проявлял непоколебимую стойкость и последовательность в этой своей политике не только в отношении России, но и всего мира».
Столь же положительно судит о нем и известный американский историк Стефен Грэхем, называющий Александра Второго в своей книге о нем «царем Свободы», творцом «новой демократии в России, созданной освобождением крестьян, введением в стране всенародного образования и созданием журналистики...»
В настоящем труде я знакомлю читателей с этим необыкновенным российским государем, и на троне остававшимся человеком.
Всеволод Николаев



ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ДЕТСТВО И ОТРОЧЕСТВО
(1818—1834)


Глава первая
Саша

Родителями будущего императора Александра Второго были брат Александра Первого великий князь Николай Павлович и дочь прусского короля Фридриха-Вильгельма Третьего принцесса Шарлотта, ставшая после принятия православия великой княгиней Александрой Федоровной. Александра была родной племянницей и крестной дочерью английской королевы Шарлотты, супруги короля Георга Третьего и, таким образом, родственницей будущей английской королевы Виктории.
Отмечу, что в то время у Николая не было никаких шансов взойти на русский престол, так как он был лишь младшим братом императора Александра Первого и великого князя Константина Павловича, второго брата царя. Цесаревич — наследник престола — Константин, казалось, самой судьбой был определен стать царем России, так как Александр не имел наследника: его супруга, императрица Елизавета Алексеевна, родила ему лишь двух дочерей, умерших еще в раннем возрасте. Константин же, будучи семна¬дцатилетним юношей, по повелению своей бабушки Екатерины Второй женился на принцессе Юлии Сакс-Кобург-Готтской, родной сестре матери Виктории. Юлии тогда бы¬ло лишь пятнадцать лет. Брак этот был весьма неудачным, и Константин, не имея детей, развелся с ней и женился морганатическим браком на своей любовнице — польке, получившей по милости царя титул княгини Лович.
Александр согласился на этот развод и на этот второй морганатический брак своего брата при непременном условии: полное отречение Константина от всех прав на русский престол для себя и своего будущего потомства.
Акт отречения, подписанный Константином и скрепленный подписью царя, содержался в абсолютной тайне, как и указ Александра Первого, назначающий младшего брата, Николая Павловича, наследником престола. Секретный акт этот был положен в специальную шкатулку и, по распоряжению царя, поставлен московским митрополитом в тайник Успенского собора, находящийся в алтаре храма. Ни мать государя, императрица Мария Федоровна, ни даже сам великий князь Николай Павлович ничего не знали об этом решении Александра. Константин по приказанию царя хранил полную тайну о своем отречении до самой предполагаемой смерти Александра, объявленной официально лишь в декабре 1825 года. Это обстоятельство и стало причиной замешательства и бунта 14 декабря 1825 года.
Ничего подобного не знает мировая история: два брата, наследники престола, спорили друг с другом не о том, кто захватит власть, как это всегда бывало на Западе, а наоборот, отказывались от трона один в пользу другого. И в то время, когда Николай и за ним двор присягали в Петербурге Константину Павловичу, тот в Варшаве присягал Николаю. И лишь когда Константин открыл тайну своего отречения, Николай согласился вступить на русский престол.
Таким образом переменился весь ход российской истории: Николай Первый стал императором, а его старший сын Александр, будущий император Александр Второй, стал цесаревичем и наследником престола. (Император Александр Первый официально был объявлен умершим в Таганроге 19 ноября, по новому стилю 1 декабря, 1825 года.)
14 декабря (по новому стилю 26 декабря) этого же 
1825 го¬да в Петербурге вспыхнула настоящая революция, так называемое восстание декабристов. Воспользовавшись замешательством правительства, офицеры, члены тайного революционного Северного общества, решили объявить царем «законного государя Константина Павловича» и одновременно провозгласить конституцию. Однако мятеж этот полностью провалился, с одной стороны, из-за весьма плохой организации его, с другой — ввиду отказа присоединиться к восставшим остальных столичных полков, оставшихся верными новому императору. Этого поражения декабристов не произошло бы, если бы новый царь, молодой император Николай Первый, не проявил исключительного самообладания, несомненного мужества и личной инициативы. Николай, с маленькой свитой верных ему гвардейцев-офицеров, верхом на коне явился перед толпой взбунтовавшихся солдат и офицеров, собравшихся на Сенатской площади. Не испугавшись направленных на него ружей и тяжелых орудий, Николай врезался в толпу и начал громко уговаривать бунтарей разойтись. Несмотря на это, мятежники оставались на площади, но никто из них не осмелился посягнуть на жизнь молодого царя, так внушительны были его личная отвага и решительность. А он тем временем послал за подкреплениями и вызвал конную гвардию — два полка, которые оставались ему верны и немедленно явились на его призыв. На толпу мятежников навели пушки, но солдаты мешкали и, хотя офицеры подавали команды, видимо, не хотели стрелять в своих товарищей. Николай продолжал увещевать мятежников, которые пребывали в растерянности, не смея атаковать молодого царя.
Короткий зимний день шел к концу, был большой мороз, а общее замешательство все продолжалось. В это время молодой гвардейский офицер Бакунин, родной дядя знаменитого революционера-анархиста Михаила Бакунина, приказал своим солдатам выстрелить из пушки в восставших и, видя, что солдаты медлят, сам подбежал к орудию и сделал один за другим три выстрела. Последовало еще несколько пушечных залпов.
Николай продолжал, сидя на коне, наблюдать за начавшейся пальбой. Его решительное поведение подействовало на мятежных офицеров и солдат, быть может, более, чем пушечные выстрелы. Толпа мятежников вдруг дрогнула и, несмотря на отчаянные призывы своих вождей, которые сами не смели стрелять в царя, бросилась врассыпную. Офицеры и солдаты, прежде примкнувшие к мятежу, массами торопливо покидали площадь. В то же самое время верные царю полки, выстроенные за ним плотными шеренгами, оставались на площади, очищенной от восставших. Так окончился пресловутый декабрьский мятеж 1825 года.
Вернемся, однако, на несколько лет назад, к только что обручившимся великому князю Николаю Павловичу и великой княгине Александре Федоровне. Жизнь их текла весьма обыкновенно, ничем не отличаясь от жизни остальных членов императорского дома. Александра Федоровна писала старшему брату Вильгельму, ставшему впоследствии первым германским императором: «Жизнь наша совсем банальная (она употребляет французский термин «буржуазная», т.е. обыкновенная, не царская — В.Н.). Мы выходим в свет весьма редко... обыкновенно по воскресеньям обедаем у мама (вдовствующей императрицы Марии Федоровны — В.Н.) и по вечерам сидим дома и играем в макао (модная тогда карточная игра — В.Н.). На этих вечерах собирается общество страшно старых людей в стиле «рококо». Это преимущественно престарелые, полуслепые сенаторы и видные вельможи времени императрицы Екатерины... но наш собственный мир — между нашими сердцами...»
Они были влюблены друг в друга и, невзирая на столь скучное окружение, по признанию Александры, весьма счастливы. Они вместе читали английские и французские романы, увлекались Вальтером Скоттом и мадам де Сталь, которая стала особенно популярной в России после ее конфликта с Наполеоном и приезда в Россию, где она имела несколько встреч с императором Александром. Ее «Дельфина» и «Корина» были при дворе любимыми книгами. Однако с особым вниманием читали они ее трактат «О Гер¬мании», в котором мадам де Сталь восхищалась нравами и традициями феодальной Германии, что импонировало им обоим. Александра обожала романтическую обстановку феодальной Германии, с ее опрятными уютными домиками и готическими соборами на площадях, перед которыми били окруженные зеленью фонтаны. Она и в Петербурге в своих комнатах держала в горшках экзотические цветы, за которыми сама ухаживала. Кроме того, по обычаю немецких хозяек, как в своих комнатах в Берлине, держала она в особых немецких клетках канареек и других певчих птиц, которых сама кормила и за которыми сама присматривала.
В этой обстановке она чувствовала себя словно на родине, и это еще больше украшало ее жизнь с любимым мужем. Очевидно, Николаю нравилась эта домашняя жизнь и, видимо, под ее влиянием он стал заниматься музыкой и сочинял не только популярные полковые марши, но и церковные гимны и даже оперные арии.
В этой счастливой атмосфере стали у них рождаться де¬ти: в 1818-м — Александр, в 1820-м — Мария, в 1822-м — Ольга. Позднее, в июне 1825 года, родилась у них еще одна девочка — Александра, а после восшествия Николая на престол, между 1826 и 1831 годами, — еще четыре мальчика: Константин, Михаил, Владимир и Алексей. Это многочисленное потомство само по себе говорит о весьма счастливой семейной жизни Николая и Александры.

* * *
Маленького обаятельного великого князя Александра Николаевича с самого дня рождения родители и все в его семье, и не только в семье, а и во всей необъятной Российской империи, звали Сашей. Так русские люди любовно выражали свою приязнь к красивому, приветливо улыбающемуся мальчику, правнуку великой Екатерины, которому суждено было сесть на российский престол и прославиться гуманными реформами. Думаю, что читателям будет небезынтересно перенестись со мною в эту далекую историческую эпоху и присутствовать при самом рождении будущего императора.
В начале апреля 1818 года члены императорской фамилии, соблюдая древнюю русскую традицию, прибыли в Москву, чтобы в первопрестольной столице встретить светлые пасхальные праздники. Удалясь от придворной суеты Санкт-Петербурга, хотели они провести последние предпасхальные недели в кремлевских соборах в посте и молитвах, как тогда еще строго практиковалось на Руси. Отсутствовал лишь сам император Александр Первый, занятый поездкой по южной Руси и по предложению своего всесильного временщика графа Аракчеева посещавший основанные им «военные поселения», которым Александр, впрочем, ошибочно, предрекал блестящее будущее.
Императрица Мария Федоровна, вдова императора Павла, которая после смерти супруга полновластно распоряжалась всей жизнью царской семьи, настояла на том, чтобы все члены династии прибыли в Москву, совместно говели, исповедовались и причащались на пасхальной заутрене. Зная о значительном уже сроке беременности великой княгини Александры Федоровны, супруги ее любимого сына великого князя Николая Павловича, она решила предоставить им удобное и богато обставленное помещение рядом с ее собственными покоями в Архиерейском доме, находящемся при Чудовом монастыре в самом центре Кремля, который впоследствии, после восшествия на престол Николая Павловича, стал называться Николаевским дворцом.
Именно здесь в Светлую Среду, 17 апреля 1818 года, в 11 часов утра и родился будущий император Александр Второй. Вот как в своих воспоминаниях будущая императрица Александра Федоровна описывает это событие: «Тогда я услыхала первый крик моего первого ребенка. Ники целовал меня, заливаясь слезами, и вместе мы возблагодарили Бога, не зная еще, даровал ли Он нам сына или дочь...» Очевидно, доктора и сестры милосердия унесли новорожденного сейчас же, чтобы его обмыть и уложить в колыбель... «Тут, — продолжает свой рассказ Александра Федоровна, — вошла матушка (вдовствующая императрица Мария Федоровна — В.Н.) и, подойдя к нам, сказала: «Поздравляю вас с сыном...»
Как тогда было заведено, при рождении младенца царствующего дома пушечный салют (201 залп) возвестил москвичам о счастливом событии. На следующий день — это был Светлый Четверг, 18 апреля, — преосвященным Августином, тогда еще архиепископом Московским, совместно со всеми соборными предстоятелями Кремля в Успенском соборе был отслужен торжественный благодарственный молебен в присутствии членов императорской фамилии, всего двора и всех высших военных и гражданских чинов империи, пребывавших в первопрестольной столице. Придворный поэт Василий Андреевич Жуковский, ставший впоследствии главным воспитателем Александра, поднес родителям ребенка торжественную оду, восхваляющую рождение великого князя.
Александр Первый направлялся в то время в Варшаву, где он должен был открыть польский Сейм, а на обратном пути посетить южные губернии России. В день рождения племянника, названного в его честь Александром, царь открывал тронной речью польский Сейм. Потом он продолжил свое путешествие, намереваясь посетить Одессу и Крым. Сообщение, посланное ему Николаем и Александрой, получил он лишь вечером 27 апреля в Бессарабии, в местечке Бельцы, где готовился провести ночь.
Во время торжеств по поводу рождения Александра, как сообщают источники, его родителями из Бессарабии было получено от императора поздравление и одновременно назначение новорожденного шефом лейб-гвардейского гусарского полка.
5 мая в Чудовом монастыре духовник двора протопре¬свитер Криницкий совершил крещение младенца в присутствии обеих императриц — Елизаветы Алексеевны и Марии Федоровны, членов императорской семьи и двора. Новорожденного внесла в храм статсдама графиня Ливен, по правую руку которой поддерживал подушку главнокомандующий Москвы генерал Тормасов, а по левую — действительный статский советник князь Юсупов. После окончания обряда Крещения и Миропомазания, совершенного московским архиепископом Августином, во время пения «Тебе Бога хвалим» начали торжественную пальбу пушки, поставленные в Кремле у Алексеевского монастыря, которые произвели опять 201 пушечный залп. Одновременно зазвонили колокола всех кремлевских соборов и московских церквей. Вечером императрица Мария Федоровна, по обычаю, дала торжественный ужин, на котором присутствовали члены высшего духовенства, двор и высшие сановники. Всю ночь Москва и Кремль были иллюминированы. Состоялись всенародные угощения и гуляния.
Император Александр прибыл в Москву лишь 1 июня. Он с радостью посетил любимого своего брата Николая и невестку Александру, которые представили ему новорожденного.
3 июня приехал в Москву прусский король Фридрих-Вильгельм с двумя сыновьями — кронпринцем Вильгельмом и принцем Карлом. Он поднес внуку самый высокий прусский орден — звезду и ленту Черного Орла, который красовался на второй подушке рядом с осыпанным крупными бриллиантами орденом Св. Александра Невского, поднесенным императором Александром.
Торжества эти завершились лишь к концу июня, когда члены царского дома возвратились в Санкт-Петербург.


Глава вторая
Первые годы

Первые годы своей жизни до семилетнего возраста маленький Саша жил со своими родителями в Аничковом дворце в Санкт-Петербурге, где семья великого князя Николая Павловича обыкновенно проводила зиму. Но как только наступало лето, Саша с родителями переезжал в Павловск, к бабушке, вдовствующей императрице Марии Федоровне. Эта волевая женщина, которая после смерти мужа стала руководить всеми семейными делами Романовых, с присущей ей немецкой методичностью, по примеру своей свекрови Екатерины Великой, взяла в руки все заботы о воспитании внука, к которому она сильно привязалась. Она ревниво руководила выбором наставниц и нянек. Так главной наставницей Саши Мария Федоровна назначила дочь ближайшей своей приятельницы графини Адлерберг — Ю.Ф.Баранову, брат которой состоял адъютантом при отце мальчика. Уход за Сашей был поручен старшей надзирательнице — Н.В.Тауберг и трем боннам-англичанкам А.А.Кристи, Е.И.Кристи и М.В.Касовской, бывшей замужем за русским. Очевидно, чопорная немка Мария Федоровна не доверяла русским нянькам и предпочитала английских профессиональных бонн, слывших лучшими в Европе благодаря своей опрятности и внимательному уходу за детьми.
Родители Саши дважды за это время были за границей, проведя в Западной Европе почти целый год в первом своем путешествии (с сентября 1820 до августа 1821 года) и целую осень — во второй поездке. Эти поездки необходимы были для лечения Александры Федоровны. Во время пребывания родителей за границей Саша оставался на попечении бабушки, которая нежно заботилась о внуке.
Летом 1824 года Саше пошел седьмой год, и, по установленной традиции, было начато его военное воспитание. Назначение его первого военного воспитателя, капитана Мердера, состоялось по личному выбору отца Саши. Николай хорошо знал этого отличного гвардейского офицера, прославившегося в походах 1805 и 1807 годов и долгие годы служившего воспитателем в Первом кадетском корпусе. В настоящее время был он ротным командиром в школе гвардейских прапорщиков, состоявшей под попечительством Николая Павловича, который, как уже говорилось, попросил императора Александра назначить Мердера военным гувернером Саши. Итак, 8 июля 1824 года капитан Мердер приступил к своим обязанностям.
Мальчик с ранних лет очень любил военные игры и сразу привязался к своему наставнику. Уже на второй день, 9 июля, одетый в гвардейскую военную форму, в сопровождении своего воспитателя он прибыл на маневры гвардейских полков, которые состоялись в присутствии императора Александра Павловича. Увидев племянника с Мердером, государь с ласковой улыбкой громко приветствовал их обоих: «Здравствуй, брат Мердер! — воскликнул он. — Ты с твоим молодцом уже здесь! Он, я знаю, охотник до всего военного...»
Можно себе представить, как польстило внимание государя маленькому великому князю, боготворившему дядю и слышавшему о его походах против Наполеона от бабушки и от отца.
Надо отдать Мердеру справедливость, с первых дней своего назначения он оправдал доверие Николая Павловича. Отношение к нему будущего императора видно из письма, которое Николай собственноручно написал Мердеру в сентябре 1824 года из Берлина, где он с семьей был в гостях у Сашиного дедушки короля Фридриха-Вильгельма: «Мне весьма приятно слышать, сколь матушка довольна успехами Александра Николаевича и вашим с ним обхождением... Добрые вести о сыне моем меня душевно радуют, и я молю Бога, дабы укрепил Он его во всем добром. Продолжайте с тем же усердием, с которым вы начали новую свою должность, утвердите и оправдайте мое о вас мнение...»
Скоро великий князь Николай Павлович взошел на русский престол под именем императора Николая Первого. Сейчас же после своего воцарения манифестом 12 декабря 1825 года он провозгласил сына, цесаревича и великого князя Александра Павловича, наследником престола. Саша, глубоко взволнованный, услышал это известие от флигель-адъютанта Кавелина в присутствии воспитателя Мердера. Мердер вспоминает, что чувствительный мальчик заплакал, когда Кавелин читал ему манифест отца.
14 декабря, услышав от Кавелина, что мятежные полки столкнулись на Сенатской площади с оставшимися верными Николаю гвардейскими полками, Саша снова залился слезами, видимо, страдая за отца, который лично командовал войсками, вышедшими против мятежников. Кавелин застал Сашу за раскрашиванием литографии, изображавшей поход Александра Македонского. В этот исторический день, когда были слышны артиллерийские залпы с Сенатской площади, Сашу, по приказу императора, посадили в обыкновенную извозчичью карету и перевезли из Аничкова дворца в Зимний дворец, охраняемый гвардией. Престолонаследника в сопровождении Кавелина и Мердера без каких-либо осложнений подвезли к крыльцу со стороны набережной. Саша был в гвардейской форме корнета и в первый раз в жизни надел синюю ленту и звезду ордена Св. Александра Невского.
Сашу ввели в Голубую гостиную Зимнего дворца, где находились обе императрицы — Мария Федоровна и Александра Федоровна, сидевшие в креслах в окружении маленькой свиты самых близких к ним придворных. Властная, всегда владеющая собой Мария Федоровна казалась спокойной и ласково улыбалась, приветствуя внука. Однако, Саша сразу почувствовал большое волнение матери, которая боялась за судьбу мужа. Александра Федоровна была очень бледна, губы ее и рука, поданная сыну, слегка дрожали. В гостиной были слышны выстрелы с Сенатской площади, звуки которых старались заглушить громкими разговорами придворные дамы, казавшиеся тоже взволнованными.
Вдруг забили барабаны гвардейцев, стоявших на карауле в коридоре, у входа в Голубую гостиную. Александра Федоровна сразу успокоилась и, усадив сына на диван около себя, радостно сказала ему по-французски: «Sacha, c’est papa!»
Настроение у всех мгновенно переменилось, и, конечно, мальчик почувствовал эту радостную перемену. Сердце его забилось, когда распахнулись обе двери и вошел император Николай Павлович. Он подошел к матери и жене и расцеловался с ними. Потом взял сына на руки и расцеловал его в обе щеки. Он казался спокойным, хотя все еще был очень бледен. Сын навсегда запомнил эту сцену: возвращение с Сенатской площади торжествующего отца.
Однако их характеры были уже тогда совсем различны. Через несколько лет, когда Саше пошел тринадцатый год, как-то раз император вошел в комнату сына, где воспитатель Жуковский давал ему урок истории по Декабрьскому восстанию 1825 года. «Саша, — спросил его отец, узнав от Жуковского, что речь шла о подавлении бунта декабристов, — как бы ты наказал их?» Мальчик потупил глаза, подумал мгновение и спокойно ответил императору: «Я бы их простил». Николай Павлович, смущенный этим неожиданным ответом, тяжело вздохнул и, не сказав ни слова, вышел из комнаты.
Мне хочется подчеркнуть, что этот эпизод весьма реально рисует глубокую разницу между твердым, непоколебимым Николаем Первым и его наследником. Конечно, можно не без основания предположить, что именно в этом духе воспитывал его Жуковский. Замечу, что Николай Павлович знал о либеральных настроениях своего придворного поэта и все-таки назначил его главным воспитателем сына. Может быть, сам отец в глубине души чувствовал все несовершенство своего авторитарного правления и понимал, что сын будет царствовать в другие времена.
Но вернемся к событиям 14 декабря этого столь памятного для маленького Саши 1825 года.
После короткого разговора с матерью и женой, а также с придворными, находившимися с ними в Голубой гостиной, император велел стоявшему у дверей камердинеру ма¬тери Гримму вывести Сашу к выстроенному во дворе Зимнего дворца гвардейскому саперному батальону. Гримм, взяв на руки престолонаследника, снес его по внутренней лестнице во двор. Царь обратился к саперам с речью, прося их «любить сына, как сам он любит их». Потом, взяв Сашу на руки, передал мальчика георгиевским кавалерам, только что получившим эту награду за отвагу и верность в подавлении восстания, и приказал каждому правофланговому солдату в каждой роте подойти и поцеловать его сына. Можно себе представить восторг и ликование солдат, целовавших престолонаследника России, будущего императора... Конечно, эти события на всю жизнь остались в душе мальчика.
Пять дней спустя весьма довольный поведением сына Николай назначил его шефом лейб-гвардии Павловского полка, а 30-го числа того же месяца — канцлером Александровского университета в Финляндии. Этими столь ранними отличиями царь, очевидно, стремился не только даровать сыну высокое положение в империи, но и внушить ему самому чувство ответственности
Из отечественных источников мы узнаем, что Саша проводил лето 1826 года в Царском Селе с обеими своими сестрами, великими княжнами Марией и Ольгой. Весь его придворный штат состоял из воспитателя капитана Мердера и г-на Жилля, французского швейцарца, который начал учить его французскому языку.
Чрезвычайный посол французского короля Карла X маршал герцог де Мармон пишет в своих мемуарах, что его крайне удивило отсутствие всякой пышности в окружении русского престолонаследника — особенно в сравнении с многочисленным двором и торжественным этикетом, которыми был окружен во Франции малютка герцог Бордосский, внук короля. Герцог де Мармон не без удивления записал и свой разговор с императором Николаем, который ему сказал: «Хочу воспитать в сыне человека, прежде чем сделать из него государя...» Отправляя французского посла в Царское Село и разрешив ему встретиться с наследником и его сестрами, Николай особенно настоятельно просил его «не вскружить голову сыну», если «маршал, командовавший армиями, вдруг станет ему оказывать почтение». Герцога очень удивила «обаятельная простота Александра, его самообладание, хладнокровие и уверенность в себе», когда мальчик весьма удачно маневрировал лодкой, катая по реке в Царском Селе именитого французского гостя.
10 июля 1825 года цесаревич Александр Николаевич отбыл из Царского Села в Москву, чтобы присутствовать на коронации отца. Сопровождали его главный воспитатель Мердер, гувернер Жилль и учитель рисования, известный живописец Зауэрвейд. Эти трое учителей великого князя оставили записки, сделанные ими во время путешествия. Из этих источников мы узнаем, что Александр со своими спутниками останавливался по пути для обеда, ужина и ночлега в городах, через которые они проезжали, и, конечно, пользовался этими остановками для ознакомления с городскими достопримечательностями. Так, в Новгороде Александр со своими спутниками осматривал знаменитый Софийский собор и исторические места города: дом Марфы Посадницы и старинный мост через Волхов. Мердер, преподававший в кадетском корпусе русскую историю, рассказал своему воспитаннику о походе Ивана Грозного и о казнях новгородских бояр. В Вышнем Волочке Александр особенно интересовался устройством шлюзов на каналах. В Торжке он восхищался местными произведениями народного искусства и весьма обрадовал торговцев, накупив многочисленные подарки родителям и родственникам: парчовые, вышитые золотом и серебром пояски, сафьяновые сапоги и прочее. В Твери особенно поразил его вид на Волгу, который зарисовал в нескольких картинах его учитель Зауэрвейд. Наконец, на седьмой день этого памятного для Александра путешествия карета наследника подъехала к первопрестольной столице. Москва поразила Александра своим чисто русским видом, величием золотых куполов соборов и живописностью старинных дворцов. Все это было совсем непохоже на Санкт-Петербург и его окрестности, с которыми так свыкся мальчик. Всюду народ восторженно приветствовал цесаревича и толпился вокруг его кареты.
В двух верстах от Петровского дворца Алексан&

Именной указатель

Абдул-Азиз — 335
Абдул-Гамид — см. Абдул-Хамид
Абдул-Меджид — 152
Абдул-Хамид — 335, 336, 355
Августин — 16
Адлерберг, граф — 97, 118, 124, 138, 242, 400, 404
Адлерберг, графиня — 17
Азиз-хан — 144
Аксаковы — 270, 405, 410
Александр I — 10, 11, 14—18, 37, 82, 107, 108, 116, 189, 204, 207, 264
Алескандр III — 139, 286, 289, 344, 348, 390, 400, 401, 423, 424
Александр Баттенбергский — 131—137, 359
Александр Михайлович — 206
Александра Александровна — 139, 142
Александра Николаевна — 14
Александра Федоровна — 10, 13—19, 22—29, 42, 46, 56, 68, 114, 128, 129, 131
Алексей Александрович — 139
Алексей Николаевич — 14
Алескей Михайлович — 206
Али-паша — 178
Алиса Гессенская — 290
Альбермарль — 124
Альберт Саксен-Кобургский — 115, 116
Альберт Уэльский — 285—287, 359
Альфред Эдинбургский — 288, 290—292
Альфри — 26, 38, 44
Андраши — 367
Андриан — 73
Анна Иоановна — 262
Анна Оранская — 111
Анри Бордосский — 21, 146
Антокольский — 268
Аракчеев — 14, 71
Арджилл — 124
Арно — 255
Арсеньев — 26, 52, 60, 69, 76, 82—85
Афанасьев — 72

Бажанов — 26, 75, 132, 164
Бакунин М. — 249, 270—273
Бакунин, дядя предыдущего —12
Баранов — 400
Баранова — 17
Барановы — 49
Барятинский — 118, 124, 130, 138
Бассано — 394
Бейст — 173, 174
Белинский — 146, 270, 272, 277
Бенет — 319
Бенкендорф — 86, 151
Берг, генерал — 167
Берг Б. — 390
Березовский — 397, 409
Берцелиус — 97
Бехменн-Мирза — 143
Биконсфильд — 303,360
Бирон — 262
Бисмарк — 132, 281, 282, 294, 299, 366, 367
Бланки — 275
Блудов — 176, 217, 218, 221
Бороздина — 95
Боссе — 160
Ботев — 311—314
Браун — 288
Бруннов — 93, 94, 178, 180, 183, 214, 316
Булгарин — 151
Бунин — 28
Буоль — 174, 175, 178
Буркенэ — 178
Бэринг — 323

Вазов — 305, 337
Валевская — 173
Валевский — 173, 174, 178, 181, 183, 185, 199
Валуев — 270
Вальян — 181
Веймарн — 80, 90
Веллеслей 348
Вера Константиновна — 295
Верещагин — 331
Веронезе — 103
Вессель — 59
Виельгорский — 40, 41, 45, 83, 97, 138
Виктория, английская королева — 10, 82, 115—126, 149, 284—292, 296, 298, 299, 303, 323, 325, 334, 359
Виктория, английская принцесса — 285, 286, 291
Вильгельм I — 13, 16, 298, 366
Вильгельм IV — 115, 117
Вильгельм Вюртембергский — 295
Вильгельмина Баденская — 114, 131, 132
Витгенштейн — 143, 144
Вишневская — см. Долгорукая В.
Владимир Александрович — 139, 289
Владимир Николаевич — 14
Воейков — 28
Воронцов — 143, 197
Воронцовы — 124
Врангель — 403, 404
Вронченко — 145

Гагарин — 218, 242
Галифе — 394
Гамелен — 181
Гауке — 136, 137
Гауфельд — 178
Гельфман — 4246
Генри — 151
Генрих VIII — 118
Георг III — 10, 117, 255
Герцен — 86, 87, 90, 218, 249, 270, 272, 278
Герцена — см. Захарьина
Гире — 368
Гладстон — 296—299
Гоголь Н. — 146, 150, 151
Гоголь, полковник — 139
Голицын Д. — 55, 67
Голицын С. — 195
Головкин — 65
Головнин — 243
Горчаков А. — 166, 168, 171, 190, 194,198, 199
Горчаков М. — 158, 162, 178, 179, 191, 247—249
Госс — 60
Граве — 138
Граней — 113, 114, 131,133, 134
Грант — 258
Грей — 190
Грейбен — 190
Гренвилль — 151
Григорий XVI — 103, 104
Гримм — 20
Грэнвиль — 195
Гумбольдт — 49
Гурко — 316, 344—346, 351
Гуровский — 100

Даненберг — см. Долгорукая Е.
Дашкова — 133
Дворжицкий — 421
Делпа — 341
Дерби — 323, 360
Державин — 264
Дизраэли — 288, 296, 297, 323, 366
Добролюбов — 249, 279
Долгорукая А. — 382
Долгорукая В. — 370—378, 388
Долгорукая Е. — 289, 344, 370—407
Долгорукая М. — 373, 374, 378, 379, 381, 390—393, 400
Долгорукий — 118, 124
Долгоруков А. — 371
Долгоруков В.М. — 391
Долгоруков В.П. — 176
Долгоруков М. — 370—378, 399
Долгорукова Л. — 398, 399
Достоевский — 146, 197, 331
Драгомиров — 342, 343

Еваристов — 258
Евгения, императрица — 199, 394, 396
Екатерина II — 10, 17, 25, 37, 39, 65, 86, 94, 189, 204, 207, 245, 263
Екатерина Мекленбургская — 442
Елагины — 316, 318, 319
Елена Павловна — 219, 220
Елизавета II — 137
Елизавета Алексеевна — 10, 16, 114, 131
Елизавета Петровна — 207, 263, 370
Енохин — 83, 97

Желябов — 281, 411—414, 418—420, 424
Жилль — 21, 22, 26, 38, 44, 45, 81, 138
Жомини — 93
Жуков — 342
Жуковский — 15, 20, 26—46, 52, 57—60, 69, 70, 76, 81, 82, 97, 102, 103, 108—110, 124, 138

Завадовский — 372
Зауэрвейд — 21
Захарьин — 402
Захарьина — 90
Зинин — 408
Зиновьев — 139

Иван III — 206
Иван IV — 206
Игнатьев — 325, 329, 332, 341, 348, 361—365, 368
Игнатьева — 332
Иосиф, митрополит — 195
Истомин — 157
Ишервуд — 139

Кавелин — 17, 60, 69, 80, 83, 97, 110, 124, 208, 209
Кавур — 178
Казнаков — 139
Калиновские — 95—96, 99, 126, 128, 382
Каменская — см. Бороздина
Канкрин — 93
Каракозов — 218
Карамзин — 28, 77, 204, 205, 218
Карамзины — 49
Карнавон — 360
Касовская — 17
Катков — 320
Кауфман — 300
Квятковский — 279, 281
Кибальчич — 412, 419, 424
Киреевские — 270
Киселев — 157, 209, 212—214
Кланрикард — 141
Кларендон — 178, 183
Клеменц — 279
Ключевский — 204
Кокридж — 137
Коллинз — 38, 44
Константин Николаевич — 14, 42, 129, 149, 166, 176, 219, 242, 249, 251, 400
Константин Павлович — 10, 11, 50
Корнилов — 157
Корф — 146, 218, 219
Кочубей — 65
Кравчинский — 279, 419
Красинский — 192
Криницкий — 16
Кристи — 17
Кропоткин — 416
Крылов — 49
Крюденер — 344, 345
Ксенофонт Никольский — 401
Куртин — 317
Кутузов — 29
Кюстин — 99—101

Лабенский — 138 
Лавров — 271—274
Лагарп — 37
Лайон — 114 
Лайонс — 258 
Ламбер — 249 
Ламсдорф — 39 
Ланской — 211, 215, 216, 225—229, 234, 236, 237 
Ласковский — 80 
Левитан — 268
Левский — 312 
Левшин — 209, 215, 221 
Леонардо да Винчи — 102
Леонтьева — 379, 382, 383 
Леопольд Бельгийский — 115, 190
Лехзен — 122 
Ли — 258 
Ливен — 16, 69, 80, 96, 97, 105, 115, 118, 124 
Лидерс — 167 
Линкольн — 227, 254, 315
Липман — 81 
Лихтенштейн — 190 
Лович — 10 
Лонг — 323 
Лорис-Меликов — 416—420 
Лофтус — 289, 295, 299, 300 
Луиза Прусская — 50 
Луи-Филипп — 146 
Львов — 67 
Людвиг II — 109, 110
Людвиг Гессен-Дармштадский — 127, 198

Мак-Гахан — 315—329, 341
Максимилиан Лейхтенбергский — 101
Мандт — 159, 160
Мантейфель — 178, 194
Мария Александровна, императрица — 110—113, 127, 128, 131—135, 139—142, 196—199, 219, 291—294, 359, 379, 380, 382, 390, 399, 405
Мария Александровна, великая княжна — 139, 288—290
Мария Николаевна — 14, 97, 160
Мария Павловна, тетя Александра II — 130
Мария Павловна, невестка Александра II — 407
Мария Федоровна, императрица, жена Павла I — 11—19, 22, 25, 42, 46
Мария Федоровна, императрица, жена Александра III — 286, 287, 390, 401
Маркс — 273, 274
Мармон — 21, 24
Марфа, инокиня — 85
Мельбурн — 116, 123
Медичи — 103
Мейендорф — 176, 177
Мейнард — 322
Менделеев — 331
Меншиков А.Д. — 371
Меншиков А.С. — 154, 157, 158, 167
Мердер — 17—22, 25,27, 37—39, 48, 51, 53, 58—61
Мерзляков — 28
Меттерних — 106, 107
Мещерская — см. Долгорукая М.
Милль — 412
Милютин Н. — 237
Милютин Д. — 301, 339, 341
Миртов — см. Лавров
Михаил Николаевич — 14, 97, 160
Михаил Павлович — 49, 133, 143, 219
Михайлов А. — 281
Михайлов Т. — 413, 424
Михайловы — 279
Монтефиоре — 267, 268
Мордвинов — 65
Морни — 171—174, 195, 198
Морозов — 279—281
Мортимер — 49
Мосолов — 160
Муравьев А. — 232, 233
Муравьев М. — 251
Муравьев Н. — 144, 145

Назимов — 105, 138, 141, 142, 230, 231
Наполеон I — 152
Наполеон III — 152—154, 162, 169—176, 179—185, 198—203, 255, 256, 281, 393—398
Нарышкин — 68
Натансон — 279
Нахимов — 157
Невельский — 144, 145
Нессельроде — 145, 168, 171,176
Нечаев — 274
Ниель — 181
Никанор, митрополит — 195
Николай I — 10—25, 29, 33, 34, 37—42, 46—51, 53—56, 66—75, 204, 207
Николай Александрович — 97, 139, 164, 286, 379, 380, 393
Николай Николаевич — 97, 160, 341—349, 356—362, 400
Нобель — 407—409

Оболенский — 371 
Обретенов — 314 
Обручев — 335, 341
Огарев — 218, 278
Ожинский — 129
Оленин — 419
Олсуфьев — 133, 138
Ольга Николаевна — 14, 21, 137, 140, 190
Орлов А. — 106, 111—113, 117, 118, 121, 124, 127, 176, 177, 181—186, 197, 214, 216, 217, 242, 316
Орлов Г. — 65
Орлов М. — 29 
Орлова-Чесменская — 23
Осинский — 279
Оскар — 97 
Осман-паша — 349 
Остерман — 262

Павел I — 263, 264
Павел Александрович — 139, 289
Павский — 26, 38, 39, 44, 45, 70, 71, 73
Палеолог — 297
Пальмерстон — 117, 122, 156
Панин В. — 240, 241
Панин Н. — 39
Пармаков — 309—311
Паскевич — 238
Паткуль — 40, 41, 45, 83, 97, 118, 124, 138
Пенев — 314
Перовская — 281, 411—414, 418—421, 424
Перовский — 89, 145
Петр I — 73, 207, 262, 371
Петр II — 262
Петрушевский — 408
Пий IX — 152, 166
Пирс — 323, 324
Плетнев — 26, 27, 52, 53, 69, 76
Плеханов — 279
Победоносцев — 423
Попов — 270
Потоцкая — 124, 192
Поццо-ди-Борго — 111—113
Протасова — 28
Пугачев — 206, 207
Пурталес — 394
Пушкин — 29, 150, 151

Радецкий — 352
Радзивилл — 50
Разумовский — 370
Райнер — 101
Райтерн — 253
Рашид-паша — 307, 308
Ридигер — 167
Роберт — 322
Робинсон — 324, 325
Ростовцев — 167, 211, 212, 220, 222—225, 228, 229, 236—240
Рубинштейн — 268
Рунич — 26, 52
Рылеев А. — 399, 400
Рылеев К. — 29
Рысаков — 413

Салтыков — 39
Салтыкова — 132, 133, 139
Самарин — 270
Святополк-Мирской — 352
Севард — 253
Сен-Пре — 49
Серафим — 66, 71—74, 132
Сервер-паша — 356
Сергей Александрович — 139, 289
Син — 171
Скайлер — 325, 391
Скобелев — 316
Скотт — 13
Смирнова — 95
Соловьев — 410, 411
Солсбери — 367
Сперанский — 27, 61—64, 68, 69, 76—80
Сталь — 13
Станислав-Август — 245
Стокль — 254
Столетов — 338, 352
Строганов — 141
Стуттон — 139
Сулейман-паша — 346, 347, 351, 353
Сухозанет — 249

Татищев — 107
Тауберг — 17
Тинторетто — 103
Титов — 168
Тициан — 103
Ткачев — 271, 274, 275
Толстой А. — 118, 124, 138
Толстой И. — 97, 133
Толстой Л. — 158, 423, 208—210, 226, 269
Тормасов — 16
Тургенев А. — 28
Тургенев И. — 208, 210, 331
Тургенев Н. — 29
Туркул — 190
Турчанинов — 257, 258
Тэйлор — 256, 257
Тютчев — 134
Тютчева — 133—136, 405

Уошборн — 323
Ушаков — 40, 80

Фазиль-паша — 310
Фердинанд, австрийский император — 106
Фердинанд, неаполитанский король — 166
Фигнер — 281
Филарет — 66, 71, 72, 133, 149, 153, 195, 196, 243, 244
Филипп Эдинбургский — 137
Флери — 199 
Флокэ — 395 
Фотий, архимандрит — 71, 83
Франц-Иосиф — 142, 143, 147, 154, 155, 162, 165, 199, 294, 295, 334
Фредерикс — 49 
Фридрих III — 285 
Фридрих Прусскикй — 111
Фридрих-Вильгельм III — 10, 16, 50, 130, 131, 193
Фридрих-Вильгельм IV— 154, 165, 169, 192, 193
Фридрих-Карл Вюртембергский — 190
Фроленко — 281

Халтурин — 414, 415
Харитон — 309
Хасан-паша — 306, 313, 314
Хафез-паша — 305, 306
Хомяков — 270
Хорнби — 355
Христиани — 59
Хэмлин — 322

Циммерман — 342

Черкасский — 270
Чернышев — 145, 147
Чернышевский — 249, 279, 412

Шамбо — 26, 38, 129, 130
Шебеко — 382—400
Шевченко — 29
Шелихов — 252
Шерман — 317
Шувалов П.А. — 279
Шувалов П.П.— 232, 238
Шуваловы — 49

Эбердин — 156
Эдуард VII — см. Альберт Уэльский
Эдуард Кентский — 117
Эллиот — 322, 323
Энгельс — 275
Эрлангер — 171
Эрнест Саксен-Кобургский — 115, 116
Эролл — 124
Эртель — 44
Эссен — 67
Эстергази — 175, 195

Юз — 139
Юксбридж — 124
Юлия Сакс-Коббург-Готтская — 10
Юрьевич — 26, 38, 60, 69, 80, 81, 120—124, 138
Юрьевская — см. Долгорукая Е.
Юрьевский Г. — 406
Юсупов — 16

Яковлев — 90

Александр II

26.09.2005

Автор: Михаил Визель
Источник: Time out

Александр II, пожалуй, самый обаятельный из русских царей со времен кроткого Федора Иоанновича. Он понимал толк в красивых женщинах и изящных безделушках, запросто гулял по Летнему саду и азартно удирал по ночам от собственной охраны в Париже, чтобы встретиться со своей Катенькой - княгиней Долгоруковой. И при этом он оказался также самым деятельным из верховных правителей России за последние 300 лет. Только его реформы оказались действительно глубокими и необратимыми в отличие от всех прочих - от судорожных петровских попыток переодеть привыкших к азиатчине бояр в немецкие кафтаны до не менее смехотворных горбачевских попыток перековать привыкших к ней же госчиновников в бизнесменов. И это несмотря на то, что и их называли половинчатыми и непоследовательными. Но под пером пишущего по-русски американского историка, потомка первой волны эмиграции и рьяного антисоветчика (книга была впервые издана в Мюнхене в 1986 году, и это хорошо заметно), толковый император превращается просто в идеального Государя. Всеволод Николаев не жалеет красок, описывая, как его герой с самого раннего детства выказывал выдающиеся способности и благородство характера, а повзрослев - уважение к своим политическим противникам и сострадание к подданным. Даже его слабости и просчеты он объясняет проявлениями доброты и непреодолимой силой обстоятельств. Особенно любопытно читать, как автор восстанавливает душераздирающую историю несостоявшейся любви 21-летнего Александра и 20-летней английской королевы Виктории во время его пребывания в Лондоне в 1839 году. По Николаеву, если бы цесаревич сделал предложение молоденькой королеве, оно было бы немедленно принято и это изменило бы ход истории, ведь в этом случае он остался бы в Англии в необременительном качестве принца-консорта. Но чувство долга возобладало у него над прочими чувствами, и он вернулся домой - навстречу трону, тяготам политической борьбы и мученической гибели. В тот самый день, когда Александр должен быть подписать указ о реорганизации Госсовета в Учредительное собрание.