Содержание

«И аз воздам инкорпорейтед» 5
Сладостная тайна жизни 27
Книготорговец 35
Хирург 58
Мистер Ботибол 88
Дворецкий 111
Человек с зонтом 115
Попутчик 122
Нечаянная удача. Как я стал писателем 135
Плевое дело. Мой первый рассказ (1942) 169

«И АЗ ВОЗДАМ
ИНКОРПОРЕЙТЕД»


Когда я проснулся, шел снег.
Я сразу понял, что идет снег — комната стала светлее, и с улицы не доносилось ни звука: ни шагов, ни шелеста шин по асфальту, ничего, кроме урчания автомобильных двигателей. Я поднял голову и у окна увидел Джорджа в зеленом халате, который, склонившись над плитой, варил кофе.
— Снег идет, — сообщил я.
— Холодно, — ответил Джордж. — Настоящий мороз.
Я вскочил с кровати и добежал до входной двери за утренней газетой. В комнате и в самом деле было очень холодно, и я бегом вернулся назад, накрылся одеялом и несколько минут грел руки, зажав их между коленями.
— Писем нет? — поинтересовался Джордж.
— Нет, писем нет.
— Непохоже, чтобы старик собирался выложить денежки.
— Наверно, он считает, что четырехсот пятидесяти хватит на один месяц, — предположил я.
— Он никогда не был в Нью-Йорке. И не знает, какая дорогая здесь жизнь.
— Зря ты истратил все за неделю.
Джордж выпрямился и посмотрел на меня.
— Ты хотел сказать, зря мы истратили все за неделю.
— Верно. Мы, — согласился я и начал читать газету.
Кофе наконец сварился, и Джордж поставил кофейник на столик между нашими кроватями.
— Без денег прожить невозможно, — ворчал он. — Старику следовало бы это знать.
Он лег в постель, не снимая халата. Я продолжал читать. Просмотрев футбольную страницу и заметки о бегах, я взялся за Лайонела Пенталуна, знаменитого обозревателя политической и светской жизни. Я всегда читаю колонку Пенталуна, как и остальные тридцать миллионов жителей нашей страны. Я привык к нему, даже больше, чем привык: он стал частью моего утреннего ритуала, как три чашки кофе или бритье.
— Ну и дает, — пробурчал я.
— Кто?
— Да этот Лаойнел Пенталун.
— Что он пишет сегодня?
— То же, что и всегда. Злобствует по своему обыкновению. Вечно задирает богачей. Вот послушай: «...видели в клубе «Пингвин»... банкира Уильяма С. Вомберга с очаровательной молодой актрисой Терезой Уильямс... три ночи подряд... миссис Вомберг лежит дома с головной болью... у любой заболит голова, если ее муж будет каждый вечер сопровождать мисс Уильямс...»
— Вомберг в дерьме, — сказал Джордж.
— По-моему, это свинство, — возмутился я. — Эдак и до развода недалеко. Не понимаю, почему его писанина остается безнаказанной?
— Он всегда выходит сухим из воды, потому что все его боятся. Но знаешь, что сделал бы я, — заявил Джордж, — окажись я на месте Уильяма С. Вомберга? Я бы пошел и врезал по носу этому Лайонелу Пенталуну. А что, с такими ребятами по-другому нельзя.
— Мистер Вомберг не может этого сделать.
— Почему?
— Потому что он пожилой человек, — объяснил я. — Мистер Вомберг — почтенный старый джентльмен с чувством собственного достоинства. Один из самых известных банкиров в городе. Он просто не может...
И вдруг... Совершенно неожиданно меня осенило. Идея пришла прямо посередине фразы, заставив меня замолчать. Она словно влилась в мой мозг, и я замер, чтобы не помешать ей полностью укорениться в моей голове. Я еще не успел сообразить, что произошло, как весь план, — блестящий, великолепный план — четко высветился у меня в голове; и я сразу понял, что он гениальный.
Я повернулся и увидел, что Джордж недоуменно уставился на меня.
— Что с тобой? — спросил он. — Что случилось?
Я молча протянул руку и налил еще кофе, прежде чем позволил себе заговорить.
— Джордж, — спокойным голосом начал я. — У меня появилась идея. Послушай меня внимательно, потому что эта идея сделает нас очень богатыми. Мы на мели, так ведь?
— Так.
— А этот Уильям С. Вомберг, — продолжал я, — как ты думаешь, он сердит на Лайонела Пенталуна?
— Сердит! — воскликнул Джордж. — Сердит! Да не просто сердит, а зол на него, как тысяча чертей!
— Верно. А как ты считаешь, он хотел бы увидеть, как Лайонелу Пенталуну хорошенько врежут по носу?
— Еще как хотел бы, черт побери!
— А теперь скажи мне, согласился бы мистер Вомберг заплатить некоторую сумму человеку, который взялся бы врезать по носу Лайонелу Пенталуну от его имени?
Джордж посмотрел на меня и очень осторожно поставил чашку на стол. Его лицо озарила понимающая улыбка.
— Я понял, — проговорил он. — Я понял твою мысль.
— Это еще не все. Если ты прочтешь колонку Пенталуна, то увидишь, что сегодня он оскорбил еще одного человека. — Я взял газету. — Некую миссис Эллу Гимпл, которая занимает видное положение в обществе. На ее счету в банке наверняка не меньше миллиона долларов...
— Что о ней пишет Пенталун?
Я снова заглянул в газету.
— Он намекает, — ответил я, — что она вытягивает кучу денег из своих друзей, устраивая вечеринки с рулеткой и занимаясь ростовщичеством.
— Миссис Гимпл в дерьме, — прокомментировал Джордж. — И Вомберг тоже. Гимпл и Вомберг.
Он сел в кровати и ждал продолжения.
— Итак, — сказал я, — у нас есть два человека, которые сегодня ненавидят Лайонела Пенталуна, страстно мечтают пойти и врезать ему по носу, но не решаются это сделать. Понимаешь?
— Да.
— С Лайонелом Пенталуном пока закончим, — подвел я итог. — Но не забывай, что есть и другие. Десятки других репортеров, которые только и делают, что оскорбляют богатых и известных людей. Гарри Вейман, Клод Тейлор, Джейкоб Свински, Уолтер Кеннеди и прочие.
— Верно, — кивнул Джордж. — Совершенно верно.
— Я хочу сказать, что насмешки и оскорбления в газетах приводят богачей в бешенство.
— Продолжай, — подгонял меня Джордж, — продолжай.
— Хорошо. План таков. — Я сам тоже разволновался. Облокотившись одной рукой на стол, другой я бурно жестикулировал. — Мы немедленно учредим организацию и назовем ее... как же мы ее назовем... назовем... так, дай подумать... мы назовем ее «И Аз воздам Инкорпорейтед»... Как тебе?
— Странное название.
— Это из библии — месть, отмщение. Хорошее название, мне оно нравится. «И Аз воздам Инкорпорейтед». Звучит замечательно. Мы закажем в типографии визитки и разошлем их всем нашим потенциальным клиентам с напоминанием о том, что их публично оскорбили и опозорили, а мы предлагаем свои услуги для наказания обидчика. За определенную сумму. Будем покупать все газеты и просматривать статьи о светской жизни. Ежедневно у нас наберется с десяток, а то и больше, потенциальных клиентов.
— Здорово! — воскликнул Джордж. — Потрясающе!
— Заработаем кучу денег, — уверял его я. — Не успеешь оглянуться, как мы станем баснословно богатыми.
— Начнем прямо сейчас!
Я вскочил с кровати, достал блокнот и карандаш и снова забрался под одеяло.
— Итак, — сказал я, подтянув колени под одеялом и положив на них блокнот, — прежде всего нужно решить, что мы напишем на визитках.
В верхней части листа я написал «И АЗ ВОЗДАМ ИНКОРПОРЕЙТЕД». Затем, обдумывая каждое слово, составил деликатное сопроводительное письмо, разъясняющее функции нашей фирмы, и закончил его следующей фразой: «Таким образом, «И аз воздам Инк.» берет на себя обязательство наказать от Вашего имени и строго конфиденциально журналиста .................. Предлагаем на Ваше рассмотрение несколько способов наказания». Вместе с ценами.
— Что значит «несколько способов»? — не понял Джордж.
— Мы должны предоставить им возможность выбора. Нужно придумать несколько... несколько различных способов наказания. Так, номер один будет... — и я написал: «1. Ударить по носу один раз, со всей силы». — Какую цену назначим?
— Пятьсот долларов, — не задумываясь, ответил Джордж.
Я записал.
— Что еще?
— Поставить синяк под глазом, — предложил Джордж.
Я записал: «2. Поставить синяк под глазом... ..................500 долларов».
— Нет! — возразил Джордж. — Я не согласен с ценой. Врезать по носу гораздо проще, чем поставить синяк под глазом. Для этого нужен квалифицированный специалист. Пусть будет шестьсот долларов.
— Хорошо, — согласился я. — Шестьсот так шестьсот. Дальше?
— И то, и другое вместе, ясное дело. Два удара подряд.
Сейчас Джордж был на коне, в таких вещах он прекрасно разбирался.
— И то, и другое вместе?
— Точно. Врезать по носу и поставить синяк. Тысяча сто долларов.
— За два удара мы должны сделать скидку, — сказал я. — Цена одна тысяча.
— Слишком дешево, — недовольно пробурчал Джордж.
— Что еще?
Мы сосредоточенно замолчали. Низкий скошенный лоб Джорджа прорезали три глубокие морщины, он яростно скреб себя по затылку. Я отвернулся и попытался вспомнить те ужасные вещи, которые люди вытворяют друг с другом. Наконец, придумал. Джордж внимательно следил за карандашом, выводившим на бумаге: «4. Подложить под водительское сидение машины обидчика гремучую змею (с удаленным жалом)».
— Господи Иисусе! — прошептал Джордж. — Ты хочешь напугать его до смерти!
— Вот именно, — кивнул я.
— А где, интересно знать, ты возьмешь гремучую змею?
— Куплю. Их всегда можно купить. Во сколько мы оценим такое наказание?
— Полторы тысячи долларов, — твердо сказал Джордж.
Я записал.
— Нам нужен еще один способ.
— Я придумал, — объявил Джордж. — Захватить в плен, увезти на машине, снять всю одежду, кроме трусов, носков и ботинок, и выбросить на Пятой Авеню в час пик.
Он торжествующе улыбнулся.
— Мы не сможем этого сделать.
— Пиши. И назначь цену в две с половиной тысячи. Еще как сможем, если старик Вомберг предложит такие деньги.
— Да, — согласился я, — пожалуй, сможем. — И записал. — Думаю, этого достаточно, — добавил я. — Мы предоставили им широкий выбор.
— А где мы закажем эти визитки? — поинтересовался Джордж.
— У Джорджа Карноффски, — ответил я. — Еще один Джордж. Он мой приятель. У него небольшой полиграфический салон на Третьей Авеню. Печатает там свадебные приглашения и рекламные брошюры для крупных магазинов. Уверен, он согласится.
— Тогда чего же мы ждем?
Мы оба вскочили с кроватей и начали одеваться.
— Сейчас двенадцать часов, — сказал я. — Если мы поторопимся, то успеем поймать его до обеда.
На улице все так же шел снег и толстым слоем ложился на тротуары. Но мы преодолели четырнадцать кварталов до типографии Карноффски за рекордно короткое время и примчались туда как раз в тот момент, когда он собирался идти обедать.
— Клод! — закричал он, тряся мою руку. — Дружище! Как дела?
У него было круглое дружелюбное лицо и кошмарный нос с огромными широкими крыльями, лежавшими на щеках. Я поздоровался и сообщил, что мы пришли по очень важному делу. Он снял пальто, проводил нас в свой кабинет, и я начал посвящать его в наши планы, и объяснять, что от него требуется.
Но не успел я рассказать и половины своей задумки, как он разразился громким хохотом, заглушавшим мои слова. Поэтому я просто протянул ему лист бумаги с текстом, который он должен отпечатать. Когда он его прочитал, все его тело затряслось от смеха, он стучал ладонью по столу, кашлял, давился и хохотал во все горло, как сумасшедший.
Мы не видели ничего смешного и молча смотрели на него.
Наконец он успокоился, достал платок и долго вытирал глаза.
— Никогда столько не смеялся, — слабым голосом выдавил он. — Отличная шутка, достойная хорошего обеда. Пойдемте, я вас угощу.
— Послушай, — остановил его я, — это не шутка, и смеяться тут не над чем. Ты присутствуешь при рождении нового перспективного бизнеса...
— Да ладно тебе, — снова засмеялся он. — Перестань и пошли обедать.
— Когда ты сможешь отпечатать нам визитные карточки и сопроводительное письмо? — строгим деловым тоном спросил я.
Он замолчал и внимательно посмотрел на меня.
— Ты хочешь сказать... ты действительно... ты это всерьез?
— Да. Ты присутствуешь при рождении...
— Хорошо, хорошо, — встал он. — По-моему, вы сошли с ума и попадете в беду. Этим ребятам нравится пачкать грязью других людей, но вряд ли им придется по вкусу, если кто-то проделает подобное с ними самими.
— Когда ты сможешь их отпечатать? — снова спросил я. — И чтобы их не видел никто из твоих рабочих.
— Ради такого случая, — с серьезным видом ответил он, — я откажусь от обеда. Сам все напечатаю. Это минимум, что я могу для тебя сделать, — он снова рассмеялся, и его гигантские ноздри задрожали от удовольствия. — Сколько вам нужно?
— Для начала — по тысяче штук. Вместе с конвертами.
— Приходите к двум часам, — сказал он.
Я поблагодарил его, и пока мы ходили, из глубины студии до нас доносились раскаты его хохота.
Мы вернулись ровно в два часа. Вошли в кабинет Джорджа Карноффски, и первое, что я увидел, была высокая стопка отпечатанных листов на его столе. Они оказались в два раза больше обычных свадебных открыток или приглашений на коктейль.
— Вот, — сказал Карноффски, — все готово.
Этот идиот все еще продолжал смеяться.
Он протянул нам по экземпляру, я внимательно рассмотрел свой и пришел в полный восторг. Он явно постарался. Красивая плотная бумага с рамкой вокруг текста и изящным заголовком. Это великолепие невозможно описать словами, но сам текст я могу воспроизвести:

И АЗ ВОЗДАМ ИНКОРПОРЕЙТЕД

Уважаемый.........
Вы, вероятно, читали в сегодняшней газете клеветнические и ничем не обоснованные измышления в ваш адрес журналиста ......... . Это вопиющее оскорбление и умышленное искажение правды.
Неужели Вы позволите жалкому злобному сплетнику оскорблять Вас подобным образом?
Всему миру известно, что не в характере американского народа сносить публичные или частные оскорбления. Американцы немедленно восстают в праведном гневе и требуют — нет, добиваются! — справедливого возмездия.
С другой стороны, вполне естественно, что человек с Вашим положением и репутацией не захочет лично участвовать в столь грязном деле и вступать в непосредственный контакт с этим презренным типом.
Тогда как же Вам добиться возмездия и получить сатисфакцию?
Ответ прост: «И Аз воздам Инк.» сделает это за Вас. Мы берем на себя обязательство наказать от Вашего имени и строго конфиденциально клеветника. В связи с чем предлагаем на Ваше рассмотрение несколько способов наказания (вместе с ценами):

1. Ударить по носу один раз, со всей силы $500
2. Поставить синяк под глазом $600
3. Ударить по носу и поставить синяк $1000
4. Во время парковки подложить гремучую змею
(с удаленным жалом) под педали в машину $1500
5. Увезти его, снять всю одежду, кроме трусов,
носков и ботинок, и выбросить на Пятой Авеню
в час пик $2500

Если Вы желаете воспользоваться каким-либо из перечисленных предложений, пришлите, пожалуйста, свой ответ в «И Аз воздам Инк.» по указанному адресу. Если Ваше желание исполнимо, Вы заранее получите уведомление о времени и месте действия на случай, если пожелаете лично наблюдать за процедурой наказания с безопасного расстояния.
Работу выполняет профессионал.
Оплата производится только после успешного выполнения заказа, счет будет прислан обычным порядком.

Джордж Карноффски великолепно справился со своей работой.
— Ну как тебе, Клод? — спросил он.
— Замечательно.
— Я старался. Это лучшее, что я мог для тебя сделать. Как на войне, когда солдаты уходили, может быть, в свой последний бой, из которого им не суждено вернуться живыми, а мне хотелось чем-нибудь им помочь.
Он опять начал смеяться, и я быстро прервал его:
— Нам пора. Конверты и визитки с нашим адресом приготовил?
— Все здесь. Можешь расплатиться после того, как получишь деньги за первый заказ.
Эти слова рассмешили его еще больше, и он рухнул на стул, хихикая, как слабоумный.
Мы с Джорджем быстро вышли на холодную, занесенную снегом улицу.
По дороге домой я позаимствовал телефонную книгу Манхэттена из будки, мы сразу же нашли Вомберга Уильяма С., и Джордж под мою диктовку написал его адрес — где-то в восточной части города — на одном из конвертов.
Адрес миссис Эллы Х. Гимпл тоже оказался в книге, и мы надписали еще один конверт.
— Сегодня пошлем предложения только Вомбергу и Гимпл, — сказал я. — Для начала хватит. А завтра разошлем уже штук десять.
— А когда, ты думаешь, они дойдут до адресата? — задумчиво спросил Джордж.
— Мы отнесем их лично, — возразил я. — Прямо сейчас, немедленно. Чем быстрее они их получат, тем лучше. Завтра может быть уже поздно. Завтра их злость поутихнет. Люди всегда успокаиваются к утру. Значит так, — распорядился я, — ты сейчас пойдешь и доставишь эти два письма. А я тем временем побегаю по городу и попытаюсь выяснить что-нибудь о привычках Лайонела Пенталуна. Увидимся вечером...
Я вернулся в девять часов и застал Джорджа в постели с сигаретой в зубах и чашкой кофе в руке.
— Отнес оба конверта, — сообщил он. — Просто опустил в почтовый ящик, позвонил в дверь и убежал. У Вомберга огромный дом, огромный белый дом. А ты что-нибудь узнал?
— Навестил одного знакомого, который работает в спортивном отделе «Дейли Миррор». Он все мне рассказал.
— И что же?
— По его словам, распорядок дня Пенталуна, как правило, не меняется. Он работает по ночам, но куда бы он ни отправился в начале вечера, он всегда — и это самое важное — заканчивает его в клубе «Пингвин». Он появляется там около полуночи и сидит до двух часов или половины третьего. Он содержит несколько агентов, и в это время они приносят ему сплетни со всего города.
— Это все, что нам нужно знать, — обрадовался Джордж.
— Даже слишком просто.
— Легкие деньги.
Джордж достал из буфета початую бутылку виски, и следующие два часа мы сидели на кроватях, пили виски и строили великолепные, грандиозные планы развития нашей фирмы. К одиннадцати часам мы уже нанимали штат, состоящий из пятидесяти человек, включая двенадцать знаменитых боксеров, а контора у нас располагалась в Рокфеллеровском центре. Ближе к полуночи мы приобрели контроль над всеми журналистами светских новостей и по телефону диктовали им нужные сюжеты, стараясь ежедневно оскорбить и разозлить не меньше двадцати богатых персон по всей стране. Мы были сказочно богаты, Джордж ездил на английском «Бентли», а в моем гараже стояли пять «Кадиллаков». Джордж без конца упражнялся в телефонных разговорах с Лайонелом Пенталуном. «Это ты, Пенталун?» — «Да, сэр». — «Слушай меня. Сегодня твоя статейка мне не понравилась. Вообще отвратительная». — «Прошу прощения, сэр. Завтра я постараюсь написать лучше». — «Еще как постараешься, Пенталун. Между прочим, мы подумываем о твоей замене». — «Прошу вас, сэр, пожалуйста, дайте мне еще один шанс». — «Ладно, Пенталун, но в последний раз. Кстати, сегодня вечером ребята подложат гремучую змею в твою машину от имени мистера Хайрама С. Кинга, производителя мыла. Мистер Кинг будет наблюдать с другой стороны улицы, так что не забудь испугаться, когда ее увидишь». — «Да, сэр, конечно, сэр, не забуду, сэр...»
Когда мы наконец легли спать и погасили свет, я слышал, как Джордж еще долго распекал Пенталуна по телефону.

На следующее утро мы оба проснулись, когда часы на соседней церкви пробили девять. Джордж встал и пошел к входной двери за газетой, а когда вернулся, в его руке было письмо.
— Открывай! — в нетерпении крикнул я.
Он распечатал конверт и достал тоненький лист бумаги.
— Читай скорей!
Он начал читать вслух, поначалу тихо и серьезно, но постепенно его голос сорвался на высокий, почти истерический победный вопль, когда до него дошел смысл письма. В нем говорилось:
Ваше предложение кажется мне весьма и весьма оригинальным, и я готов одобрить любые ваши действия против этого мерзавца. Так что — вперед. Начните с пункта 1, и, если все пройдет успешно, я с удовольствием закажу вам весь список. Счет пришлите мне.
Уильям С. Вомберг.
В восторге мы заплясали по комнате в пижамах, громко восхваляя мистера Вомберга и крича, что мы богаты. Джордж крутил сальто на своей кровати, а я использовал свою как батут.
— Когда будем выполнять заказ? — спросил он. — Сегодня?
Я ответил не сразу. Не хотел торопиться. История знает множество великих людей, которые потерпели поражение из-за поспешных решений, принятых под воздействием момента.
Я надел халат, закурил сигарету и принялся ходить по комнате.
— Нам незачем торопиться, — сказал я. — Мы выполним заказ Вомберга в свое время, но сначала надо разослать сегодняшние письма.
Быстро одевшись, мы вышли к газетному киоску на другой стороне улицы, купили по одному экземпляру всех ежедневных нью-йоркских газет и вернулись к себе. В течение следующих двух часов мы внимательно изучали прессу, и в итоге у нас получился список из одиннадцати потенциальных клиентов — восемь мужчин и три женщины — которых тот или иной газетчик оскорбил сегодня утром.
Все шло хорошо, работа спорилась.
Мы потратили еще полчаса на то, чтобы найти адреса оскорбленных — кроме двух — заполнить письма и надписать конверты.
Днем мы их разнесли по адресатам и к шести часам вечера вернулись домой уставшие, но довольные. Сварили кофе, разогрели гамбургеры и поужинали в постели. Потом вслух перечитывали письмо Вомберга. Много-много раз подряд.
— Он дает нам заказ на шесть тысяч сто долларов, — торжестовал Джордж. — С первого по пятый пункт включительно.
— Неплохое начало, совсем нелохое для первого дня. Шесть тысяч в день — получается... сейчас посчитаем... почти два миллиона долларов в год, не считая воскресений. По миллиону на брата.
— Мы очень богатые люди, — губы Джорджа медленно растянулись в радостной, довольной улыбке.
— Через пару дней переедем на новую квартиру.
— Лучше сразу в «Уолдорф-Асторию», — возразил Джордж.
— Ладно, давай в «Уолдорф». А потом купим себе собственный дом.
— Такой как у Вомберга?
— Да, такой как у Вомберга. Но сначала, — напомнил я, — мы должны потрудиться. Завтра разделаемся с Пенталуном. Поймаем его, когда он будет выходить из «Пингвина». Будем ждать его в половине третьего ночи, и, когда он выйдет на улицу, ты подойдешь и со всей силы врежешь ему прямо по носу. Один раз, согласно пожеланиям клиента.
— С удовольствием, — потирал руки Джордж, — с большим удовольствием. Но как мы скроемся? Убежим?
— Арендуем машину на час. Оставшихся денег как раз хватит. Я буду сидеть за рулем в десяти метрах с включенным двигателем и открытой дверцей. Врежешь ему, запрыгнешь в машину, и мы смоемся.
— Отличный план. Уж я ему хорошенько врежу, можешь не сомневаться. — Он сжал правый кулак, разглядывая костяшки, и снова улыбнулся. — А что, если потом его нос так распухнет, что он больше не сможет совать его в дела других людей?
— Вполне возможно, — кивнул я, и с этой счастливой мыслью мы погасили свет и улеглись спать.

Утром меня разбудил истошный крик. У моей кровати стоял одетый в пижаму Джордж и размахивал руками.
— Смотри! — орал он. — Четыре! Четыре!
Он в самом деле держал в руке четыре письма.
— Открывай. Открывай скорей.
Он открыл и прочитал вслух первое письмо:
Уважаемые господа!
Я давно не получала столь чудесных предложений. Действуйте и устройте мистеру Джейкобу Свински представление с гремучей змеей (пункт 4). Я готова заплатить двойную цену, если вы забудете удалить яд из ее зубов.
Ваша Гертруда Портер-Вандервельт.
P.S. Позаботьтесь о змее. Укус этого типа гораздо ядовитее укуса гремучей змеи.
Во втором письме говорилось:
Чек на 500 долларов уже выписан и лежит передо мной на столе. Я отправлю его вам сразу, как только получу доказательство того, что вы ударили по носу Лайонела Пенталуна. Хотя я бы предпочел перелом. С уважением, Уилбур Х. Голлогли.
Джордж открыл третье письмо:
Вопреки здравому смыслу я поддаюсь искушению и прошу вышвырнуть мерзавца Уолтера Кеннеди на Пятой Авеню в одном нижнем белье. Хочу особо оговорить дополнительные условия: вы должны сделать это в снежную погоду и при температуре ниже нуля.
Х. Гришем.
Четвертое письмо гласило:
Ради хорошего удара Пенталуну по носу мне, да и многим другим не жалко пять сотен долларов. Я бы хотела присутствовать.
Клаудиа Калторп Хайнс.

Джордж осторожно положил письма на кровать. В комнате воцарилось молчание. Мы ошеломленно смотрели друг на друга, не в силах вымолвить ни слова от счастья. Я начал в уме подсчитывать стоимость этих четырех заказов.
— Пять тысяч долларов, — тихо произнес я.
Лицо Джорджа озарила широкая, радостная улыбка.
— Клод, может, пора переезжать в «Уолдорф»?
— Не сегодня, — ответил я. — Сейчас у нас нет времени для переезда. У нас нет даже времени разослать новые письма. Мы должны срочно выполнить заказы, у нас полно работы.
— Может, наймем новых работников? Пора расширяться.
— Потом, — отмахнулся я. — Сегодня нет времени даже на это. Ты только подумай, сколько всего нам нужно сделать. Мы должны подложить гремучую змею в машину Джейкоба Свински... врезать Пенталуну по носу... так, подожди... да, мы должны врезать Пенталуну от имени трех разных людей...
Внезапно я замолчал. Закрыл глаза и прислушался к себе. На меня вновь снизошло озарение. Новая идея тоненькой струйкой вливалась в мой мозг.
— Есть! — крикнул я. — Есть! Я понял! Трех зайцев одним ударом! Один удар — три клиента!
— Как это?
— Неужели ты не понимаешь? Нам нужно ударить Пенталуна всего один раз, а каждый из трех клиентов — Вомберг, Голлогли и Клаудиа Хайнс — будет думать, что выполняется именно их заказ.
— Повтори.
Я повторил.
— Гениально.
— Ясное дело. И с остальными разделаемся по тому же принципу. Гремучая змея и прочее могут подождать до тех пор, пока не поступят аналогичные заказы. Может быть, через несколько дней мы получим десять заказов на подкладывание гремучей змеи в машину Свински. Тогда мы выполним все за один раз.
— Превосходно.
— Итак, сегодня вечером мы разделаемся с Пенталуном, — подытожил я. — Но сначала нужно взять напрокат машину. И еще послать телеграммы Вомбергу, Голлогли и Клаудии Хайнс с сообщением, где и когда произойдет возмездие.
Мы быстро оделись и вышли на улицу.
Взяли напрокат машину в небольшом гараже на Восточной 9-й улице — старый «Шевроле», восемь долларов за вечер. Потом отправили три идентичные телеграммы с хитроумным текстом, скрывавшим истинный смысл от излишне любопытных глаз: «Надеемся увидеть Вас около клуба «Пингвин» в половине третьего ночи. С уважением И.А.В.»
— Вот еще что, — сказал я. — Тебе необходимо загримироваться, чтобы потом Пенталун или, скажем, швейцар тебя не узнали. Приклей себе усы.
— А ты?
— Мне не обязательно гримироваться. Я буду сидеть в машине, меня никто не увидит.
Мы отправились в магазин игрушек и купили Джорджу великолепные черные усы, жесткие и блестящие, с длинными заостренными концами. Приложив их к лицу, он стал похож как две капли воды на кайзера Вильгельма. Продавец продал нам тюбик клея и показал, как приклеивать усы к верхней губе.
— Собираетесь повеселить детишек? — спросил он.
— Точно, — ответил Джордж.
Все было готово. Теперь предстояло долгое ожидание.
У нас оставалось три доллара на двоих, мы купили по сэндвичу и пошли в кино, а в одиннадцать часов вечера забрали машину и медленно колесили по улицам Нью-Йорка в ожидании назначенного срока.
— Наклей усы, тебе нужно к ним привыкнуть.
Мы остановились под фонарем, я выдавил немного клея на верхнюю губу Джорджа и прикрепил огромные черные усы с заостренными концами. Поехали дальше. В машине было холодно, а на улице снова пошел снег, снежинки кружили в свете автомобильных огней.
Джордж без конца спрашивал:
— Я должен сильно его ударить?
А я без конца отвечал:
— Ударь его как можно сильнее, и именно по носу. Ты должен ударить его по носу, потому что таково условие контракта. Все должно быть сделано по правилам. Тем более, что наши клиенты, наверное, будут наблюдать за его исполнением.
В два часа ночи мы медленно проехали мимо входа в «Пингвин», чтобы разведать обстановку.
— Я припаркуюсь, — объяснял я, — недалеко от входа. Вон там, где темнее. Дверцу с твоей стороны оставлю приоткрытой.
Мы поехали дальше.
— Как он выглядит? Как я его узнаю? — спросил Джордж.
— Не волнуйся, все продумано, — успокоил его я, достал из кармана листок бумаги и протянул ему. — Сложишь эту бумагу в маленький квадратик, отдашь швейцару и попросишь срочно передать Пенталуну. Сделай вид, что напуган до смерти и страшно торопишься. Сто к одному, что Пенталун сам к тебе выйдет — ни один репортер не сможет устоять против такого послания.
На листочке я написал:
Я работаю в советском консульстве. Пожалуйста, выйдите за дверь как можно быстрее. Я должен вам кое-что рассказать, но поторопитесь, потому что мне грозит опасность. Сам я не могу к вам подойти.
— С этими усами, — пояснил я, — ты похож на русского. У всех русских огромные усы.
Джордж взял листок, сложил его и зажал в кулаке. Было уже почти половина третьего, и мы двинулись в сторону клуба.
— Ты готов? — спросил я.
— Да.
— Итак, приступаем. Приехали. Я остановлюсь недалеко от входа... Здесь. Ударь его со всей силы, — напутствовал я, и Джордж вышел из машины.
Я прикрыл за ним дверцу, но держался за ручку, чтобы потом быстро ее распахнуть. Еще я опустил стекло и оставил включенным двигатель.
Я видел, как Джордж быстро подошел к швейцару, который стоял под красно-белым навесом, выступавшим над тротуаром. Видел, как швейцар повернулся и посмотрел на Джорджа, и мне не понравился его взгляд. Швейцар, высокий горделивый человек в белых перчатках, в униформе пурпурного цвета с золотыми пуговицами и золотыми погонами и широкими белыми лампасами на пурпурных брюках, величественно смотрел на Джорджа сверху вниз, нахмурив брови и поджав губы. Он смотрел на усы Джорджа, и я подумал: «О Боже, мы перестарались. Усы выглядят неестественно. Он сразу поймет, что они накладные, дернет за них, и они отклеятся».
Но ничего подобного не произошло. Его отвлекли действия Джорджа, который превосходно изображал перепуганного русского: он подпрыгивал размахивал руками, теребил пальцы, раскачивался телом и тряс голово