Год издания: 2021
Кол-во страниц: 192
Переплёт: Твердый
ISBN: 978-5-8159-1638-8
Серия : Поэзия
Жанр: Поэзия
Единственное предназначение поэзии — соединить человека с жизнью. Коротенькие, переполненные любовью ко всему, чего коснется взгляд, стихи Михаила Бару еще как соединяют. <...>
Формально стихи Бару — это лирические миниатюры. В четыре, пять, две, одну, редко немногим больше строчек. Но в подавляющем своем большинстве — трехстишья. А раз так, неизбежно возникает слово “хайку”. <...>
Из мириада “хайку”, “танка” и прочих японесок стихи Михаила Бару выделяются не только тем, что хороши, но и своей полной, безнадежной обруселостью. Собственно, потому они и хороши. <...>
Ну да, это чудесные японские трех- и пятистишья подсказали сугубое внимание к природе и к детали, тонкость чувствования, придали отваги уложить поэтическое высказывание буквально в несколько строк. Но и хватит, можно забыть о системе слогов и прочих условностях, можно шутить, когда взбредет, с “сезонным” словом, можно населить безлюдную заморскую форму отечественными обитателями: японскими очками не скроешь русской физиономии и уж тем более того, на что через эти очки глядишь…
Составитель и редактор книги Алексей Алёхин
Содержание Развернуть Свернуть
ПРЕДИСЛОВИЕ............................................................................4
ОБЕЩАСТЬЕ................................................................................ 7
РИСУНОК ПЕРОМ..................................................................... 23
ИЗ АКВАРЕЛИ В ГРАВЮРУ..................................................... 68
СКРИПИЧНЫЙ СНЕГ................................................................ 94
СЕМЬ МРАМОРНЫХ СЛОНИКОВ........................................... 112
Почитать Развернуть Свернуть
ОБЕЩАСТЬЕ
Сказано все…
В чашку слезу уронил
Пустой самовар
***
Весенняя ночь
Дрожит на кончике сосульки
Капля лунного света
***
Оттепель…
Еще чернее
Ветви деревьев
Ранней весной, проезжая по мосту через Оку
На мартовском льду
Потемневшем и тонком
Одиноко чернеет фигурка
Рыбака-камикадзе
***
Тающий снег…
От распахнутых настежь ресниц
Ветерок в голове
***
Весеннее солнце
Разноцветные капли
Тающего неба
***
Ранняя весна…
Из окон хорового училища
Истошное пение
***
Весеннее солнце…
Тень сосульки тает быстрее
Сосульки
***
Капает с крыш…
С неприязнью глядит воробей
На клюющую сало синицу
***
Оттепель
Давятся кашей соленой
Худые ботинки
***
Талая вода…
Первый раз с октября
Моется воробей
***
Весенний лес…
Пытаюсь разобрать слова
В шепоте тающего снега
***
Пригрело…
Чернеет сквозь тонкий
Шампанский
Пузырчатый лед
Осиновый лист
***
Весеннее тепло
Извиваясь, меняет река
Зимнюю кожу
***
Половодье…
Выходят из берегов
Облака
***
Затопленный мостик…
Вниз по теченью уплыли
Старые наши следы
***
Март на дворе…
Не о своем — о девичьем
Мечтает кот
***
Этой весной
Еще раньше грачей
Прилетели веснушки,
На носу и щеках
Расселись без спросу
Весеннее половодье на Оке
Как река разлилась! —
Из воды едва торчит
Экскаватор брошенный
***
Весенний ветер…
Плывет над ивами желтый
Зеленый дымок
***
Скандалят грачи…
Новорожденный дождик
Тщательно моет
Маленький неба лоскут
Мною зимой закопченный
***
Муха проснулась —
Худая, голодная, злая,
Басом противным жужжит,
Разминая затекшие крылья…
Вот и весна, и любовь, и надежды,
И, собственно, мухи
***
Благовещение…
С утра соловьем заливается
Чижик
***
Потеплело…
С каждым днем все длиннее
Ноги девушек
Дополнения Развернуть Свернуть
На что надеется человек, книга стихов которого выходит из печати? Он надеется на множество или даже два множества читателей, выстроившихся в три или даже в четыре очереди перед прилавками книжных магазинов, в его голове раздаются крики «Больше одной книги в руки не давать!» или «За мной велели не занимать! Тираж кончается!», рука его непроизвольно двигается, как бы подписывая бесчисленные экземпляры еще пахнущие типографской краской и клеем, с губ его не сходит улыбка, которую он не переставая дарит воображаемым читателям, перед его затуманенным взором предстают аршинные заголовки газет и в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры... Тридцать пять тысяч одних курьеров! Короче говоря, он надеется на чудо или даже три чуда, которые, скорее всего, не случатся,
но кто может запретить ему надеяться? Никто.
Михаил Бару