Содержание

КНИГА ПЕРВАЯ

Часть первая
Глава 1. Мой город 5
Глава 2. Окрестности Петербурга. Петергоф и Ораниенбаум 19
Глава 3. Царское Село и Павловск 25
Глава 4. Наша семья. Предки с отцовской стороны 27
Глава 5. Предки с материнской стороны 35
Глава 6. Бабушка Кавос 40
Глава 7. Мои родители 47
Глава 8. Наша прислуга 73
Глава 9. Наши поставщики 77
Глава 10. Мамино парадное платье 82
Глава 11. Тетя Лиза 84
Глава 12. Сестры и братья. Сестра Камилла 91
Глава 13. Сестра Катя 97
Глава 14. Брат Альбер 105
Глава 15. Брат Леонтий 119
Глава 16. Брат Николай 131
Глава 17. Брат Юлий 139
Глава 18. Брат Михаил 143
Глава 19. Дяди и тети с отцовской стороны 154
Глава 20. Родственники с материнской стороны.
Дядя Сезар 158
Глава 21. Дядя Костя Кавос 188
Глава 22. Дядя Миша и другие дяди Кавос 209
Глава 23. Моя собственная особа 216
Глава 24. Родительский дом 232

Часть вторая
Глава 1. Первые впечатления в Петергофе 246
Глава 2. Брат Иша 262
Глава 3. Любимые игрушки 267
Глава 4. Оптические игрушки 275
Глава 5. Любимые книжки 285
Глава 6. Музыка в моем детстве 301
Глава 7. Мое художество 309
Глава 8. Лето 1875 года в Павловске 325
Глава 9. Снова в Петергофе 339

КНИГА ВТОРАЯ

Глава 1. Первые зрелища 361
Глава 2. Балаганы 368
Глава 3. Театр 381
Глава 4. Кушелевка 400
Глава 5. Первая школа 451
Глава 6. Русско-турецкая война 471
Глава 7. Андре Потлет 480
Глава 8. Выставка Александра I. Цареубийство 1 марта 485
Глава 9. Домашнее воспитание 499
Глава 10. Брюны 505
Глава 11. Казенная гимназия 516
Глава 12. Заграница 535
Глава 13. Гора Венеры 552
Глава 14. Первое причастие 584
Глава 15. Наверху 598
Глава 16. Гимназия Мая. Преподавательский состав 617
Глава 17. Гимназия Мая. Товарищи 633
Глава 18. Философовы 650
Глава 19. Окончание гимназии 662
Глава 20. Путешествие по Германии 671

КНИГА ТРЕТЬЯ

Глава 1. «Роман жизни» 679
Глава 2. Музыка у Киндов. Папа Кинд.
Наша религиозность 703
Глава 3. Мое художество 717
Глава 4. Разлад с Атей. Семейство Фену 731
Глава 5. Без Ати. Праздник у Е.В.Сабуровой 744
Глава 6. Высшее общество. Мое увлечение Вагнером 761
Глава 7. Семейное 773
Глава 8. «Спящая красавица» 778
Глава 9. Левушка Бакст 786
Глава 10. Университет 812
Глава 11. Сережа Дягилев 827
Глава 12. Русские оперы 838
Глава 13. Смерть мамочки 847
Глава 14. Воссоединение с Атей 860
Глава 15. Наша негласная помолвка. Моя глава
в книге Мутера 870
Глава 16. Родственники. Империалы. Эрмитаж 888
Глава 17. События 1894 года. Наша свадьба 901

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

Глава 1. Наши странные медовые месяцы 911
Глава 2. Вормс—Страсбург—Базель—Люцерн—Сен-Готард 926
Глава 3. Милан—Пельи—Генуя—Пиза 938
Глава 4. Флоренция—Падуя—Венеция—Вена—Варшава 946
Глава 5. Мережковские. Репин. Тенишева 959
Глава 6. Мартышкино 975
Глава 7. Рождение дочери 989
Глава 8. Первый год на собственной квартире 992
Глава 9. Дружба с Сомовым 1002
Глава 10. Второе Мартышкинское лето. Обер 1022
Глава 11. Мартышко—Талашкино—Париж 1032
Глава 12. По Германии 1041
Глава 13. Мы в Париже 1049
Глава 14. Тенишевы в Париже 1057
Глава 15. Парижский угар 1062
Глава 16. Художественные сокровища Парижа 1074
Глава 17. К.Бенуа. Р.Менар. Л.Симон 1085
Глава 18. Морис Дени. Валлотон. Боннар. Вюйар 1092
Глава 19. Мое коллекционерство 1099
Глава 20. Поездка в Петербург. Тенишева. Дягилев. Обер 1105
Глава 21. Лето в Бретани. Приезд Дягилева 1111
Глава 22. По Бретани 1120
Глава 23. Сомов. «Прогулки короля». Тенишева 1131
Глава 24. Возникновение «Мира искусства» 1138
Глава 25. Открытие Музея императора Александра III 1153
Глава 26. Мадонна да Винчи. Рождение дочери. Коровин 1161
Глава 27. Лето в Нормандии 1174
Глава 28. Журнал «Мир искусства» 1184
Глава 29. Разрыв с княгинями 1196
Глава 30. Смерть отца 1204
Глава 31. Последние месяцы в Париже 1214
Глава 32. На Черной Речке в Финляндии. Пафка Коребут 1228
Глава 33. В Москве и в Киеве 1241
Глава 34. Училище барона Штиглица. Яремич.
Протейкинский 1253
Глава 35. Религиозно-философское общество. Розанов 1270
Глава 36. Театральные дела. Князь С.Волконский 1282
Глава 37. Лето в Петергофе 1293
Глава 38. Парижская всемирная выставка. 1300
Глава 39. Коллекционеры 1311
Глава 40. Боткины. Князь Аргутинский. Врангель.
Добужинский 1323
Глава 41. Сильвия. Наши исторические труды 1337
Глава 42. Рождение сына. Владельцы Ораниенбаума
и Гатчины 1344
Глава 43. Дифтерит. Грабарь. Остроухов 1357
Глава 44. Теляковский. «Гибель богов» 1370
Глава 45. Князь Щербатов и фон Мекк. «Лебединое озеро» 1380
Глава 46. Пребывание в Риме 1391
Глава 47. Медный всадник. «Русская школа живописи» 1403
Глава 48. Собирание материалов для выставки портретов 1409
Глава 49. Конец «Мира искусства». Дункан. Врубель 1421
Глава 50. 9 января 1905 года. Таврическая
выставка портретов 1432

КНИГА ПЯТАЯ

Глава 1. Лето 1905 и 1906 годов. Примель 1441
Глава 2. Версаль. Париж 1458
Глава 3. 1907 год. Путешествие в Испанию 1474
Глава 4. «Павильон Армиды» 1483
Глава 5. Фокин. «Старинный театр» 1495
Глава 6. Париж. «Борис Годунов» 1506
Глава 7. 1908 год. Лето в Лугано 1514

Именной указатель 1522

КНИГА ПЕРВАЯ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ


ГЛАВА 1
Мой город

Я должен начать свой рассказ с признания, что я так и не дозрел, чтобы стать настоящим патриотом, я так и не узнал пламенной любви к чему-то огромно-необъятному, не понял, что его интересы — мои интересы, что мое сердце должно биться в унисон с сердцем этой неизмеримой громады. Таким, видно, уродом я появился на свет, и возможно, что причиной тому то, что в моей крови сразу несколько (столь между собой завраждовавших) родин — и Франция, и Неметчина, и Италия. Лишь обработка этой мешанины была произведена в России, причем надо еще прибавить, что во мне нет ни капли крови русской. Однако в нашей семье я один только таким уродом и был, тогда как мои братья все были русские пламенные патриоты с большей или меньшей примесью чего-то скорее французского или итальянского в характере. Факт во всяком случае остается: я Россию как таковую, Россию в целом знал плохо, а в характерных чертах ее многое даже претило мне, и это еще тогда, когда я о существовании каких-то характерных черт не имел ни малейшего понятия.
Напротив, Петербург я люблю. Во мне чуть ли не с пеленок образовалось то, что называется местным патриотизмом. Я понимал прелесть моего города, мне нравилось в нем все; позже мне не только уже все нравилось, но я оценил значение всей этой целостности. Я исполнился к Петербургу тем чувством, которое, вероятно, жило в римлянах к своему городу, которое у природного француза к Парижу, у англичанина к Лондону, у истинно русского человека к Москве; которого, пожалуй, нет у немцев. Немцы, те действительно патриоты всей своей страны в целом: Deutschland uber Alles... А во мне скорее жил (да и теперь живет) такой императив — Петербург превыше всего.
Я отлично знаю, что это вовсе не то чувство, которое полагается в себе питать и которым можно гордиться. Тем не менее, это чувство мое имеет абсолютное утверждение. Скажу тут же — из всех ошибок «старого» режима в России мне представляется наименее простительной его измена Петербургу. Николай II думал, что он вполне выражал свое душевное созвучие с народом, когда высказывал чувство неприязни к Петербургу, однако тем самым он отворачивался и от самого Петра Великого, от того, кто был настоящим творцом всего его самодержавного величества. Внешне и символически неприязнь эта выразилась, когда он дал свое согласие на изменение самого имени, которым прозорливый вождь России нарек свое самое удивительное творение. Я даже склонен считать, что все наши беды произошли как бы в наказание за такую измену, за то, что измельчавшие потомки вздумали пренебречь завещанием Петра, что, ничего не поняв, они сочли, будто есть нечто унизительное и непристойное для русской столицы в данном Петром названии. «Петроград» означало нечто, что во всяком случае было бы не угодно Петру, видевшему в своей столице большее, чем какое-то монументальное поминание своей личности. Петроград, не говоря уже о привкусе чуждой Петру «славянщины», означает нечто сравнительно узкое и замкнутое, тогда как Петербург, или точнее Санкт-Петербург, означает город-космополит, город, поставленный под особое покровительство того святого, который уже раз осенил идею мирового духовного владычества — это означает «второй» или «третий» Рим. Самая несуразность соединения сокращенного латинского sanctus, что значит святой, и слов германского звучания «Петер» и «Бург» как бы символизирует и подчеркивает европейскую, вернее, космополитическую природу Петербурга.
Все эти мысли, осознанные давным-давно, достигли во мне крайней напряженности именно в тот момент, когда Санкт-Петербург был переименован в ознаменование чудовищной международной, но главным образом европейской, распри (европейцы против европейцев — «своя своих не познаше»). Тогда я с особой силой ощутил и то, что во мне живет культ Петербурга. Но любил я его уже и тогда, когда вовсе не понимал, что вообще можно «любить» какие-то улицы, каменные нагромождения, каналы, какой-то воздух, какой-то климат и всевозможные лики сложного целого, менявшиеся в зависимости от времени года, от часа дня, от погоды. «Открывал» я Петербург в течение многих лет, в сочетании с собственными настроениями и переживаниями, в зависимости от радостей и огорчений своего сердца.
О, как я обожал петербургскую весну с ее резким потеплением и особенно с ее ускоренным посветлением. Что за ликование и что за щемящая тоска в петербургской весне... И опять-таки я ощущал как нечто исключительно чудесное и патетическое, когда, после сравнительно короткого лета, наступала «театрально-эффектная» осень, а затем «оглянуться не успеешь, как зима катит в глаза». Зима в Петербурге именно катила в глаза. В Петербурге не только наступали холода и шел снег, но накатывалось нечто хмурое, грозно мертвящее, страшное. И в том, что все эти ужасы все же вполне преодолевались, что люди оказывались хитрее стихий, в этом было нечто бодрящее. Именно в зимнюю мертвящую пору петербуржцы предавались с особым рвением забаве и веселью. На зимние месяцы приходился петербургский «сезон» — играли театры, давались балы, праздновались главные праздники — Рождество, Крещение, Масленица. В Петербурге зима была суровая и жуткая, но в Петербурге же люди научились, как нигде, обращать ее в нечто приятное и великолепное. Такой представлялась мне петербургская зима и в детстве, и это несмотря на то, что зима неизменно влачила за собой всякие специфические детские болезни. Позже наступление ее означало еще и начало многострадального «учебного года»!
Когда я сижу у открытого настежь окна, выходящего на милую (почти родную) Сену, мне в сегодняшний жаркий и светлый июньский вечер 1934 года представляется особенно соблазнительным перенестись на машине времени в те далекие времена, когда я жил в своем родном городе. Попытаюсь восстановить в памяти то, чем был на берегах Невы вечер в такую же июньскую пору, чем вообще был весной весь мой милый, милый город. Повторяю, это была пора, когда я особенно любил Петербург. Именно в мягкие июньские вечера, совпадающие с особенно ликующими моментами моих личных переживаний, я стал сознавать и свою влюбленность в родной город, в самое его лицо и в его персону. Красив и поэтичен Петербург бывал в разные времена года, но действительно, весна была ему особенно к лицу. Ранней весной, когда скалывали но улицам и площадям кору заледенелого снега, когда между этими пластами по открывшейся мостовой неслись откуда-то взявшиеся блиставшие на солнце ручьи, когда синие тени с резкой отчетливостью вылепляли кубы домов и круглоту колонн, когда в освобожденные от двойных рам и открытые настежь окна вливался в затхлую квартиру «новый» воздух, когда лед на Неве набухал, становился серым и, наконец, вздымался, ломался и сдвигался с места, чтобы поплыть к взморью, — петербургская весна была уже изумительна в стихийной выразительности своего пробуждения. Не могло быть сомнения, что одно время года сменяло другое. Но когда, наконец, новый порядок бывал окончательно установлен, наступало поистине благословенное время. Суровый в течение месяцев Петербург становился ласковым, пленительным, милым. Деревья в садах покрывались нежнейшей листвой, цвела дурманящая сирень и сладко-пряная черемуха, стройные громады дворцов отражались в свободно текущих водах. Тогда же начинались (в ожидании переезда на дачу) паломничества петербуржцев, соскучившихся по природе, на Острова, и начиналось гуляние нарядной толпы по гранитным панелям набережной — от Адмиралтейства до Летнего сада. Самый Летний сад заполнялся не одними няньками с детьми да старичками и старушками, совершавшими предписанную гигиеническую прогулку, но и парочками влюбленных.
Из всяких воспоминаний о петербургской весне мне особенно запомнились какие-то «плавания» в тихие белые ночи по шири нашей красавицы-реки. Совершались эти поездки то на суетливо попыхивавшем пароходике, то на бесшумно скользившем ялике, едва колыхавшем водную гладь. А плыл я, бывало, таким образом или с дальней Охты, с Кушелевки от сестры, или с Крестовского, или Елагина, где я только что гулял с невестой, или еще из Зоологического сада, куда было принято ездить поглядеть на спектакли в двух стоявших среди зверинца театрах. Воспоминания о вечерах, проведенных в «Зоологии», не принадлежат к самым поэтичным в моем прошлом. Слишком все тамошнее было доморощенно-провинциальным, слишком много распивалось пива, слишком жалкое впечатление производили безнадежно хиреющие звери в их тесных и дурно пахнущих клетках. Но с момента, когда, покинув ворота «Зоологии», я садился в ярко раскрашенную лодку перевозчика и когда после нескольких ударов весел ялик выезжал на тот простор, что расстилается между многоколонной Биржей, гранитными стенами крепости и роскошными массами дворцов, то всякие тривиальные впечатления сглаживались и начиналась та фантасмагория, которая по своему возвышенному благородству не имела ничего себе равного.
Белые ночи — сколько о них уже сказано и писано. Как ненавидели их те, кто не могли к ним привыкнуть, как страстно любили другие. Но нигде белые ночи так не властвовали над умами, не получали, я бы сказал, такого содержания, такой насыщенности поэзией, как именно в Петербурге, как именно на водах Невы. Я думаю, что сам Петр, основавший свой Петербург в мае, был зачарован какой-нибудь такой белой ночью, неизвестной средней полосе России.
Весла равномерно и глухо хлопают по воде, едва журчит струя за кормой, и освещенный зарей гребец то наклоняется вперед, то отклонится назад, босые его ноги крепко уперлись в перекладину на дне лодки, через каждые три удара он оборачивается, чтобы проверить направление, а иногда тряхнет головой, чтобы отбросить от глаз косму непокорных волос. Насторожившаяся тишина стоит вокруг, всякий разговор давно замолк. И вдруг в этом торжественном безмолвии, в прозрачных сонных сумерках, между едва потемневшим небом и странно светящейся водой, откуда-то сверху, мягко ложась на воду, начинают литься точно полые, «стеклянные», «загробные» звуки. Это заиграли куранты на шпиле крепости, это они возвещают в двух молитвенных напевах, что наступила полночь... Играли куранты «Коль славен наш господь» и сейчас же за тем «Боже, царя храни». Музыки этой хватало почти на весь переезд, так как темп был крайне замедленный, но различить, что именно слышишь, было трудно... Обе столь знакомые мелодии превращались в нечто новое, и это тем более, что и тона колоколов не обладали вполне отчетливой верностью, а благодаря эху звуки на своем пути догоняли друг друга, а то и сливались, образуя до слез печальные диссонансы.
Говорят, узников, заключенных в крепости, ежечасные эти переливы, длительное это капанье звуков в ночной тиши доводило до отчаяния, до безумия. Возможно, что и так. Куранты звучали, как плач, а то и как медленно читаемый и тем более неумолимый приговор. Этот приговор носил сверхъестественный и прямо-таки потусторонний характер уже потому, что произносила его высокая башня со своим длинным-длинным золотым шпилем, который в сгущающемся мраке продолжал светиться точно вынутый из ножен и устремленный к небу меч. На самом конце этого меча, совсем под небом, сверкала золотая точка. На таком расстоянии невозможно было определить, что эта фигура изображает. При поворотах она меняла свой облик; то казалось, что это ангел снизился, чтобы передохнуть, на самое острие колокольни, а то, что это парус какого-то плывшего в поднебесье сказочного корабля...
Увы, весенние и летние недели протекали быстро, и кончались белые ночи. Наглядно этот поворот от светлой поры к потемнению (а дальше к зимней тьме и стуже) выражался тогда, когда на улицах Петербурга снова зажигали фонари, что происходило около 20 июля (старого стиля). И сразу тогда чувствовалось, что скоро лету конец. Еще накануне я бродил в часы, близкие к полуночи, по серому, лишенному красок городу, а тут вдруг появлялся со своей лесенкой фонарщик, и один за другим фонарики вспыхивали своими газовыми язычками. Фантасмагория исчезала, все возвращалось к обыденности. Накануне даже городовые на углах казались в своих белых кителях какими-то бесплотными существами, а теперь весь порядок жизни, и заодно блюстители оного, — все восстанавливались в своей прозаичности. Да и расстояния как-то сокращались, улица съеживалась. Вчера даже собственное обиталище казалось каким-то привиденческим, я в него входил не без некоторой опаски и не был бы удивлен, если бы из темных туманных углов парадной лестницы вдруг выступили бесплотные призраки, а теперь при свете зажженного газа ничего, кроме давно известного, меня уже не встречало. От всего этого становилось чуть скучно. Это возвращение к реальности ощущалось как некоторая деградация.
К Петербургу я буду возвращаться в своих воспоминаниях по всякому поводу — как влюбленный к предмету своего обожания. Но здесь я хотел бы набросать еще несколько картин «моего» города, которые рисуют, так сказать, самую его «личность». Теперь, оглядываясь назад и лишенный всякой возможности туда вернуться, я любое изображение Петербурга представляю милым и любезным сердцу. Я трепещу, когда встречаю у букиниста хотя бы самую банальную фотографию, изображающую и наименее любимый когда-то уголок Петербурга. К наименее любимому, например, относилась Благовещенская церковь с ее неудачной претензией на древнерусское зодчество, с ее золочеными пирамидальными главами, с ее гладкими стенами, выкрашенными в скучнейший бледно-коричневый цвет. Но теперь мне больно, что, как слышно, эту церковь снесли. Уже очень было мне привычно встречать ее на своем пути в гимназию и обратно, и сколько сотен раз я со своей невестой обходили ее вокруг, совершая бесконечные наши вечерние прогулки... В двух шагах от того же Благовещения жили мои друзья: Нувель, Дягилев, Философов. Да и сам я со своей семьей впоследствии, в течение семи лет, жил в том же околотке — на Адмиралтейском канале.
В своем месте и в связи с тем культом Чайковского и в частности «Пиковой дамы», которому я предавался в начале 90-х годов, я еще коснусь разных петербургских настроений. Мне придется рассказать о Летнем саде, о ранней петербургской грозе, о Зимней Канавке, обо всем том, что тогда, благодаря музыке, стало еще сильнее «хватать за душу». Но вот музыку «Пиковой дамы» с ее чудодейственным «вызыванием теней» я как бы предчувствовал еще с самых детских лет, а когда она появилась, то принял ее за нечто издавна жданное. Вообще во всем Петербурге царит изумительно глубокая и чудесная музыкальность. Пожалуй, это идет от воды (по количеству рек и каналов Петербург может соперничать с Венецией и Амстердамом), и музыкальность эта как бы заключается в самой влажности атмосферы. Однако что там доискиваться и выяснять. У Петербурга, у этого города, охаянного его обитателями и всей Россией, у этого «казарменного», «безличного», «ничего в себе национального» не имеющего города, есть своя душа, а ведь душа по-настоящему только и может проявляться и общаться с другими душами посредством музыки.
Остановлюсь здесь на тех петербургских пейзажах, которые были ближе к нашему дому, некоторые из них я мог даже изучать, не покидая родительской квартиры, в дни, когда болезнь приковывала меня к дому.
Каждая из диковин нашего околотка значила для меня очень много, но надо всем господствовала сверкающая золотыми куполами Никольская церковь. Она была одним из самых роскошных и самых внушительных среди петербургских храмов. В раннем детстве, однако, мое отношение к ней было какое-то смешанное, складывалось оно из любования, почитания и из жути. Я не мог отделаться от впечатления, что вся эта группа из пяти вышек составляла какую-то семью богатырей, чела коих были украшены шлемами, и что старший из них, стоявший в середине, и есть «сам боженька», что на его лице написано скорбно-строгое выражение. Когда я себя чувствовал в чем-либо виноватым, то именно этот боженька, казалось, глядел на меня с особой укоризной, а то и с гневом. Нижняя часть Николы Морского была несравненно приветливее. В многоугольном плане его стен, в кудрявых капителях, в бесчисленных херувимах, которые барахтаются в пухлых облаках над окнами и дверями, в узорчатых, частью позолоченных балконах, в лепном сиянии, окружающем среднее овальное окно, — выражено нечто радостное, все приглашает не столько к посту и покаянию, сколько к хвале Господа, к празднованию его великих благодеяний. Я не уставал все эти подробности разглядывать и, вероятно, от этого «интимного» знакомства с чудесным произведением XVIII века родилось мое восторженное отношение к искусству барокко.
Очень уважал этот шедевр и мой папа, от которого я и узнал замысловатое, но хорошо усвоенное имя строителя Никольского собора — Саввы Чевакинского. Благодаря примеру моего же отца, который, будучи ревностным католиком, все же относился с величайшим благоговением и к православному вероисповеданию, я мог относиться к Николе Морскому как к нашей церкви, — и это тем более, что папа носил то же имя, как и великий святитель, именем которого наречен собор, и что храмовой праздник Николы, 6 декабря, совпадал с празднованием папиных именин. Самый адрес нашего обиталища тогда, когда еще действовал старомодный обычай давать адреса в несколько описательной форме, — звучал так: «Дом Бенуа, что у Николы Морского».
Однако церковь церковью, а светские соблазны соблазнами, и как раз два соблазнительнейших места находились тут же по соседству, всего в нескольких шагах от нашего дома. То были театры — два главных театра государства Российского: Большой и Мариинский. И к обоим-то семья наша имела весьма близкое отношение. Большой театр, когда-то построенный Томоном, но сгоревший в 1836 году, был восстановлен «папой моей мамы», а второй и целиком построен тем же моим дедом в сотрудничестве с моим отцом. Кстати, внутри Мариинского театра имелось убедительное доказательство его семейной к нам близости. В одном из писаных медальонов, которые были вставлены в своды фойе, вырисовывался профиль носатого господина с баками и в очень высоких воротничках — и это был мой прадедушка, когда-то знаменитый композитор Катарино Кавос.
В смысле внешней архитектуры я предпочитал Большой театр Мариинскому. Уж очень внушителен был его портик с толстенными ионическими колоннами, под который подъезжали кареты, высаживавшие публику у дверей в театр. Остальная грандиозная масса этого здания представлялась мне каким-то вместилищем таинственных чудес. Характеру чудесного способствовал ряд круглых окон, тянувшихся во всю длину крыши, и даже та уродливая толстая несуразная железная труба с капюшоном поверх, которая как-то асимметрично сбоку возвышалась над зданием, обслуживая нужды вентиляции. У Мариинского театра вид был более скромный и менее внушительный, однако до того момента, когда его изуродовали посредством пристроек и надстроек, и он являл изящное и благородное целое. Система его плоских арок и пилястров и выдающийся над ними полукруг, соответствующий круглоте зрительного зала, производили на меня впечатление чего-то «римского». Известной грандиозностью отличался театр со стороны Крюкова канала, в который упиралась его задняя стена. Отражаясь в летние сумерки в водах канала, силуэт его положительно напоминал какое-либо античное сооружение.
К ближайшему окружению нашего дома принадлежали еще два характерных для Петербурга здания — Литовский рынок и Литовский замок, находившиеся оба как раз непосредственно за Мариинским театром. Архитектурной красоты оба здания, обслуживавшие самые прозаические нужды, не были лишены. Рынок, построенный в конце XVIII ве¬ка, представлял собою обширное целое, выходящее на четыре улицы одинаковыми фасадами, состоящими из массивных арок и ниш с этажом полукруглых окон над ними, а тюрьма, перестроенная на ампирный фасон из сооруженного при Екатерине «турецкого» семибашенного замка (также выходившего на четыре улицы), состояла из гладких голых стен, соединенных кургузыми необычайной толщины круглыми башнями. Окон в этом здании было до странности мало, а те окна, что были расположены по верхнему этажу башен, были круглой формы, что и давало впечатление каких-то выпученных в разные стороны глаз. Центральный фасад был украшен фронтоном в «греческом вкусе» со статуями двух держащих крест ангелов посреди. Это мрачное (несмотря на свою белую окраску) здание принадлежало к лучшему, что было построено в классическом стиле в Петербурге, а на меня, ребенка, Литовский замок производил одновременно как устрашающее, так и притягивающее впечатление. Ведь за этими стенами, за этими черными окнами с их железными решетками я рисовал себе самых жутких разбойников, убийц и грабителей, и я знал, что из этой тюрьмы выезжали те «позорные колесницы», которые я видел медленно следующими мимо наших окон, с восседающими на них связанными преступниками. Несчастных везли на Семеновский плац для выслушивания приговора ошельмования. Спешу добавить, что таких колесниц я видел не более трех, да и видел я их в возрасте четырех или пяти лет. Позже этот обычай был отменен.
Раз я вспомнил про то, что можно было видеть из окон нашей квартиры, то тут же я расскажу и про другие такие «уличные спектакли». Зрителем их я мог быть, оставаясь на весьма близком расстоянии от самого «зрелища» — ведь жили мы в бельэтаже. Совершенно другого характера, нежели тот ужас, который меня охватывал при только что упомянутом проезде «позорных колесниц», было чувство, которое я испытывал, когда мимо наших окон шествовала погребальная процессия, что происходило чуть ли не каждый день и даже по нескольку раз в день, так как через Никольскую улицу лежал путь к расположенным по окраинам города кладбищам — Волкову и Митрофаньевскому. Всякие похороны оказывали на меня какое-то странное действие, но одни были только «жутковатыми» — это в особенности когда простолюдины-староверы несли своего покойника на плечах в открытом гробу, — а другие похороны в своей строгой церемониальности производили впечатление возвышающее. Чем важнее был умерший, тем зрелище было торжественнее.
Мало-мальски заслуженный, знатный или зажиточный человек мог в те времена рассчитывать на проводы до могилы с большой парадностью. Православные отправлялись на последнее местопребывание на дрогах под балдахином из золотой парчи со страусовыми перьями по углам и золотой короной посреди. Парчовый покров почти скрывал самый гроб. Дроги же лютеран и католиков были также с балдахином, но они были черные и вообще «более европейского вида». И тех и других везли ступавшие медленной поступью лошади в черных до земли попонах, а на боках попон красовались большие пестро раскрашенные гербы. Эта послед¬няя особенность была уже вырождавшейся традицией, и от такой наемной геральдики вовсе не требовалось, чтобы она точно соответствовала фамильному гербу умершего. Их просто давал напрокат гробовщик, и можно было выбирать по своему вкусу гербы поэффектнее и попараднее. Даже купца побогаче, хотя бы он вовсе к дворянству не принадлежал, везли лошади в попонах с такими гербами.
В особенно важных случаях погребальное шествие приобретало род скорбного празднества. В столице жило немало особ высокого ранга, немало генералов, адмиралов, тайных и действительных статских советников, и на каждого сановника сыпались царские милости — в виде орденов, золотого оружия, медалей и других знаков отличия. Эти-то знаки при похоронах полагалось нести на бархатных, украшенных галунами подушках. Старшие мои братья относились к этому ритуалу с некоторой иронией, но на ребенка дефиле орденов производило глубокое впечатление. Кто-нибудь из больших тут же называл ордена: вот Георгий, вот Анна, вот Владимир, а вот и «сам» — Андрей Первозванный.
Напротив, цветов в те времена не было принято нести, и лишь два-три веночка с лентами лежали рядом с каской или треуголкой покойного на крышке гроба. Печальная торжественность шествия подчеркивалась тем, что всю вереницу носителей орденов, шествующее пешком духовенство и самую колесницу окаймляли с двух сторон — одетые во все черное господа в цилиндрах с развевающимся флером, несшие среди дня зажженные фонари. Эти факельщики на богатых похоронах были прилично одеты и шли чинно, строго соблюдая между собой расстояние, если же покойник был попроще (лошадей всего пара, да и дроги без балдахина), то в виде факельщиков плелись грязные оборванцы с лоскутами дрянного крепа на продавленных шляпах, и шли они кое-как, враскачку, так как успевали еще до начала похода выпить лишнего.
Военного провожал шедший за гробом отряд полка, к которому он принадлежал, а если это был человек высоких военных чинов, то сопровождало его и несколько разных отрядов, не исключая конницы и громыхающей артиллерии. О, до чего мне раздирали душу те траурные марши, которые при этом играли на ходу военные оркестры, инструменты которых были завернуты в черный флер. Бывало, я еще издали услышу глухое громыхание барабанов, визг флейт и мычание труб и с ужасом бегу к себе в детскую, где зарываюсь в подушки, только бы не слышать этих звуков. Но любопытство брало верх, я прокрадывался обратно к окну и столбенел в каком-то трагическом восторге, глядя, как мимо окон проплывает вся процессия, заключением коей были бесчисленные кареты, ряд которых подчас вытягивался на добрую четверть версты.
Полным контрастом этим «триумфам смерти» были военные триумфы — проходы войск под нашими окнами. Так как путь от казарм Измайловского и Семеновского полков, а также морского Гвардейского экипажа к центру города лежал через нашу Никольскую и далее через Морскую, то этих солдат мы видали каждый день, то большими, то маленькими отрядами, и уж обязательно проходил туда и обратно караул Зимнего дворца от одного или от другого из названных полков. Кроме того, через нашу же улицу выступала весной значительная часть петербургского гарнизона, уходившая в лагери под Красным Селом. Тут я мог вдоволь наглядеться всяких отборных и очень эффектных форм. Наконец, к майскому параду являлись в Петербург и гатчин¬ские кирасиры, и казаки, и все-то они на чудесных лошадях шли шагом под звуки своих оркестров мимо наших окон. В мае дозволялось мне уже выйти на балкон, и тогда положительно казалось, что я сам участвую в этом чудесном празднике. Казалось, что стоит руку протянуть, и уже дотронешься до расшитого полкового штандарта или сможешь погладить сияющие латы и шлемы, в зеркальной поверхности которых отражались дома и небо.
Надо сказать, что вид солдат в те времена был куда эффектнее позднейшего. Царствовал государь Александр II, сын знаменитого фрунтовика Николая I, и хотя кое-что в обмундировке было при нем упрощено, однако все же формы оставались роскошными — особенно в избранных гвардейских полках. Некоторые из пехотинцев сохраняли каски с ниспадающим густым белым султаном, у других были кепи, похожие на французские, также украшенные султаном. Грудь у большинства полков была покрыта красным сукном, что в сочетании с черно-зеленым цветом мундира, с золотыми пуговицами и с белыми (летом) штанами давало удивительно праздничное сочетание. Некоторые же привилегированные полки отличались особой декоративностью. До чего были эффектны белая или красная с золотом парад¬ная форма гусар, золотые и серебряные латы кирасир, кавалергардов и конногвардейцев, высокие меховые шапки с болтавшимся на спине красным языком конногренадеров, молодцевато набок одетые глянцевитые шапки улан и так далее.
Особенный восторг во мне вызывали оркестры — как те, что шествовали пешком, так особенно те, что, сидя на конях, играли свои знаменитые полковые марши (душу поднимавшие марши!). Великолепное зрелище представлял такой конный оркестр. Сколько тут было золота и серебра, как эффектны были расшитые золотом литавры, прилаженные по сторонам седла. А как величественно прекрасен был гигант тамбур-мажор, шествовавший перед полковым оркестром. Что только этот весь обшитый галунами человек ни проделывал со своей окрученной галуном с кистями палкой. То он ее швырял и на ходу схватывал, то крутил на все лады.
Упомяну я заодно и о том апофеозе военного великолепия, которого свидетелем я бывал раза два или три в свои детские годы. Я говорю об упомянутых только что майских парадах, происходивших на широком Царицыном Лугу, окаймленном садами, дворцами и похожей на дворец казармой Павловского полка. Из-под колоннады этой казармы я в компании знакомой детворы и наслаждался зрелищем. Место парадов называлось лугом, но луга никакого не было, а была очень просторная площадь, посыпанная песком. На этой площади и происходил царский парад. Начало мая редко бывает в Петербурге теплым днем, и поэтому, будучи четырех- или пятилетним мальчиком, я немилосерд¬но мерз, несмотря на свое бархатное пальтишко, суконную шапочку и шерстяной шарф. Однако сколько мама ни убеждала меня войти погретья в комнаты, я упорно оставался на своем месте, пожирая глазами происходившее передо мной. И как было не наслаждаться этим зрелищем, как можно было променять его на скучное сидение среди дам (еще, не дай Бог, они стали бы тискать и целовать). Тысячи и тысячи моих любимых солдатиков продвигались стройными рядами во всех направлениях, все в ногу и все же без всякого видимого усилия, с удивительной быстротой повинуясь одним только выкрикам офицеров. Восторг, сопряженный с некоторой тревогой, возбуждал во мне проезд грохочущей артиллерии, но букетом всего спектакля являлась джигитовка кавказских воинов: черкесов, лезгинов, хевсуров. Иные из них в те времена были еще одеты точь-в-точь как средневековые рыцари — в серебряные кольчуги и в панцири, и на головах у них были высокие серебряные шлемы. Джигиты неслись во весь опор, некоторые стоя на седле, стреляли вперед и назад, а подъезжая к палатке с особами императорской фамилии, они соскальзывали под брюхо своих коней и с небывалой ловкостью схватывали брошенные им царицей или великими княгинями платки.
С особым восторгом относился я и к проходу того полка, у которого мы были в гостях, — павловцев. На головах у этих рослых парней были высокие медные кивера с красной спинкой, а мундиры их сверкали золотом, но самое замечательное было то, что все они были на подбор курносые — как того требовала традиция, восходившая еще ко временам державного учредителя этого полка, Павла I, отличавшегося, как известно, вздернутым до уродства носом. В жизни курносые люди мне только представлялись смешными, но в таком подборе они представлялись замечательно интересными. Вернувшись домой, я подходил к зеркалу, приподнимал пальцем свой нос кверху и радовался тому, что и сам становился похожим на павловца.
Вспоминая эти Марсовы потехи — как становится понятной муштровально-мундирная мания, коей были одержимы едва ли не все государи прошлого, но которая особенно ставится в вину пруссакам Фридриху, Вильгельму I и Фридриху II, а также нашим царям: Петру III, Павлу, Александру I и Николаю I. Однако, хоть и кажется это смешно и хоть много бывало под этим мучительства, однако насколько же тогдашние царские забавы в общем были менее жестоки и чудовищны, нежели все то дьявольское усовершенствование военного дела, до которого теперь дошло человечество — и в самых демократических странах.


ГЛАВА 2
Окрестности Петербурга.
Петергоф и Ораниенбаум

В мой культ родного города были включены и его окрест¬ности. Но одни я узнал на самой заре жизни, другие лишь впоследствии. К первым относятся Петергоф, Ораниенбаум и Павловск, ко вторым — Царское Село, Гатчина и прилегающая к Петербургу часть Финляндии.
Наиболее нежное и глубокое чувство я питаю к Петергофу. Быть может, известную роль тут сыграло то, что я с Петергофом познакомился в первое же лето своего существования, ибо мои родители в те годы всегда уезжали на дачу в Петергоф; переехали они туда и в 1870 году, еще когда мне минуло не более месяца. В Петергофе же в следующие годы я стал впервые «осознавать» окружающее, да и в дальнейшем Петергоф не переставал быть «родным» местом для всей семьи Бенуа. В нем всегда проводили лето мои братья, в Петергофе начался мой «роман жизни», в Петергоф

Именной указатель



Абдинов, Мирза Казым-бек — 205
Агин, Александр Алексеевич — 285
Адамсон, столяр — 367
Адан, Адольф Шарль — 395, 778
Айвазовский, Иван Константинович — 116, 320
Аксаковы — 99
Аксюк, врач — 1358, 1359
Александр I — 19, 23, 485, 486, 755, 848, 1321, 1430
Александр II — 17, 57, 88, 122, 191, 359, 360, 488—499, 765, 913
Александр III — 88, 112, 131, 499, 519, 608, 757, 766, 801, 802, 819, 820, 895, 896, 898, 939, 1146
Александра Георгиевна — 761
Александровский, Степан Федорович — 803
Александр Петрович Ольденбургский — 23, 379, 604
Алексеева, Александра Алексеевна — 792, 794
Алексей Александрович — 805
Алексей Николаевич — 89
Аллегри, Орест Карлович — 722—724, 1478
Алчевский, актер — 1506, 1507, 1513
Альбрехты — 127
Альфред Великий — 300
Аматуни, князь — 665
Андерсен, Ганс Христиан — 294, 295
Андерсин, Мария Леонтьевна — см. Бенуа, Мария Леонтьевна
Андерсин, Михаил, кузен — 472
Андреева, Екатерина Алексеевна — 1444
Анжелико, Джованни — 59, 1074
Андреевский, Сергей Аркадьевич — 398
Андрие, Шарль — 700, 701
Антокольский, Павел Григорьевич — 1025
Аракчеев, Алексей Андреевич — 325, 330
Аргутинский-Долгоруков, Владимир Николаевич — 502, 1148, 1317, 1327—1330, 1391, 1405, 1491, 1479, 1519
Арцыбушев, Юрий Константинович — 1436, 1437
Аршеневская — 151, 1314

Базилевский, Андрей Петрович — 970
Бакст (Розенберг), Лев Самойлович — 90, 383, 678, 744, 784, 786—812, 911, 964, 1014, 1054, 1105, 1119, 1189
Бакст (рожд. Третьякова, в первом браке Гриценко), Любовь Павловна — 1255, 1257, 1264—1267, 1271, 1272, 1277, 1371— 1374, 1470, 1471, 1497
Балашов, Иван Петрович — 1303, 1304, 1307, 1395
Бальмонт, Константин Дмитриевич — 1444—1446
Бари, Антуан — 1024
Бартельсы — 548, 549, 1045—1048
Баумгартен, Василий Федорович — 153
Бах, Иоганн Себастьян — 303
Бахрушин, Алексей Александрович — 1319
Башкирцева, Мария Константиновна — 125
Беггров, Александр Карлович — 896
Безбородко, Александр Андреевич — 404, 405, 1421
Беклин, Арнольд — 211, 245, 675,788, 834, 868—870, 918, 932
Беллини — 230, 303
Беллоли, Андрей Францевич — 42, 237, 776
Белосельский Э.Э., князь — 746
Беляев, Митрофан Петрович — 743
Бенар, Поль Альберт — 676
Бенжамен-Констан, Жак Жозеф — 1079
Бенкендорф, Дмитрий Александрович — 801—804, 1468
Бентковская (рожд. Бруни), Тереза Федоровна — 62, 518, 532, 533
Бенуа Августа, жена Бенуа Леонтия Леонтьевича — 154
Бенуа, Александр Александрович (Саша «Конский»), двоюродный брат (сын дяди Александра) — 156, 157, 1105
Бенуа, Александр Леонтьевич (дядя Саша), брат отца — 156, 157
Бенуа, Александр Леонтьевич, племянник (сын брата Леонтия) — 130
Бенуа, Альбер (Альберт) Николаевич, брат — 105—118, 169, 218, 225, 302, 308, 313, 314, 351, 361, 386, 411—414, 441,598—612, 681, 720, 738, 739, 751, 752, 767, 796, 796, 797, 799, 800, 871—873, 894, 895, 967, 968, 1105, 1118—1120, 1156, 1229, 1234, 1235, 1302, 1393
Бенуа (в замуж. Черкесова), Анна Александровна (Ати Маленькая), старшая дочь — 990, 995, 996, 1040, 1041, 1175, 1176, 1358—1361, 1389, 1390, 1407
Бенуа (рожд. Кинд), Анна Карловна (Ати), жена — 46, 348, 679—703, 705—707, 711—717, 720, 731—742, 825, 860—867, 870—875, 888, 889, 899—905, 908—91—920, 922, 928, 931, 966, 982, 984, 990, 992, 996—998, 1010, 1011, 1030, 1038, 1099, 1108, 1114, 1115, 1134, 1164—1166, 1174, 1196, 1197, 1360, 1395, 1407
Бенуа, Анн Франсуа, брат деда — 32
Бенуа (рожд. Гроппе), Екатерина Андреевна, бабушка — 33, 34, 35, 72
Бенуа (в замуж. Лансере), Екатерина Николаевна, сестра — 64, 93, 97—105, 244, 261, 262, 313, 325, 326, 327, 337, 975, 1229, 1396, 1397, 1480
Бенуа (в замуж. Клеман), Елена Александровна (Леля), младшая дочь — 1167, 1389, 1390, 1407
Бенуа (рожд. Бодар), Жанна Меланк, жена брата деда — 32
Бенуа (в замуж. Робер), Жаннет Леонтьевна (тетя Жаннет), сестра отца — 30, 157
Бенуа, Камилл — 1085—1087
Бенуа (рожд. Кавос), Камилла Альбертовна, мать — 47—73, 82—85, 91, 93, 218, 241, 242, 292, 303, 337, 410, 415, 451, 452, 541, 542, 584, 585, 737, 847—859
Бенуа (в замуж. Эдвардс), Камилла Николаевна, сестра — 46, 91—98, 261, 262, 400, 447, 450, 889
Бенуа (рожд. Бремзен, в первом браке Слезкина), Констанция, жена брата Николая — 137, 138
Бенуа, Константин Михайлович, племянник (сын брата Михаила) — 152, 774
Бенуа (в замуж. Баумгартен), Ксения Михайловна (Кика), племянница (дочь брата Михаи-
ла) — 152, 153, 774
Бенуа, Леонтий (Людовик) Леонтьевич (дядя Лулу), брат отца — 154, 155, 494
Бенуа, Леонтий Леонтьевич (Люля-доктор), двоюродный брат (сын дяди Леонтия) — 494, 847, 848, 850
Бенуа, Леонтий Николаевич (Люля), брат — 57, 92, 119—130, 134, 218, 303, 313, 314, 361, 491, 734, 774, 778, 779, 974, 990—992, 995, 1457
Бенуа, Луи, сын брата деда — 30, 32
Бенуа, Луи Жюль (Леонтий Николаевич), дед — 32—34, 36
Бенуа (рожд. Леру), Мари, прабабка — 31
Бенуа (рожд. Фиксен), Мари (тетя Мари), жена дяди Александра — 156
Бенуа (рожд. Брошо), Мария, прапрабабка — 29
Бенуа (рожд. Сапожникова), Мария Александровна, жена брата Леонтия — 122—130, 738, 739, 990—992
Бенуа (в замуж. Черепнина), Мария Альбертовна (Мася), племянница (дочь брата Альбера) — 106, 598, 599, 1010, 1029
Бенуа (рожд. Кинд, во втором браке Эфрон), Мария Карловна, жена брата Альбера — 113, 117, 305,324, 351, 413, 414, 598—617, 680, 681, 687, 704, 733, 738, 739, 786, 873, 1010, 1235
Бенуа (в замуж. Андерсин), Мария Леонтьевна (тетя Маша), сестра отца — 303, 157
Бенуа, Михаил Леонтьевич, дядя (брат отца) — 34, 41
Бенуа, Михаил Николаевич, брат — 43, 62, 143—154, 197, 218, 256, 434, 442, 443, 479, 584, 608, 773, 774, 1447
Бенуа (по мужу Устинова), Надежда Леонтьевна (Надя Бенуа), племянница (дочь брата Леонтия) — 129
Бенуа, Никола, прадед — 30, 31
Бенуа, Никола Дени, прапрадед — 29
Бенуа, Николай Александрович (Кока), сын — 1344, 1345, 1407
Бенуа Николай Альбертович — 599
Бенуа, Николай Леонтьевич, отец — 12, 26, 31, 34, 35, 47—73, 89, 137, 218, 222, 225, 240, 241, 251, 256, 263, 270, 293, 297, 298, 303, 311, 314, 332, 333, 361, 400, 417, 435, 485, 487, 540, 542, 718, 719, 725, 737, 763, 905, 906, 959, 1040, 1204—1213
Бенуа, Николай Михалович, кузен — 472
Бенуа, Николай Николаевич, брат — 62, 131—138, 168, 218, 268, 352, 384, 385, 414—416, 538, 737
Бенуа (рожд. Кавос), Ольга Константиновна, жена брата Михаила — 43, 149—152, 193, 195, 199, 201,773, 774, 1062, 1063
Бенуа, Франц Юльевич, двоюродный брат, сын дяди Юлия — 155
Бенуа, Юлий Леонтьевич (дядя Жюль), брат отца — 154, 155
Бенуа, Юлий Николаевич (Иша), брат — 91, 139—143, 256, 262—267, 276, 369
Бенуа, Юлий Юльевич (Жюль), двоюродный брат (сын дядя Юлия) — 155
Бер, свойственники Бенуа — 121
Берг, владелец балаганов в Петербурге — 371, 378, 389
Бердсли, Обри Винсент — 881
Берен, Александр — 78
Бернар, Сара — 75, 86
Бернини, Джованни Лоренцо — 59
Бернштам, Федор Густавович — 885
Берталь, Шарль Альбер — 294, 296, 318
Бертель, Монье — 1082
Бертон, Евгения Юльевна — 155
Бершадский, преподаватель — 817
Бестужев-Рюмин, Константин Николаевич — 912
Бетховен, Людвиг ван — 308, 361
Бианки — 100, 323
Бибиена Карло Галли — 245, 994
Бизе — 391
Бикарюков, Ефим Севастьянович — 419, 420
Биконсфильд (Дизраэли), Бенджамин — 472
Билибин — 1462
Биркенфельд, столяр — 244
Бирле, Шарль — 836, 876—880, 907, 957
Бисмарк, Отто Эдуард Леопольд — 190, 489, 820, 027
Благово — 326
Блок, Александр — 1276
Блисс, Пауль — 943, 944
Блумберг, преподаватель — 624, 625
Бобринский, Алексей Александрович — 912
Богаджоло А. — 119
Богданович, Ипполит Федорович — 290, 292
Бодар, Жанна — см. Бенуа, Жанна Меланк
Боде, Вильгельм — 1162, 1163
Божерянов, Иван Николаевич — 1320
Бокильон, преподаватель — 520, 524—527
Болотов, Андрей Тимофеевич — 1481
Бомон, Мари — 70
Бонна, Леон Жозеф Флорантен — 676, 879
Боннар, Пьер — 879, 1096, 1097
Борисполец, Платон Тимофее-
вич — 311
Боровиковский, Владимир Лукич — 329, 802, 1471, 1158
Бородин, Александр Порфирьевич — 308, 839, 840
Борромео, Федериго — 941
Боткин, Михаил Петрович — 1153, 1307, 1317, 1393
Боткин, Петр Петрович — 1369
Боткин, Сергей Сергеевич — 1147, 1148, 1241, 1317, 1323—1328, 1359, 1388, 1491
Боткина (рожд. Третьякова), Александра Павловна — 1147, 1148, 1323—1325, 1373
Боткина (в замуж. Хохлова), Александра Сергеевна (Шурочка) — 1241, 1324, 1325
Боткина (рожд. Третьякова), Мария Павловна — 1373
Боткина, Надежда Петровна — 1366—1370
Боттичелли, Сандро — 230, 317, 399, 949
Бочаров, Михаил Ильич — 722, 783
Боэлер, врач — 1164
Браз, Осип Эммануилович — 1290
Брандт, Иосиф — 884
Брейгель, Питер — 230, 287, 941
Брем, Альфред Эдмунд — 700
Бремзен, Констанция — см. Бенуа, Констанция
Брендо, Жанна — 86, 701
Брианца, Карлотта — 779, 785
Бронштедт — 714
Брошо, Мария — см. Бенуа, Мария
Бруни, Георгий Юрьевич (Жорж) — 521, 524,532, 533
Бруни, Николай Александрович — 311, 760
Бруни, Федор Антонович — 62, 71, 384, 518, 532
Бруни, Юлий (Жюль) Федорович — 84, 532
Брустолоне, Андреа — 241
Брюллов, Александр Павлович — 716
Брюллов, Карл Павлович — 311, 317, 716, 1157, 1516
Брюллов, Павел Александрович — 1156, 1157
Брюмель, Джордж Бриан — 218
Брюны — 500, 505—516, 1420, 1421
Буало, Луи Огюст — 32
Бугро, Адольф Вильгельм — 879
Будаго, учительница — 500—503
Буренин, Виктор Петрович — 190, 965
Буш, Вильгельм — 287, 296, 297, 511
Бушардон, Эдмон — 973

Вагнер, Рихард — 245, 308, 392, 761, 768—771
Вазем, Екатерина Оттовна — 394
Валлотон, Феликс — 1096, 1097
Вальбель, Луи — 86, 700
Вальдштейны — 734, 862
Вальгрен, Вилле — 1141
Ван Лоо, Луи Мишель — 846
Ван Эйк, Ян — 230
Ванлярская, Наталья Федоровна — см. Карлова, Наталья Федоровна
Варламов, Константин Александрович — 913
Варлих, Гуго — 344
Васин — 311
Васильев, Василий Петрович — 78, 80
Васнецов, Аполлинарий Михайлович — 1014, 1020, 1243, 1244
Васнецов, Виктор Михайлович — 1019, 1021, 1193, 1195, 1243
Ватто, Жан Антуан — 289
Ваулин, коллекционер — 1317
Вейзер, Карл — 664
Вейнберг, Петр Исаевич — 823
Вейнер, Петр Петрович — 1333
Веласкес, Диего — 894
Венгерова, Зинаида — 1230
Венецианов, Алексей Гаврилович — 662
Вениг, Карл Богданович — 320
Верди, Джузеппе — 303
Веревкина, Марианна Владимировна — 1454, 1455
Верещагин, Василий Андреевич — 1333, 1406, 1430
Верещагин, Василий Васильевич — 320, 473—478, 485, 887
Верн, Жюль — 146, 294, 317
Веронезе, Паоло — 165, 956
Вертер, Евгения Аристовна — 315, 467
Вианелли, Ахил — 973
Виктория, английская королева — 279
Вильборг, Артур Иванович — 1308
Вильгельм I — 19
Вильгельм II — 820
Вилье (Виллие), Михаил Яковлевич — 686, 754—757, 893
Вилье де Лиль-Адан, Эмилий Степанович — 491, 492
Вилье, Поль Эдмон — 686
Виндт, преподаватель — 624
Виноградов, Сергей Арсеньевич — 434, 608
Виоле, Рафаил Вольдемарович — 879
Витте — 1389
Владимир Александрович — 69, 128, 397, 801—803, 896, 1145, 1146, 1470, 1506, 1508
Волконский, Сергей Михайлович — 385,961,1231, 1282, 1283—1291, 1337, 1338, 1371
Волынский (Флексер), Аким Львович — 964
Вольпини Э. — 119
Вольф, Людвиг Маврикиевич — 882
Вольф, Маврикий Осипович — 854
Вонлярская (Ванлярская), Наталья Федоровна — см. Карлова, Наталья Федоровна
Воробьев, Максим Никифорович — 1002
Врангель, Николай Николаевич (Кока) — 1330—1334, 1417, 1418
Вреден, профессор — 857, 858
Врубель, Михаил Александрович — 1143, 1144, 1171, 1247, 1248, 1251—1253, 1255, 1431, 1432, 1472
Всеволожский, Иван Александрович — 779, 784, 844, 1231, 1282
Вурм, Василий Васильевич — 692
Вюйяр, Жан Эдуард — 1098, 1099

Габерт, банкир — 1412
Гаварни, Поль — 212,1061
Гадон, Сергей Сергеевич — 604
Гальнбек, Наталья Любимовна — 166, 174, 180—182
Гамбс, Генрих — 237
Гапон, Георгий Аполлонович — 1434
Гарнье, Шарль — 37
Гартье, Эмиль Карлович — 1417
Ге, Николай Николаевич — 797, 1255
Ге, Николай Николаевич («Кика») — 1263
Гедике, Роберт Андреевич — 69
Гендерсон, Джонни — 1397
Генрих IV — 315
Гейнсборо, Томас — 1469
Георгий Александрович — 88, 89
Георгий Михайлович — 966,1154
Георгий Николаевич Лейхтенбергcкий — 23
Гердт, Павел Андреевич — 398, 785, 1486, 1489, 1490
Герке, Антонина Леонтьевна — 454
Герман, Ганс — 1042, 1044
Гете, Иоганн Вольфганг — 93, 393, 673
Гиберти, Лоренцо — 949
Гильом, Альбер — 368
Гильдебрандт, Эдуард — 121, 313
Гинцбург, Илья Яковлевич — 965
Гиппиус, Владимир Васильевич — 965, 1013—1015
Гиппиус (Мережковская), Зинаида Николаевна — 212, 960, 964, 1280, 1461
Гирт, Георг — 676—678, 887
Гиршманы — 1471
Гитри, Люсьен — 86, 700, 1282
Главач, Войцех Иванович — 334
Глазунов, Илья Иванович — 572
Глинка, Михаил Иванович — 36
Гоген, Поль — 149, 1093
Гоголь, Николай Васильевич — 59, 60, 290, 361
Годар, Бенжамен — 701
Голенищев-Кутузов, Арсений Аркадьевич — 760, 1136, 1137
Голике, Роман Романович — 1308
Голицынский, Александр Павлович — 520
Головин, Александр Яковлевич — 1245, 1386, 1507
Голонбьевский, историк — 1412
Гольбейн, Ганс — 932
Гольдони, Карло — 44
Гольштейн, Александра Васильевна — 1054
Гопнер, Ласкелз — 1469
Горавский, Аполлинарий Гиляревич — 33, 241, 485
Горбунов, Иван Федорович — 459
Горленко — 1342
Горчаков, Александр Михайлович — 190
Горчаков, Михаил Константинович — 1317
Горшенкова, Мария Николаевна — 394
Горький, Алексей Максимович — 130
Готье, Теофиль — 395
Гофмац, Август Генрих — 286, 287
Гофман, Иосиф Казимирович — 933
Гофман, Эрнст-Теодор Амадей — 63, 295, 393, 394, 550, 673, 918
Гоцци, Карло — 44
Грабарь, Игорь Эммануилович — 1361—1363, 1516, 1517
Гранвиль — 1101
Граф, Урс — 932
Грефюль, Елизабет — 1468
Григорович, Дмитрий Васильевич — 487, 496, 557, 558, 706, 718, 1060
Грильпарцер, Франц — 614, 673
Гримм, Давид Иванович — 69
Гримм, Иван Васильевич — 852
Гринвей, Кэт — 300, 1226
Гриценко, Любовь Павловна — см. Бакст Любовь Павловна
Гро, Антуан Жан — 319
Гроппе — 33
Грубе, Эрнст — 689
Гуно, Шарль Франсуа — 303, 304, 361, 386, 393
Гурвич, одноклассник А.Н.Бенуа — 534
Гурко, Иосиф Владимирович — 475
Гюго, Виктор — 192, 210

Давид, Жак Луи — 319, 333, 676
Даггер, Луи Жак — 593
Даль, Владимир Иванович (Казак Луганский) — 290
Даниэль, Софья Евгеньевна — см. Лансере, Софья Евгеньевна
Даньян-Бувре, Паскаль Адольф Жан — 836, 879
Дарвиль, Клеманс — 86, 701
Дашков, Павел Яковлевич — 1311, 1317—1323, 1412—1415, 1418
Дебюсси, Клод — 1512
Девериа, Ашиль — 676
Девойо, Жюль — 308
Дега, Эдгар — 676
Деглау, преподаватель — 621, 622
Дейч, Никлаус Мануэль — 932
Декан, Александр Габриэль — 322, 676, 973
Делакруа, Эжен — 56
Деларов, Павел Викторович — 1312—1316
Деларош, Поль — 317, 676
Делиб, Лео — 392, 393, 395, 701, 778
Деллингсгаузен, Карл — 136
Дени, Морис — 1094—1096
Державин, Гавриил Романович — 1345
Дерфельден, Христофор Платонович — 570, 604
Десмонд, Ромюлюс — 875—877
Дехтерев, Владимир Гаврилович — 178, 774, 775, 777, 778
Дехтерева, Софья Цезаревна —
см. Кавос, Софья Цезаревна
Джиганти, Джачинто — 973
Джильберт, Джон — 424
Джилярди, Доменико — 1517
Дзоффани, Иоганн — 241
Дидло, Шарль-Луи — 785
Диккенс, Чарлз — 86, 300
Дмитриев, Иван Дмитриевич — 665—667
Доброписцев, Владимир — 626, 627
Доброписцев, Михаил Евграфович — 629, 630
Добужинский, Мстислав Валерианович — 1334 — 1337, 1462
Дойль, Дик — 318
Дойников, Тимофей Васильевич — 366
Долгорукова (Долгорукая) (княгиня Юрьевская), Екатерина Михайловна — 489, 493
Домбровские — 409, 410
Домье, Оноре — 212, 288, 296
Доницетти, Гаэтано — 303
Доре, Гюстав — 238, 296, 297, 299
Достоевский, Федор Михайлович — 27, 533, 1028
Доше, Андре — 1112
Дриго Р. — 392
Дризен, Николай Васильевич — 1500
Дубасов, Федор Васильевич — 473
Дузе, Элеонора — 86, 853
Дузи, Казроэ — 384
Дункан, Айседора — 1428, 1499
Дювернуа, преподаватель — 816, 817
Дюма, Александр — 400, 614
Дюпре, Калам Жюль — 121
Дюран, Мария — 308, 602
Дюран-Рюэль, Поль — 1077, 1093
Дягилев, Николай Иванович — 659
Дягилев, Павел Павлович — 827, 828
Дягилев, Сергей Павлович — 11, 90, 179, 395, 549, 658, 678, 744, 776, 814, 827—837, 959, 987, 988, 1012—1014, 1108—1110, 1118—1120, 1138—1141, 1145, 1146, 1184, 1185, 1189, 1190—1192, 1195,1214, 1215, 1231, 1257, 1263, 1265—1269, 1280, 1283, 1286, 1289, 1290, 1291, 1296, 1334—1337—1343,1361, 1365, 1366, 1370—1372, 1383, 1391, 1392, 1405, 1406, 1414, 1415, 1419, 1429, 1465, 1466, 1468, 1469—1473, 1494, 1495, 1505—1511, 1513
Дягилева, Анна Павловна — см. Философова, Анна Павловна
Дягилева (рожд. Евреинова), Евгения Николаевна — 828
Дягилева (рожд. Панаева), Елена Валериановна — 828, 1280

Евгения Максимилиановна Лейхтенбергская — 604, 894, 896, 897, 1307, 1395
Евгенов, учитель — 520, 522
Евреинов, Николай Николае-
вич — 1500
Егарев, Василий Никитич — 369, 378, 371
Екатерина I — 994, 1295
Екатерина II — 14, 45, 258, 405, 1283, 1348, 1353, 1430
Екатерина Михайловна — 760, 1155, 1348
Елена Георгиевна Саксен-Альтенбургская — 760, 761, 1348
Елена Павловна — 768, 1155, 1352, 1353
Елизавета, английская королева — 300, 478
Елисавета Петровна — 846, 994, 1283, 1430
Елизавета Федоровна — 1145
Елисеев, Григорий Григорьевич — 204
Ендогуров, Иван Иванович — 836
Ержемский А.К. — 1196
Ермоленко — 1513
Ершов, Петр Павлович — 389
Есипова, Анна Николаевна — 308
Ефимов, преподаватель — 817

Жакмар-Андре — 1075
Женье, священник — 585—592
Жербины — 364, 1316
Жерар, Франсуа — 319
Жилло, Клод — 289
Жироде, Анн Луи — 319, 676
Жироду, Жан — 730
Жуве, Луи — 730
Жукова, Вера Васильевна — 110
Жумар, Жозеф — 86, 700, 701

Забела-Врубель, Надежда Ивановна — 1248
Замирайло, Виктор Дмитриевич — 1264, 1386, 1484
Зарудная, Софья Альбертовна — см. Кавос, Софья Альбертовна
Зарудная-Кавос, Екатерина Сергеевна — см. Кавос, Екатерина Сергеевна
Зарудный, Александр Сергеевич — 913, 914, 1236
Зарудный, Митрофан Иванович — 42, 160, 260, 261
Зарудный, Сергей Митрофанович — 47, 159, 211, 323, 665, 856, 913
Засулич, Вера Ивановна — 489
Зейтц, Лудвиг — 1339
Зеленкова, Екатерина Евгеньевна — см. Лансере, Екатерина Евгеньевна
Зембрих, Марчелла — 308, 602
Зилоти (рожд. Третьякова), Вера Павловна — 1373
Зичи, Михаил Александрович — 43, 262, 809
Золя, Эмиль — 640, 676
Зубург, учительница — 500, 501
Зулоага, Игнасио — 1477

Иванов, Александр Андреевич — 59, 468, 783, 784, 1242, 1243
Иванов, Вячеслав Иванович — 1505
Изабе, Луи Габриэль Эжен — 121
Икскуль фон Гильденбандт (рожд. Лутковская), Варвара Ивановна — 161, 210
Ильин А.А. — 1302, 1307, 1395
Имеретенские — 745, 746
Иорданс, Якоб — 243
Исаев, Андрей Алексеевич — 816
Исеев, Петр Федорович — 729, 730
Истомин М. — 608, 611, 612, 695

Кавос, Альберто Джованни, прапрадед — 35
Кавос, Альберто Камилл (Альберт Катаринович), дед — 37— 42
Кавос, Альберто Иванович (дядя Берта), сын Ивана Катариновича (брата деда) — 214, 215
Кавос, Джованни (брат деда) — 37
Кавос, Евгений Цезаревич, (двоюродный брат дяди Сезара) — 46, 171, 177, 178, 160, 179, 180, 319, 1148
Кавос (рожд. Зарудная), Екатерина Сергеевна (жена Евгения Цезаревича) — 912, 1313
Кавос, Иван Альбертович (дядя Ваня), брат матери — 159, 209
Кавос, Иван Катаринович, брат деда — 214
Кавос (в замуж. Лашкевич), Инна Цезаревна, двоюродная сестра (дочь дяди Сезара) — 166, 168,171, 175—177, 559—562, 775
Кавос, Камилло Иванович, двоюродный дядя (сын брата деда — Ивана Катариновича) — 214, 215, 260
Кавос, Катарино Камилл (Альбертович), прадед — 13, 35—37, 107
Кавос, Константин Альбертович (дядя Костя), брат матери — 38, 43, 183, 188—209, 361, 489, 734, 773
Кавос, Ксения Ивановна («бабушка Кавос») — 40—47, 71, 151, 193, 361, 384, 1062, 1063
Кавос, Мария Цезаревна, двоюродная сестра (дочь дяди Сезара) — 166, 175—177, 559, 775
Кавос, Михаил Альбертович (дядя Миша), брат матери — 159, 190—193, 209—214, 361, 489, 665, 666, 719, 798
Кавос, Ольга Константиновна — см. Бенуа, Ольга Константиновна
Кавос (в замуж. Зарудная), Софья Альбертовна (тетя Соня), сестра матери — 47, 775
Кавос (в замуж. Дехтерева), Софья Цезаревна, двоюродная сестра (дочь дяди Сезара) — 170, 175—180, 406, 774, 775, 776
Кавос, Стефано Иванович, двоюродный дядя (сын брата деда) — 214, 216, 260
Кавос, Стефано (Станислав) Альбертович («дядя Фа»), брат матери — 162—165
Кавос (в замуж. Корронини), Стефани, сестра деда — 41
Кавос, Цезарь Альбертович (Альберт Сезар), дядя Сезар, брат матери — 94, 159—174, 183, 189, 361, 401
Казак Луганский — см. Даль, Владимир Иванович
Казанова, Джованни Якопо — 112
Кайботт, Гюстав — 1076
Калам, Александр — 121, 313
Калин, Александр Емельянович — 90
Калин, Григорий Емельянович — 641, 644—646, 814
Кальдекот, Рандольф — 300, 1226
Кам — 318
Кампиони, Евгения — 199
Кампиони, Екатерина Анжеловна (тетя Катя) — 64, 158, 193, 194, 196, 197, 774
Кампиони, Мария — 199
Кампиони, Павел Анжелович — 205
Кампос, Генрих Генрихович — 709
Канаевы — 789—794
Каналетто — 171—173
Кандинский, Василий Васильевич — 283
Канопи, Антонио — 718
Капков, Яков Федорович — 47, 82
Каравакк, Луи — 846
Каразин, Николай Николаевич — 800
Карамзин, Николай Михайлович — 834
Каратыгин, Василий Андреевич — 361
Карелин, Андрей Андреевич — 954
Карлова (рожд. Ванлярская), Наталья Федоровна — 769, 1156, 1348—1350
Карпов Николай Афанасьевич — 520, 521
Карсавина, Тамара Платоновна — 395, 1326, 1497
Касаткина-Ростовская (рожд. Норова), Софья Николаевна — 84
Кастаньо, Андреа дель — 949
Кауфман, коллекционер — 1312
Кваренги, Джакомо — 233, 252, 402, 406
Кербец, Софи — 586, 589, 697
Кернер, Карл Теодор — 699
Кившенко, Алексей Данилович — 836
Кизерецкий — 1309
Кинд, Анна Карловна — см. Бенуа, Анна Карловна
Кинд, Владимир Карлович — 174, 596, 680, 704, 707, 732, 734, 735
Кинд, Елизавета Ивановна — 901, 902, 980—982
Кинд, Карл Иванович — 305, 680, 703, 704, 734, 735, 901, 904, 905, 980—982
Кинд, Мария Карловна — см. Бенуа, Мария Карловна
Кинд, Петр Карлович — 691, 703, 705
Кинд (в замуж. Вальдштейн), Софья Карловна — 602, 684, 697, 704, 733, 734
Киокетти, врач — 51
Кипренский, Орест Адамович — 661, 973
Китнер, Иероним Севастьянович — 491
Клевер, Юлий Юльевич — 321
Клейнмихель, Петр Андреевич — 67
Кленце, Лео фон — 1210
Клех, Маргарита — 1447
Клингер, Макс — 212
Клюпфель, барон — 144, 434
Ключкин, торговец — 81
Клячко, Левит Мойшович — 916
Кнаус — 675
Княжевичи — 521, 524, 530, 531, 617, 642
Коврайский, Виктор Федорович — 747, 749
Коклен, Бенуа Констан — 86
Колонн, Эдуард — 1066, 1067
Комаровская Екатерина Леонидовна — 761
Кондаков, Никодим Павлович — 823, 824
Кондер, Чарлз — 882
Кондратьев, Геннадий Петрович — 791—794
Кони, Анатолий Федорович — 912
Константин Константинович («К.Р.») — 760, 893, 894
Константин Николаевич — 328, 332
Контский, Антон — 303
Кончаловский — 1216
Коребут-Кубитович, Павел Георгиевич («Пафка») — 659, 1237—1241, 1514
Корен, профессор — 602
Коркунов, Николай Михайлович — 817, 818, 820, 821
Корнель, Пьер — 1084
Коровин, Константин Алексеевич — 784, 1014, 1018, 1019, 1161, 1172, 1173, 1189, 1194, 1244, 1246, 1372, 1507
Коровин, Сергей Алексеевич — 1244
Корроди, Соломон — 114
Корсики, Доменико — 245, 718
Котов, Григорий Иванович — 1291, 1292
Котоньи, Антонио — 303, 308
Кохно, Борис Евгеньевич — 1191
Кракау, Александр Иванович — 58, 69, 725, 730
Крамской, Иван Николаевич — 1142
Крен, Уолтер — 300
Крих, владелец магазина — 467
Кроны — 255
Кругликова, Елизавета Сергеевна — 1452—1454
Крупенский, Александр Дмитриевич — 1475—1480, 1506
Ксения Александровна — 895, 897
Кувре, Луве де — 881
Кузьмин, Александр Андреевич — 69, 1505
Куинджи, Архип Иванович — 313, 315, 317, 321
Куломзин, Дмитрий — 668—671
Куниоси, Утагава — 1410
Купер, Джеймс Фенимор — 294, 509
Курбатов, Владимир Яковлевич — 1296, 1307
Курнан, священник — 266
Куропаткин — 1411
Куртейль, Никола — 33, 241
Кусов, Владимир Алексеевич — 1288
Кушелевы-Безбородко — 400, 970
Кшесинская, Матильда Феликсовна — 1337, 1371, 1490, 1491
Кэв, гувернантка — 170, 180—185, 505

Лагорио, Лев Феликсович — 836, 988
Лакло, Шодерло де — 881
Ламбин, Петр Борисович — 1288
Лами, Эжен Луи — 676
Ландрин, кондитер — 200, 201
Лансере, Евгений Александро-
вич — 98—102, 193, 261, 262, 326, 327, 446, 472, 985
Лансере, Евгений Евгеньевич — 102, 103, 337, 446, 563, 891, 892, 959, 985, 987, 1054, 1055, 1100, 1112, 1120—1122, 1436, 1437
Лансере (в замуж. Зеленкова), Екатерина Евгеньевна — 564, 859
Лансере, Екатерина Николаевна — см. Бенуа, Екатерина Николаевна
Лансере Зинаида Евгеньевна —
см. Серебрякова Зинаида Евгеньевна
Лансере, Николай Евгеньевич — 103, 235, 249, 250, 446, 563, 891, 959, 1235, 1236,1263, 1430, 1480
Лансере (в замуж. Даниэль), Софья Евгеньевна — 564, 975, 1443
Латышевы — 693, 694
Лашкевич, Инна Цезаревна — см. Кавос, Инна Цезаревна
Лашкевич, Николай Алексеевич — 175, 775
Лебедев, Сергей Васильевич — 900
Леблон, Жан Батист Александр — 20, 821
Лебурде — 604
Лев XIII — 1403
Левитан, Исаак Ильич — 1015—1018, 1305
Левицкий, Дмитрий Григорьевич — 1342, 1343, 1430, 1471, 1472
Левот, Генрих — 721—725, 794
Легат — 1373, 1391
Леготе, Пабло — 894
Леже, Фернан — 283
Лейферт, Александр Абрамович — 371, 378
Леклерк, гувернантка — 207, 480, 500, 734
Лемох, Карл Викентьевич — 315, 468
Ленбах, Франц — 675, 988
Леонардо да Винчи — 399, 1161
Леопольд II — 35
Лепенау — 312, 364
Лепуатвен, Эжен Модест Эдмон — 676
Лермонтов, Михаил Юрьевич — 378
Леру, Мари — см. Бенуа, Мари
Лессинг, Готхольд Ефраим — 699
Либерман, Макс — 836
Ливен, Петр Александрович — 701
Ливесей, Иви — 1235, 1236
Ливесей, Реджинальд — 147, 1235, 1311, 1312
Ливесей (рожд. Эдвардс), Эллен — 147
Лилле, Роберт Христофорович — 26
Липгардт, Карл фон — 753
Липгардт, Эрн