СОДЕРЖАНИЕ



Предисловие автора 6

Часть первая. Принцесса Аликс (1872—1894)
Глава 1. Английская принцесса 13
Глава 2. Июньский младенец 24
Глава 3. Детство 33
Глава 4. Императорская Россия 43
Глава 5. Принцесса дома и за границей 52
Глава 6. Герцог Кларенс и Эвондейл 59
Глава 7. Влюбленная принцесса 67
Глава 8. Цесаревич Николай 77
Глава 9. Королевское лето 85
Глава 10. Смерть в раю 93
Глава 11. Невеста в трауре 98

Часть вторая. Императрица Всероссийская (1894—1905)
Глава 12. Ее Императорское Величество 107
Глава 13. Новое царствование 119
Глава 14. Кровавое празднество 128
Глава 15. Визиты императорской четы 138
Глава 16. Заколдованная страна 143
Глава 17. На пороге столетия 155
Глава 18. Маленькая победоносная война 163
Глава 19. Кровавое воскресенье 170
Глава 20. 1905 год 178
Глава 21. Рождение наследника 185

Часть третья. Старец (1905—1914)
Глава 22. Святая Русь 195
Глава 23. Распутин 200
Глава 24. Годы отчужденности 213
Глава 25. «Заснуть навеки в твоих объятьях» 222
Глава 26. Беловежская Пуща 235
Глава 27. 1913 год 242
Глава 28. Военное лето 253
Часть четвертая. Сестра Александра (1914—1917)
Глава 29. Русская бойня 265
Глава 30. Медсестра Александра 276
Глава 31. Тень Распутина 284
Глава 32. «Ради сына» 292
Глава 33. Крах правительства 301
Глава 34. Осень разочарований 307
Глава 35. Кошмар в декабре 316
Глава 36. План дворцового переворота 327
Глава 37. Переворот 337
Глава 38. Отречение 345

Часть пятая. Александра Романова (1917—1918)
Глава 39. Узники 359
Глава 40. Предательство короля 368
Глава 41. Ссылка 377
Глава 42. Сибирская зима 386
Глава 43. Божья воля 394
Глава 44. Дом особого назначения 404
Глава 45. Последние дни Романовых 418
Глава 46. Конец семьи Романовых 428
Глава 47. Тайна Коптяковского леса 438

Эпилог 450
Выражения признательности 458

Предисловие автора


Александре Федоровне, супруге Николая II, последнего русского царя, посвящено огромное количество книг. Ее, одну из ключевых фигур, сыгравших свою роль в крушении Российской империи и последовавшей затем революции, изучают, анализируют, критикуют, проклинают вот уже три четверти века. Пожалуй, никакая другая женщина, жившая в двадцатом веке, не была в такой степени объектом злословия и клеветы, как императрица, которую считали отчасти повинной в том, что эта революция произошла.
Историки традиционно изображают ее застенчивой, но своенравной молодой девушкой, которая, вступив в брак с императором Николаем II, утратила чувство меры. К досаде всего русского общества, и в частности семьи Романовых, она превратилась в высокомерную и чопорную особу. То обстоятельство, что Александра Федоровна чуралась публики и пренебрегала обязанностями царицы, отталкивало от нее общественность. Узнав, что ее последний ребенок, единственный сын Алексей болен гемофилией, она впала в такое отчаяние, что стала фанатически религиозной и именно поэтому приблизила к себе злополучного Григория Распутина. В годы первой мировой войны это влияние настолько выросло, что Распутин, изображаемый обычно пьяным, лживым, похотливым необразованным мужиком, стал править судьбами России, и государыня, обожающая его, вынуждала своего послушного мужа выполнять прихоти старца, чем и приблизила крах Российской империи. При этом Александра Федоровна наивно полагала, что народ любит ее и ее мужа. Хотя, когда разразилась революция, мало кто сожалел об их падении и последовавшей затем гибели.
Прошло семьдесят пять лет после кончины царицы, но личность Александры Федоровны по-прежнему продолжает занимать внимание исследователей. Разве это не мерило ее сложного и порой необъяснимого характера?
Императрица и поныне остается загадкой, но не из-за отсутствия сведений об ее образе жизни и мыслей. Александра Федоровна оставила после себя множество писем и дневников, охватывающих более чем тридцатилетний период. Ее жизнь и эпоху ее царствования описывали ее родственники в своих мемуарах. Друзья воздавали ей хвалу и защищали память. Противники вменяли в вину падение династии Романовых. Написана масса книг, в которых Александра Федоровна выступает в качестве главного или второстепенного персонажа, их авторы, похоже, значительно расходятся в оценке ее роли в жизни русского общества, влияния на своего мужа и степени зависимости от Распутина.
Однако этой женщине, покрывшей себя недоброй славой и якобы обладавшей огромной властью, посвящены всего лишь две серьезные биографические работы. К их числу я не отношу работы княгини Екатерины Радзивилл, которые были явно написаны с обличительной целью, а также книги Анны Вырубовой и Лили Ден, написанные с целью противоположной. В 1928 году бывшая фрейлина императрицы баронесса Софья Карловна Буксгевден написала нечто вроде официальной биографии царицы, используя документы, хранившиеся в семейном архиве Александры
Федоровны, и основываясь на собственных впечатлениях от жизни при дворе. Однако недостаток и этой работы заключается в явных пристрастиях автора, которые объясняются близостью баронессы к императорской семье.
В 1961 году вышла в свет обстоятельная работа Е.М.Альмединген «Императрица Александра». Автор этой книги впервые попыталась изучить жизнь царицы на фоне событий эпохи и исследовать ее характер с непредвзятых позиций. По сравнению с предыдущими работами книга является шагом вперед, но г-жа Альмединген, в ущерб деталям жизнеописания императрицы, предпочла описания распада русского общества в целом. Например, первым двадцати двум годам жизни Александры посвящено всего десять страниц. Остальная часть книги представляет собой внятное, четкое изложение факторов, повлиявших на жизнь императрицы в России. Однако автора не всегда интересует реакция Александры Федоровны на эти обстоятельства и ее причины.
Книга Роберта Масси «Николай и Александра», хотя она посвящена не только императрице, во многом способствовала тому, чтобы вызвать симпатии читателей к августейшей чете. В центре повествования — история любви царя и царицы на фоне падения Российской империи. Масси во многом сумел понять Александру — чего предыдущим авторам, как правило, сделать не удавалось, но он упустил из виду многие существенные обстоятельства ее жизни, необходимые для понимания характера царицы.
Остальные авторы — как историки, так и биографы, — как правило, суровы в оценке Александры Федоровны. Показательна в этом отношении книга Эдварда Крэнкшоу «Тень Зимнего дворца», которая стоит того, чтобы ее процитировать:
«Александра если и не была глупой, то в политических и общественных вопросах мало смыслила, помыкала царем и под конец принуждала его принимать пагубные для страны решения... Она убедила себя, и не без причины, что двор, а вместе с ним и все чиновничество продажны. Имея на то немного оснований, она полагала, что лишь она одна может понять святость русского крестьянина и что практически все образованное общество сговорилось создать преграду между Николаем II и его народом. Александра никому не доверяла и подозревала в дурных намерениях всех, кто пытался оказать влияние на ее мужа... Невозможно оценить тот вред, который она причинила Николаю II, принудив его покинуть Петербург... заключив его, словно в раковину, под тесные своды [Александровского] дворца, где их посещали лишь мелкие людишки... которые внушали ему мысль, что он действительно является самодержцем и отцом народа».
В этом отрывке Крэнкшоу наглядно показал враждебное отношение к Александре Федоровне, накопившееся за многие годы. Конечно, он не одинок в своей критике, но правдив ли созданный им портрет императрицы?
Пятнадцать лет изучая жизнь этой сотканной из противоречий женщины, я пришел к выводу, что попытаться понять ее можно лишь в том случае, если пренебречь всеми предыдущими биографиями императрицы. Не утверждая, что знаю целиком всю правду об Александре Федоровне, я тем не менее пришел к выводу: ключ к пониманию характера и роли царицы в падении русской монархии — не в том, что она прожила в России двадцать два года, а в том, что в течение предшествующих двадцати двух лет она была принцессой небольшого великого герцогства Гессен-Дармштадтского Алисой (Аликс) Гессенской. Именно этот ранний период, столь важный для понимания ее превращения в ту женщину, какой она стала, мало кем изучен. А между тем уже тогда, еще девочкой, а потом и молодой девушкой, Аликс старалась избегать общества и незнакомых людей и производила на окружающих впечатление трагической и чрезвычайно религиозной натуры. Все эти качества начали проявляться сильнее и, к сожалению, сказывались все более неблагоприятно после того, как она стала императрицей Александрой Федоровной. Разрушение личности царицы (а оно действительно происходило), — которое началось с отчужденности от общества, привело к влиянию на нее Распутина и, наконец, к политическому давлению на супруга, — восходит корнями к периоду становления ее личности в юные годы. Аликс была одной из самых образованных — и, что важно, воспитанных на принципах демократизма — внучек английской королевы Виктории. Но не прошло и десяти лет после приезда в Россию, как верой в самодержавие она превзошла собственного мужа. Да, ее характер менялся с каждым годом, однако фатализм, религиозная экзальтированность, склонность к пышности и роскоши, свойственные Аликс еще в детские и в девические годы, предопределили ее гибель.
Вот почему, работая над биографией царицы, я так подробно изучал годы, когда формировалась ее личность. Если порой создается впечатление, что мои доводы неубедительны, прошу читателя быть терпеливее, поскольку многое из происходившего с Александрой в детстве приобрело значимость лишь после того, как она оказалась на троне рядом со своим супругом. Подобно другим авторам и историкам, я удивлялся ее поступкам и реакции на те или иные события и пытался понять их, исходя из ее душевных качеств. Ведь в тех случаях, когда первичных данных недостает, даже задним числом невозможно понять мотивы поступков императрицы. В иных случаях — когда речь идет, например, об ее отношениях с Распутиным во время первой мировой войны — предположения и выводы моих предшественников я дополнил собственными.
Итак, перед нами рассказ об Александре Федоровне, последней русской царице. Не раз говорилось об ее несчастном детстве, счастливом замужестве, неизлечимой болезни сына, изолированности от общества, об ее отношении к Распутину и трагической смерти. Но, думаю, мне удалось ближе остальных подойти к пониманию и объяснению характера этой выдающейся и противоречивой женщины.
Еще несколько замечаний.
Использование титулов «царь», «царица», «император» и «императрица» может иного читателя ввести в заблуждение. До 1721 года все правители из династии Романовых называли себя «царями». Происходит этот титул от слова «цезарь», то есть «кесарь». Петр I, обожавший все западное, официально присвоил себе титул «государь император». Именно этот титул являлся правильной формой обращения, просуществовавшей до конца династии в 1917 году. И все равно монарха обычно называли царем, а его жену царицей, хотя она имела титул императрицы. Причем Николай II, будучи славянофилом, предпочитал более древнюю форму — царь, а Александра Федоровна отдавала предпочтение титулу «императрица». Я использовал в своей книге обе формы обращения. Наследника престола называли до 1721 года царевичем, потом он превратился в цесаревича.
Когда Аликс родилась в 1872 году, она получила титул «великогерцогского высочества», дарованный ей отцом, великим герцогом Гессен-Дармштадтским Людвигом IV. Приняв православие в 1894 году, Аликс приняла имя Александра Федоровна.
При использовании имен, приводимых в настоящей работе, возможна путаница. Например, отец Александры, великий герцог Гессен-Дармштадтский, обозначен немецким именем Людвиг. Однако это происходит не всегда. Так, зять Александры зовется у меня на английский лад принцем Луи Баттенбергским — отчасти для того, чтобы не путать его с Людвигом, но главным образом потому, что большую часть жизни он провел в Англии.
Два слова о датах. До большевистской революции в России официально использовали юлианский, а не григорианский календарь. В результате в XIX столетии даты отставали на 12 дней, а в XX столетии — на 13. Например, согласно принятому в России летоисчислению, Николай II отрекся
2 марта, а согласно западному — 15 марта. Я неизменно
использовал григорианский календарь, приводя при необходимости даты и по старому стилю. Следует, однако, иметь в виду, что иногда я цитирую авторов, которые указывали даты в своих дневниках и письмах по новому стилю задолго до революции, и это не всегда возможно определить.



Глава 1
АНГЛИЙСКАЯ ПРИНЦЕССА



Она была честолюбива. Ее любили. Ее ненавидели. Ее обожали. Она была обидчивой. Сильной. Слабой. Обаятельной. Холодной. Гордой. Простой. Умной. Ограниченной. Застенчивой. Приветливой. Она была истеричкой. Святой. Она была женой, матерью, императрицей. Но прежде всего — женщиной, которую никто не понял. Женщиной, изменившей ход современной истории.
По своему рождению Александра Федоровна не была русской. Однако она сумела стать более русской, чем любой из подданных ее мужа. Не была воспитана в православной вере, но стала православнее, чем большинство тех, кого младенцами крестили по православному чину. Мало интересовалась политикой. Однако со временем политика стала смыслом ее существования. Страстно любила мужа. Обрела в нем объект своих честолюбивых помыслов и в конечном счете стала вершить судьбы Российской империи. После бракосочетания ее стали титуловать «Ваше Императорское Величество». Друзья звали ее Александрой Федоровной, близкие — Алики или Санни (по-английски — Солнышко). Однако когда она появилась на свет через десять лет после свадьбы своих родителей, она звалась Аликс Гессенская.
Немноголюдная и невеселая брачная церемония английской принцессы Алисы и великого герцога Гессенского Людвига состоялась 1 июля 1862 года (день выдался холодный и ветреный) в летней резиденции королевы Виктории на острове Уайт.
Такого рода событие следовало обставить с надлежащей торжественностью. И действительно, сначала предполагалось, что бракосочетание произойдет в придворной церкви в лондонском королевском дворце Сент-Джеймс. Однако смерть принца-консорта — супруга королевы, случившаяся всего полгода назад, наложила отпечаток уныния и печали на эту церемонию. Вместо церкви использовали банкетный зал, наскоро превращенный в часовню, где воздвигли алтарь. Мать невесты, королева Виктория, пришла на свадьбу дочери в траурном платье. В тот день все свидетельствовало о тяжком горе королевы, потерявшей любимого мужа. Облаченная в белое атласное платье принцесса Алиса и великий герцог Людвиг дали друг другу брачные клятвы, опустившись на колени перед портретом королевской семьи, написанным Винтергальтером в 1846 году. Принц-консорт наблюдал с портрета за происходящим и, казалось, протягивал руку к креслу, на котором сидела его вдова. В течение всей церемонии братья и сестры невесты плакали. После свадьбы родители жениха выразили королеве свои соболезнования, архиепископ утирал на глазах слезы.
По существу, свадьбы не было. Брачная церемония, скорее, напоминала траурную — рыдающие близкие невесты, вдова в траурном одеянии, удушающая атмосфера дома, где ощущалось неизбывное горе, способствовали этому. «Свадьба Алисы, — вспоминала королева, — больше походила на похороны».
Медового месяца у молодоженов не было. Королевское семейство собралось на веранде, провожая новобрачных. Алису и Людвига увозила из Осборна коляска, запряженная четверкой лошадей. Как только они отъехали, разверзлись небеса, и над островом разразилась гроза — знаменательное начало совместной жизни одного из самых трагических семейств в истории.

Девятнадцатью годами ранее у королевы Виктории родилась дочь, принцесса Алиса. Роды проходили трудно, а появление девочки на свет принесло королеве множество неудобств. Королева находила, что большинство младенцев «ужасны» и «просто отвратительны». Красивых младенцев она видела редко, а некрасивых находила «препротивными существами». Воспитание собственных детей требовало от королевы уймы терпения, а его часто не хватало. Она могла отругать любого из них почти ни за что — вбив себе что-то в голову, она никогда не отступала. Но королева могла быть и другой. Однажды во время официального обеда она сидела рядом с адмиралом, который был туг на ухо. Разговор перешел с его «коробки» (корабля) на его сестру, но моряк этого не расслышал. Когда адмирал заявил, что собирается ободрать ей днище, королева дико захохотала.
Принц Альберт пересек Ла-Манш, приплыв из Кобурга в Англию, и покорил сердце этой своенравной и пылкой женщины. Королева замечала в своем супруге только выдающиеся качества. Она увидела в нем средоточие всего прекрасного, и он стал для их детей примером для подражания. То был поистине человек эпохи Возрождения, который умел исследовать, изобретать, наблюдать и учить. Именно принц Альберт организовал в 1851 году первую выставку английских товаров и технологии, развернутую в Хрустальном дворце. Принц-консорт был застенчив и терялся в обществе. В большинстве своем англичане недолюбливали принца, находя в нем слишком много черт, свойственных немцам. Человек нерв¬ный, он еще долго взволнованно расхаживал по залам дворца, после того как гости разъехались. В отношениях с детьми проявлял деспотичность; так же с ним в детстве обращался его наставник.
Всего у королевы было девять детей. Самая старшая дочь, Викки, уже в три года бегло говорила по-французски, по-немецки и по-английски. Берти, имевший титул принца Уэльского, бунтовал против строгого воспитания, имевшего целью подготовить его к несению королевских обязанностей. В нем проявились черты, совершенно противоположные тем, что ожидали от него родители: он был чересчур веселым, неуправляемым и распущенным. Другой сын, Альфред, настолько терпеть не мог Берти, что братьев в конце концов пришлось изолировать друг от друга. Артур играл в солдатики. Леопольд страдал гемофилией. Элен и Луиза были дурнушками, да и то это еще мягко сказано. Детство самой младшей дочери, Беатрисы, прошло в атмосфере не знавшей границ скорби овдовевшей родительницы.
Алису и Берти сближало то, что они оба причинили много разочарований королевской семье. Проблемой Алисы была ее внешность, отец обыкновенно называл ее «бедняжка Алиса». У нее были правильные черты лица, но даже при самом богатом воображении ее нельзя было назвать красивой. Девушка досаждала родителям своей независимостью. Она посещала больницы, помогала бедным, изучала анатомию, которую королева называла «отвратительным занятием». Но все это не шло ни в какое сравнение с ее старшим братом, на что указывала мать в письме к Викки, вышедшей замуж за кронпринца Прусского: «Милая Алиса значительно изменилась в лучшую сторону. Стала покладистой, прилежной и достигла значительных успехов. По вечерам она занимается с отцом, он находит ее очень внимательной, в то время как Берти туп и рассеян».
Когда Алисе исполнилось семнадцать, королева решила, что дочери пора замуж. Среди членов владетельных домов Европы можно было отыскать подходящего жениха, и королева, заядлая устроительница браков, искала пару для дочери. Сестре Алисы, Викки, повезло с мужем, наследным принцем Прусским, поэтому ей, по-видимому, придется довольствоваться чем-то поскромнее. Когда пришла пора выбирать жениха, королева Виктория, естественно, обратила свои взоры к одному из небольших независимых государств, окаймлявших южное побережье Балтийского моря, которые испокон веков поставляли женихов и невест королевским домам Европы.
Выбор королевы пал на великое герцогство Гессен-Дармштадтское, посреди которого протекал Рейн. Во главе его стояла древнейшая в мире протестантская династия, к которой принадлежали святая Елизавета Венгерская, шотландская королева Мария и император Карл Великий. Во дворце, украшенном алыми с белым гессенскими флагами, устраивалось немало браков владетельных особ. Русская императрица Мария Федоровна приходилась сестрой тогдашнему великому герцогу; королевская семья была связана столь же прочными кровными узами и с другими царствующими домами. И поныне в жилах членов британской королевской семьи преобладает гессенская кровь.
Главой дома был великий герцог Гессен-Дармштадтский Людвиг III, ростом в два с лишним метра. Хоть он и был уже дважды женат, но все еще нуждался в наследнике, иначе трон перешел бы к его младшему брату Карлу. В 1836 году принц Карл женился на принцессе Прусской Елизавете, которая родила ему четверых детей: Людвига, Генриха, Анну и Вильгельма. Королева Виктория положила глаз на принца Людвига — с приятной внешностью, вежливого, покладистого. Выбрав Людвига в женихи своей дочери Алисе, она пригласила его в июне 1860 года на скачки.
Встретив Людвига, Алиса увидела в нем человека, не лишенного привлекательности. Жизнь во дворцах родительницы, больше похожая на монастырское послушание, лишила ее возможности общаться с лицами противоположного пола, если не считать небольшого количества слуг и родственников, и Людвиг стал первым мужчиной равного с нею положения, в обществе которого ей было позволено проводить сколько угодно времени. Неудивительно, что она влюбилась в него с первого взгляда. После его отъезда Алиса поделилась своими чувствами с подругой, которая писала о ней: «Она говорила почти исключительно о своих заботах и переживаниях, связанных с чересчур пылкой любовью к великому герцогу Людвигу Гессен-Дармштадтскому. Он теперь для нее единственный, кого она когда-либо сможет или захочет полюбить...»
Спустя полгода принц Альберт отвел в сторону Людвига, приехавшего в Англию с визитом, и сказал, что ему следует сегодня же вечером попросить руки у Алисы. Алиса приняла его предложение, чем королева была донельзя обрадована.
Прошел год, и радость королевы сменилась тревогой. В самый разгар приготовлений к свадьбе дочери принц-консорт заболел. Он отказывался от пищи; накинув на плечи домашний халат, бродил из одной комнаты в другую, шаркая и надрывно кашляя. В начале декабря он слег: у него началась лихорадка, сопровождавшаяся желудочным расстройством. Виктория не хотела верить, что дело обстоит серьезно. Она решила, что это всего лишь недомогание, вызванное скандалом вокруг имени их сына, уличенного в связи с молодой актрисой Нелли Клифтон. То, что муж действительно болен, королева поняла слишком поздно. 14 декабря 1861 года принц Альберт впал в кому и умер. Истерические крики королевы были слышны в каждом уголке огромного Виндзорского замка.
Когда отец Алисы скончался, ей было восемнадцать лет. Королева лежала на кровати ничком, лишь иногда вставая, чтобы зайти в комнату, где умер ее муж, так что юной принцессе Алисе самой пришлось заниматься похоронами отца. Принц Альберт лежал в Синей комнате, облаченный в синий мундир. В одеревеневших пальцах он сжимал фотографию королевы. Вопя и рыдая, Виктория покрывала его похолодевшее лицо поцелуями. Когда же гроб стали выносить, она вцепилась в мундир усопшего супруга.
Тот факт, что бракосочетание состоялось лишь следующим летом, объясняется благоговейным отношением королевы к памяти покойного мужа. Ведь именно Альберт благословил помолвку, распланировал свадебную церемонию, сделал эскиз подвенечного платья невесты. Следовательно, свадьба должна состояться. Но не как событие национального масштаба, а в узком семейном кругу. Вот почему участники церемонии удалились в Осборн, где витали мрачные тени минувшего, чтобы почтить священную память скончавшегося принца Альберта и одновременно связать молодых узами Гименея.
Жизнь в Дармштадте, столице великого герцогства, оказалась совсем не такой, как ее представляла себе принцесса Алиса. Ранние годы их брака были омрачены враждебными действиями Пруссии и ее канцлера Отто фон Бисмарка. Пруссия, которой правили Гогенцоллерны, была самым крупным и могущественным из разрозненных немецких государств, и Бисмарк считал неизбежным прусское владычество. Разногласия вели к войнам, а семейные распри — к политической поддержке враждебных армий.
Прусской армии нужно было поиграть мускулами, и Бисмарк предоставил ей такую возможность. После смерти датского короля Фридриха VIII Бисмарк пригласил герцогства Шлезвиг, Гольштейн, Зондербург и Аугустен¬бург вступить в союз с прусским государством, но герцогства отклонили это предложение, решив присоединиться к Дании. Бисмарк возражал, указывая, что население герцогств говорит по-немецки, а не по-датски. Занявший датский престол король Христиан IX заявил, что герцогства неотделимы от его государства. Герцог Фридрих Аугустенбургский полагал, что право управлять герцогствами принадлежит его семье, и даже провозгласил себя королем.
Алиса оказалась в своеобразном положении. Ее муж был уверен в справедливости притязаний герцога Аугустенбургского. Ее брат Берти был женат на датской принцессе Александре, дочери короля Христиана IX, поэтому, естественно, супруги были на стороне датчан. Виктория, сестра Алисы, была замужем за кронпринцем Прусским и поддерживала Бисмарка, как и сама королева Виктория.
Бисмарку удалось убедить выступить против герцогств Австрии, и скоро Шлезвиг, Гольштейн, Зондербург и Аугустенбург оказались под прусским владычеством. Австрия возражала, и вопрос был представлен на рассмотрение парламента во Франкфурте. Решение парламента всех шокировало: во-первых, герцогства должны находиться под властью герцога Аугустенбургского, а во-вторых, надо объявить мобилизацию федеральной немецкой армии. Спустя два дня прусские войска по приказу Бисмарка оккупировали Ганновер, Саксонию и Нассау.
Подобно многим другим женщинам, принцесса Алиса проводила мужа на войну — Людвиг стал главнокомандующим гессенской кавалерии. Великое герцогство было совершенно не готово к войне. Алиса рвала простыни на узкие полосы, чтобы их можно было использовать как бинты, и в письмах к матери просила прислать из
Осборна и Виндзора постельное белье. Видя необходимость в сестрах милосердия, она организовала Центральное общество подготовки медсестер и сама посещала его курсы, чтобы потом работать в военных госпиталях.
Война продолжалась семь недель, победа была на стороне пруссаков. Их армия захватила Дармштадт, оккупанты мародерствовали, и Алиса писала матери:
«Нынче утром в город вошли пруссаки. Вошли под звуки оркестра, с невероятной помпой... Я не знаю, где сейчас милый Людвиг. Молю Бога о том, чтобы он был цел и невредим, но меня терзает тревога... Всякий раз, когда нам что-то нужно, мы должны испрашивать милостивого разрешения у пруссаков... Дошло до того, что с трудом можно достать приличное мясо или какие-то лакомства, так как все пожирают пруссаки...»
После заключения перемирия Гессен фактически оказался под властью Пруссии. В 1871 году, по окончании франко-прусской войны, великое герцогство лишилось остатков независимости, которую еще сохраняло после его принудительного включения в состав новообразованной Германской империи, управляемой прусским семейством Гогенцоллернов. Это привело к обеднению жителей великого герцогства. Кроме того что страна утратила большинство доходных земель, пришлось выплатить огромную сумму в виде контрибуции. В силу обстоятельств Алисе пришлось самой планировать семейный бюджет. Выйдя замуж, она внесла в него тридцать тысяч фунтов стерлингов приданого, но эта сумма наряду с большей частью личного состояния великого герцога ушла на строительство нового дворца в Дармштадте. Принцесса была вынуждена уволить часть прислуги и отказаться от намерений нанять новую. Она писала матери: «Приходится жить так скромно — мы никуда не ходим, мало кого видим — для того чтобы немного
сэкономить... Мы продали четырех ездовых лошадей, осталось всего шесть. Две из них постоянно нужны придворным дамам для выездов в театры, поездок с визитами и так далее, так что нам порой приходится туго».
Как-то, в 1876 году, Алиса обратилась к матери с просьбой разрешить ей провести пару ночей в Букингемском дворце перед поездкой в Балморал — королевский замок, расположенный в Шотландии. Но королева ответила дочери отказом, заявив, что это слишком хлопотно для нее. Алисе пришлось признаться, что у нее нет иного выбора: она не в состоянии платить за гостиницу. Кто-то из придворных посоветовал королеве взять на себя расходы по пребыванию в гостинице — на это королева ответила, что ей нужно знать, на какой срок. «Два или три дня», — уведомила телеграфом Алиса. Королева обещала подумать. В конце концов принцессе надоело клянчить, и она отправилась одна, без всякой свиты, останавливаясь в дешевых гостиницах.
Войны и финансовые неурядицы привели к ухудшению отношений между супругами, что, пожалуй, было неизбежно вследствие их несхожести. Она была темпераментна, он — пресен. Она была деликатна и эмоциональна, он — грубоват и скрытен. Алиса была интеллигентна, Людвиг — простодушен и непритязателен. Людвиг пытался заставить окружающих поверить, что он истинный английский джентльмен: носил сшитую в Норфолке одежду и говорил по-английски, но немецкий акцент выдавал его. Он любил рассуждать о британской политике, хотя эта тема была запретной даже для членов королевской семьи; всякий раз, когда зять принимался разглагольствовать об этом предмете, королева заходилась в приступе кашля. Если Алиса гордилась своей начитанностью, то Людвиг, по словам его дяди, Александра Баттенбергского, «читает очень мало и совсем не любит писать». Правда, указывает он, племянник «обожает херес и лошадей». Подобные различия во вкусах вносили разлад в семейные отношения, ведь Алиса нуждалась в таком муже, который отвечал бы ее интеллектуальным и эмоциональным потребностям, с которым она смогла бы поделиться своими надеждами и страхами. В их взаимной любви сомневаться не приходилось, однако отношения между ними трудно было назвать безоблачными. Во время войны за обладание герцогствами Алиса писала мужу: «Как мне тебя недостает — днем и ночью — не могу передать тебе этого, милый супруг. Как мне хотелось бы поговорить с тобой. Когда я просыпаюсь, то целую твой дорогой портрет и молю, чтобы он заговорил со мной. Мне так одиноко спать без тебя...»
Десять лет спустя все переменилось. Поссорившись с мужем, Алиса уехала к матери в Балморал и в ответ на письма, которые Людвиг писал ей ежедневно, с грустью признавалась:
«Очень мило, что ты пишешь так часто, и это доставляет мне удовольствие. Но, милый Луи, если бы дети писали мне такие наивные письма, в которых говорится лишь о том, что они ели или где побывали, и ничего более, не высказывая своих мнений, не делая ни наблюдений, ни замечаний, то я бы удивилась. Насколько же я удивлена тем, что ты пишешь о подобных вещах.
Нас всегда связывала любовь, однако со временем разочарование стало невыносимым... Я жаждала иметь подлинного спутника жизни — ведь ничего, кроме этого, Дармштадт и не сулил мне. Я смогла бы быть счастливой и довольной своим существованием даже в скромной хижине, лишь бы иметь возможность делиться своими интересами и духовными запросами с супругом, чья любовь служила бы мне надежным щитом и помогала бы избежать столкновения с препятствиями, созданными моим собственным характером, внешними обстоятельствами и богатством моей фантазии.
Поэтому я испытываю горькое разочарование, оглядываясь назад и видя, что, несмотря на добрые намерения и все усилия, мои надежды совершенно разбиты, и сознание этого, дорогой мой, часто заставляет меня быть несправедливой по отношению к тебе, хотя во всем виноват сам человек — теперь я это понимаю. Мучительно видеть твое разочарование, поскольку вина лежит на мне. Но давай же и впредь искренне помогать друг другу. Мы не можем допустить, чтобы нас сковывало прошлое — я хочу лишь одного: сделать твою жизнь счастливой и быть полезной тебе.
Я часто пыталась поговорить с тобой о более серьезных вещах, когда испытывала в этом потребность, но мы так и не поняли друг друга. Я догадываюсь, что подлинное единение для нас невозможно, поскольку наши мысли никогда не совпадут. Существует такое множество вещей, необходимых мне, о которых тебе ничего не известно... Ты лишь рассмеешься, ты не поймешь меня... Никогда не забуду твою огромную доброту и то, что ты до сих пор так заботишься обо мне. Я тоже очень люблю тебя, мой дорогой супруг, вот почему мне так грустно сознавать, что наша жизнь так несовершенна и порой так трудна. Но я не думаю, что в этом виноват ты — я никогда так не думаю, никогда...»
Позднее Алиса нашла в себе мужество написать Людвигу: «Я не слепа и вижу свои промахи. Но, думаю, я могу сказать, что выбор наш не был ошибкой и что мы с тобой очень счастливая супружеская пара».
Несмотря на все ее усилия приспособиться к новой стране и к своему новому положению, Алиса по-прежнему чувствовала себя чужой. Принцесса Мария Баттенбергская впоследствии отмечала: «Она была иностранкой, приехавшей из далекой Англии, и, как я вскоре заметила, никак не могла ужиться с дармштадтскими родственниками. Мне было жаль ее, она была добрее и внимательнее к нам, чем наши гессенские родные... Она была чрезвычайно привлекательной и интересной особой; ее голос, красивый рот и ровные зубы вызывали во мне восхищение...»
Неудачное замужество и неблагоприятное окружение в Дармштадте начали сказываться на характере Алисы. Все чаще ее охватывали приступы меланхолии, у нее случались нервные срывы, перемежавшиеся с периодами физического истощения и недугами. Ее здоровье неуклонно ухудшалось, хотя болезнь в значительной степени, как мне представляется, была психосоматического свойства.
Здоровье Алисы ухудшало то обстоятельство, что в течение первых десяти лет замужества она произвела на свет пятерых детей: по одному каждые два года. Самая старшая, Виктория, родилась в 1863 году; за ней — Елизавета (Элла) — в 1864-м; Ирена — в 1866 году; Эрнест Людвиг — в 1868-м и Ф