Вместо введения

I

С самого начала Французской революции было ясно, что она не может остаться чисто французским явлением. Те изменения в социальном и политическом строе, которые она несла с собою, задевали слишком много могущественных интересов во Франции и еще больше возбуждали могущественных надежд вне нее. Революция стала угрозою династиям и тесно связанным с династиями властвующим классам, дворянству и духовенству. Революция стала яркой зарей для классов бесправных и угнетенных и прежде всего для буржуазии, которая почти всюду играла большую социальную роль, сознавала свое значение, но была абсолютно лишена всякого политического влияния. Те, кому революция угрожала, естественно должны были попытаться вырвать у нее жало. Те, кому она возвещала зарю новой, более счастливой жизни, так же естественно должны были дарить ей свое сочувствие, более или менее активное.

Так образовалось то сплетение, которое роковым образом двинуло к французским границам силы европейского старого порядка, которое подняло всю Францию на защиту свободы и равенства, которое в тылу у европейской реакции вложило остро отточенный кинжал в руки обездоленных.

К концу XVIII века в Европе, несомненно, имелась почва, которая делала необходимым вовлечение других европейских стран во внутренний французский катаклизм. В XVII веке две революции подряд, разразившиеся в Анг­лии, не вызвали сколько-нибудь серьезного отзвука на континенте. Это понятно: во-первых, английская революция не имела столь же ярко выраженного социального характера, какой с самого начала получила французская. Следовательно, зараза, если и была, должна была носить чисто политический характер. Во-вторых, в XVII веке Англия так далеко опередила континент на пути политического развития, что суждения об английских революциях в европейском обществе не должны были очень отличаться от того, которое ходило на Руси и считало революцию «великим злым делом».

Политические интересы европейского третьего сословия, отражавшие его социальный рост, не просачивались еще заметным образом в его идеологию; эта идеология благодаря усилиям церкви и школы отражала интересы династий и союзных с династиями общественных групп. Политические и общественные учения противоположного характера оставались явлением по преимуществу литературным.

Совсем иную картину представляла Европа в конце XVIII века. Общественное развитие привело к тому, что третье сословие уже повсюду сознавало необходимость пробиться к власти. Во Франции оно оказалось в силах достигнуть этого. В других странах французские события комментировались таким образом, что правящим классам и династиям приходилось крепко задумываться. Наиболее передовая часть третьего сословия полагала, что стоит произвести некоторые усилия, и то, что достигнуто во Франции, будет достигнуто и в другой стране. Поэтому ореол Французской революции сразу сделался так велик. Поэтому ее приветствовали Шиллер и Кант, Гердер^[1] и Клопшток, Шеридан и Макинтош^[2], Альфиери и Фокс — словом, люди, выражающие классовую точку зрения различных групп третьего сословия. Гете, который был свидетелем подъема, переживавшегося рейнской буржуазией, припомнил о нем в «Германе и Доротее»:

Кто не сознается, как трепетало в нем радостно сердце,

Как в свободной груди пульсы все бились живее

В час тот великий, когда засветилось вдруг новое солнце,

Как услыхали впервые народы об общих правах человека,

О вдохновенной свободе, о равенстве, всех восторгавшем.

Всякий в то время надеялся жить без помехи. Казалось,

Будто оковы, которыми лень с эгоизмом так долго

Многие страны собой угнетали, все разом распались^[3].

 

Это повсеместное почти сочувствие революции в среде влиятельных общественных групп делало задачу правительств, вставших на защиту идеи легитимизма и абсолютизма, очень нелегкой. Правительственная власть в тех странах, которые в первую очередь пошли против омоложенной революцией Франции — в Пруссии и Австрии, — была достаточно сильна, чтобы двинуть армии вопреки общественному мнению. Но жуткое сознание, что за спиною у армий остаются люди, сочувствующие принципам 1789 года и считающие, в угоду хныкающим французским эмигрантам, поход за Рейн и Бельгию нелепой авантюрой, не позволяла правительствам проявлять бóльшую настойчивость. И пока Франция вела войну оборонительную, пока она защищала политические идеалы, дорогие буржуазии всей Европы, иначе быть не могло. Потом все переменится, когда революция перейдет в наступление и станет на путь завоеваний.

 

 

II

 

Общность политических интересов у французского третьего сословия и у третьего сословия других европейских стран придавала принципам 1789 года огромную силу пропаганды. Революционный энтузиазм французского третьего сословия сообщал им необычайную силу сопротивления. Две главные группы третьего сословия — буржуазия и крестьянство — были кровно заинтересованы в том, чтобы власть, вырванная у династии и союзных с нею землевладельческих феодальных групп, не вернулась к ним вновь. Буржуазии это было важно потому, что абсолютизм стеснял ее свободу в делах торговых и промышленных и делал очень ненадежным помещение денег в государственные фонды. Для крестьянства реставрация абсолютизма означала возвращение земель прежним владельцам.

С военной точки зрения особенно важно было настроение крестьянства, ибо крестьяне не только давали превосходных солдат в армию, но при первом вторжении пруссаков во Францию составляли партизанские отряды, добросовестно истреблявшие, особенно во время отступления, эмигрантские батальоны, примкнувшие к армии герцога Брауншвейгского. В эмигрантах крестьяне видели уже личных врагов и были к ним беспощадны: каждый убитый эмигрант сокращал количество претендентов на земли, приобретенные крестьянами из фонда национальных имуществ.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что впервые теория вооруженной пропаганды была объявлена группой, которая представляла радикальную часть буржуазии, — жирондистами. Эта теория не могла появиться при Учредительном собрании, потому что оно было слишком занято борьбою с врагами внутренними и не имело времени думать о внешних осложнениях. Правда, Мирабо в своих размышлениях о том, как укрепить новый порядок, думал и о внешних делах; система внешней политики занимала очень видное место в его планах конституционной монархии. Для великого трибуна упрочение нового порядка зависело прежде всего от того, сумеет ли королевская власть проникнуться идеями революции, сумеет ли король стать королем революции.

Он предвидел многие затруднения на этом пути и считал их преодолимыми все, не исключая и гражданской войны. Но одно затруднение он считал губительным: вой­ну с иностранцами. Трудно сказать, из чьих интересов исходил Мирабо, предостерегая короля от апеллирования к иностранцам против революции — королевской власти или французского народа. Но он самым настойчивым образом посылал свои предупреждения. Гражданская война, в которой король во главе части французов сражается с другой частью, не казалась Мирабо противоестественной. Но нашествие иностранцев, в обозе у которых едет король Франции, представлялось ему чудовищным по существу и крайне опасным практически. Поэтому венцом его взглядов на вопрос внешней политики был мир, мир во что бы то ни стало, как условие прочности революции. Все двадцать пять лет истории Французской революции показали, сколько гениального предвидения и политической прозорливости было в этих простых, как элементарный силлогизм, заключениях.

Другие деятели Учредительного собрания не глядели так далеко, как Мирабо. Война казалась большинству из них опасной не потому, что могла принести гибель революции, а потому, что у них были серьезные опасения насчет армии: армия представлялась им ненадежной с точки зрения революции. Эти опасения первое время не были чужды и Законодательному собранию, но когда ребром стал вопрос об опасности со стороны правительств Европы, страх перед армией ослабел. Тем более что наиболее реакционная часть офицерства к этому времени успела эмигрировать.

Вопросы внешней политики мало-помалу стали в порядок дня. Вот тут-то и появилась теория жирондистов, провозглашенная впервые Бриссо, Инаром и Кондорсе. Они были убеждены, что система вооруженной пропаганды явится спасением от опасности, которая грозила Франции. Они ни на минуту не сомневались, что стоит только революционным войскам перейти границу, неся впереди знамя с начертанными на нем принципами 1789 года, и народы внезапно, не задумываясь ни над чем, восстанут против своих правительств, восстание расстроит планы коалиции и таким образом спасет Францию.

В этой теории было много наивного идеализма, и ее стратегическое значение оказалось, конечно, очень невелико. Робеспьер чувствовал это, когда во время прений о внешней политике в Клубе якобинцев в начале 1792 года горячо восставал против жирондистских идей. Он доказывал, что «люди не любят вооруженных миссионеров», что вооруженная пропаганда может привести к результатам весьма плачевным, особенно при жалком положении французских вооруженных сил. Эта точка зрения одержала верх. Победа над жирондистами в этом вопросе была облегчена для Робеспьера еще и тем, что многие считали неблагоразумным втягивать страну во внешние осложнения, не сокрушив окончательно королевскую власть.

Так, соображения внешней опасности тесно переплетались с внутренними тревогами и не выпускали революционную политику из жутких колебаний. Имелись все основания для тревог, ибо Европа не дремала.

 

 

III

 

В начале революции единственным поводом для недовольства против Франции у Австрии и Пруссии являлась судьба имперских клиньев на французской территории, подпавших под действие декретов 4 августа. Но повод этот был незначителен. Крупных интересов он не затрагивал, а потому к большим осложнениям не приводил. Из-за того что в каком-нибудь Мемпельгарде у князя отняли феодальные права, трудно было ожидать объявления войны.

Варенские события сделали положение более серьезным. Арест пытавшегося бежать за границу короля и насильственное, не слишком почтительное возвращение его в Париж в глазах старой Европы стали тяжким оскорблением не только Людовика ХVI, но королевской власти как священного института. Равнодушно отнестись к этому ни в Пруссии, ни в Австрии не могли. Военные приготовления в Германии приняли настолько вызывающий характер, что партия мира во Франции потеряла почву под ногами. В марте 1792 года образовалось так называемое жирондистское правительство, руководимое госпожой Ролан и насквозь пропитанное иллюзиями Бриссо; уже 20 апреля оно заставило Людовика объявить войну «королю Венгрии и Богемии». Такой титул был выбран из осторожности, чтобы не вовлечь в войну имперских князей и особенно прусских. Но осторожность не привела ни к чему. Попытки министра иностранных дел Дюмурье предупредить войну с Пруссией оказались безуспешны. В силу заключенного ранее Пильницкого соглашения (27 августа 1791 года), Пруссия примкнула к Австрии.

Первые неудачи на полях сражений опрокинули жирондистское правительство. Законодательное собрание объявило 11 июля Отечество в опасности. Декрет всколыхнул всю страну. В одном порыве слились все классы третьего сословия и всё, что осталось от первых двух. Общая опасность сплотила всех и положила начало тому национальному чувству, которое должно было совершать чудеса в течение почти двадцати пяти лет.

На эту почву пал наглый эмигрантский манифест, неосторожно подписанный герцогом Брауншвейгским 25 июля. Результатом стало прежде всего 10 августа: провозглашение Французской республики. Рубикон был перейден, интригам двора положен конец. Королевская власть более не существовала. Ответом на 10 августа стало вступление во Францию прусских войск, а ответом на нашествие — сентябрьский погром в тюрьмах Парижа: революция защищала, как умела, свой тыл, прежде чем встретить врага лицом к лицу. А когда закаленные в боях солдаты Фридриха Великого 20 сентября столкнулись под Вальми с «неорганизованным сбродом», произошло чудо. «Сброд» блистательно устоял под адским огнем прусских пушек. «Сброда» под французскими знаменами больше не существовало. Возникла армия, одушевленная любовью к отечеству и верой в победу, готовая защищать приобретения своей революции против всего света. Полковник Массенбах сказал, глотая горечь поражения и предвидя худшее: «Мы не только проиграли сражение; 20 сентября изменило ход истории. Это самый важный день столетия».

А вечером у бивака великий Гете, мнения которого спрашивали офицеры, произнес знаменитую фразу: «Сегодня в этом месте начинается новая эпоха в истории, и вы можете говорить: "Я был при этом!"». Несколько дней спустя герцогу Брауншвейгскому пришлось начать отступление.

Когда известие о Вальми дошло до Парижа, Законодательное собрание уже окончило свое существование. Конвент собрался 20 сентября и взял в свои руки судьбы Франции. После 10 августа руководители французской внешней политики всеми силами старались показать Европе, что ничего особенного, собственно говоря, не произошло и низложение короля не должно менять отношений между Францией и державами, которые еще не воевали с ней.

Конвент очень недолго стоял на этой точке зрения. Его политика была смелее и последовательнее, громы канонады под Вальми вдохнули в него уверенность. Двадцать третьего октября пруссаки очистили французскую территорию, а двумя днями раньше Кюстин занял Майнц. События, сопровождавшие оккупацию левого берега Рейна, оказались такого свойства, что Конвент мог с верой смотреть в лицо грядущему. Казалось, оправдывались все самые безбрежные надежды жирондистов на то, что вооруженная пропаганда станет для Франции сплошным триумфом. Девиз «Guerre aux châteaux! Paix aux chaumières!»^[4] принимался левобережной буржуазией с криками восторга. Ликование вызывал приказ Кюстина: «Француз, сражающийся за свободу, одной рукой протягивает вам символ мира, а другой погружает свое оружие в грудь ваших притеснителей. Солдаты, защищающие рабство, одни падут под нашими ударами».

Пропаганда рейнского патриота-революционера Форстера еще больше, чем французское оружие, открывала путь революционным войскам. Две группы третьего сословия, французская и немецкая, находившиеся в одинаковых экономических условиях, страдающие от одних и тех же бед, протягивали друг другу руки. Немцы смотрели на французов не как на завоевателей, а как на освободителей. То же происходило в Савойе, где французское по крови население, порабощенное Пьемонтом, устраивало овации генералу Монтескью. «Поход моей армии был сплошным триумфом», — доносил генерал. «Нам казалось, — писали комиссары Конвента, — что, перейдя границу, мы не покидали родины».

Конвент был опьянен этими первыми успехами. Даже Дантон, гениальнейший из политиков Конвента, дал идее вооруженной пропаганды увлечь себя, хотя уже тогда предчувствовал, что реальные интересы государства станут в противоречие с революционным идеализмом. Большинство же Конвента целиком было насыщено этим идеализмом. Так, идея вооруженной пропаганды постепенно перешла в представление о необходимости завоевательной политики. Победа при Жемаппе, одержанная в ноябре, еще больше укрепила Конвент в его воинственных планах.

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ

 

Александр I (1777—1825) — почти везде

Альвинци Йозеф (1735—1810) — 97, 99, 244

Ансильон Фридрих (1767—1837) — 46, 163

Аракчеев Алексей Андреевич (1769—1834) — 31, 32, 43, 47, 49, 57, 208, 290—292

Аргамаков Иван Андреевич (1775—1820) — 39

Арндт Эрнст Мориц (1769—1860) — 37, 58, 141, 150, 210

 

Багратион Петр Иванович (1765—1812) — 177, 181, 189, 277

Багратион Екатерина Павловна, урожд. Скавронская (1783—1857) — 53, 274—277

Балашов Александр Дмитриевич (1770—1837) — 195, 196, 208, 220

Байле Пауль (1753—1822) — 155, 163

Барер Бертран Вьёзак де (1755—1841) — 19, 26

Барклай-де-Толли Михаил Богданович (1761—1818) — 195, 196, 251, 253

Баррас Поль Франсуа Жан Николя (1755—1829) — 20, 66, 67, 69, 70, 72, 73, 75, 76, 84, 87, 89, 107

Бартелеми Франсуа (1747—1830) — 70, 73

Беккер Николя Леонар (1770—1840) — 265

Беннигсен Леонтий Леонтьевич (1745—1826) — 159, 164, 183, 195

Берг Каролина фон (1760—1826) — 163, 172

Бернадотт Жан-Батист-Жюль (1763—1844) — 44, 50, 77, 80, 81, 88, 95—97, 126, 181, 186, 191, 192, 240, 241, 244

Бертье Луи-Александр (1753—1815) — 88, 95, 120, 191, 192, 209, 241, 253, 254

Бертран Анри-Гасьен (1773—1844) — 159, 160

Бессьер Жан-Батист (1768—1813) — 180, 190, 254

Биньон Луи-Пьер (1771—1841) — 135, 155

Блюхер Гебхард Леберехт фон (1742—1819) — 44, 154, 174, 250, 251, 253, 255, 256, 258—260, 264, 265

Богарне Гортензия (1783—1837) — 52, 265

Богарне Евгений (1781—1824) — 68, 88, 96, 273, 277

Богарне Жозефина (1763—1814) — 52, 58, 69, 88, 101, 107, 122, 146, 168, 185, 264

Бойен Леопольд Герман Людвиг фон (1771—1848) — 209, 238

Бомон Марк Антуан (1763—1830) — 93, 251, 255

Бонапарт Жером (1784—1860) — 186, 194, 195

Бонапарт Жозеф (1768—1844) — 87, 265

Бонапарт Люсьен (1775—1840) — 88, 90, 261, 263, 264

Бонапарт Наполеон, Наполеон I (1769—1821) — почти везде

Боссе [Боссе-Рокфор] Луи-Франсуа-Жозеф (1770—1835) — 214, 215

Бриссо Жак-Пьер (1754—1793) — 10, 11

Брюн Гийом-Мари-Анн (1763—1815) — 81, 86, 252, 254, 264

Бурьенн Луи-Антуан Фовель де (1769—1834) — 53, 55, 119

Бюлов Фридрих Вильгельм фон (1755—1816) — 256—258

 

Вандам Жозеф Доминик Рене (1770—1830) — 41, 241, 251, 254—256, 262

Веллингтон Артур Уэлсли (1769—1852) — 120, 231, 250, 251, 253, 255—260, 263, 264, 277, 278, 290

Вестерман Франсуа-Жозеф (1751—1794) — 19, 70

Вильгельм, кронпринц Вюртенбергский (1781—1864) — 58, 273, 275, 277

Виктор, см. Перен

Вильсон Роберт Томас (1777—1849) — 210, 224

Витгенштейн Петр Христианович (1768/69—1843) — 179, 180, 182, 186, 192, 195, 197—199, 201, 216, 217, 219, 239, 240

Вреде Карл Филипп фон (1767—1838) — 185, 241

Всеволожский Алексей Матвеевич (1769—1813) — 193

Вурмзер Дагобер Сигизмунд фон (1724—1797) — 99, 244

 

Гамильтон Эмма (1765—1815) — 151

Гарденберг Карл Август фон (1750—1822) — 43, 146, 150, 154, 160, 170, 239, 271, 275, 277, 280, 282, 283

Гаугвиц [Хаугвиц] Кристиан фон (1752—1832) — 27, 135, 137, 143, 145, 152, 154, 155

Гейне Генрих (1797—1856) — 249, 266

Генц Фридрих фон (1764—1832) — 46, 60, 62, 131, 172, 173, 269, 275, 276, 288—290, 295, 299, 300

Герцог Брауншвейгский Карл Вильгельм Фердинанд (1735—1806) — 9, 12, 156, 157

Герцог Вюртембергский Александр Фридрих Карл (1771—1833) — 210

Герцог Мекленбург-Стрелицкий Карл Людвиг Фридрих (1741—1816) — 129

Герцог Ольденбургский Август Павел Фридрих (1783—1853) — 210

Герцог Ольденбургский Георг [Георгий Петрович] (1784—1812) — 212

Герцог Ольденбургский Петр Фридрих-Людвиг (1755—1829) — 211

Герцог Орлеанский Луи-Филипп (1773—1850) — 81, 281

Герцог Энгиенский Луи Антуан Анри Бурбон-Конде де (1772—1804) — 40, 115, 128, 144, 146, 147

Герцогиня Курляндская Анна Шарлотта Доротея фон Медем (1761—1821) — 149, 156, 276

Гете Иоганн Вольфганг фон (1749—1832) — 7, 12, 133

Гизо Франсуа Пьер (1787—1874) — 298

Гнейзенау Август Вильгельм Антон фон (1760—1831) — 43, 255, 283

Гойе Луи-Жером (1746—1830) — 76, 87, 89

Голицын Александр Николаевич (1773—1844) — 47, 231, 292

Гош Луи-Лазар (1768—1797) — 17—19, 28, 64, 70—74, 80, 81, 83, 94, 95, 122, 123

Граф д’Артуа Карл (1757—1836) — 125, 247

Грегуар Анри Жан-Батист (1750—1831) — 14, 23

Груши Эммануэль (1766—1847) — 190, 251, 253—258, 260, 261, 265

Гуделист Йозеф (1759—1818) — 273, 275

Гумбольт Вильгельм фон (1767—1835) — 43, 283

Гурго Гаспар (1783—1852) — 206, 265

Гюго Виктор Мари (1802—1885) — 114, 126, 213, 248

Гюден Сезар Шарль Этьен де ла Саблонньер (1768—1812) — 182

 

Д’Опуль Жан-Жозеф (1754—1807) — 190, 254

Даву Луи-Николя (1723—1823) — 31, 95, 96, 98, 120, 177, 179, 181—183, 188, 192, 193, 213, 215, 219, 237, 251—254, 260, 264

Дантон Жорж Жак (1759—1794) — 12, 15—20, 23, 65, 71

Дарю Пьер-Антуан-Ноэль (1767—1829) — 213, 214, 238

Дедем [Ван Дедем] Антуан де Гельдер (1774—1825) — 214, 215, 222, 224, 226

Дезе Луи Шарль Антуан (1768—1800) — 95, 122, 123

Делагард [де Ла Гард-Шамбона] Сципион Виктор (1750—1830) — 269, 273

Долгоруков Петр Петрович (1744—1815) — 148

Друо Антуан (1774—1847) — 190, 191, 241

Друэ д’Эрлон Жан-Батист (1765—1844) — 248, 251, 255

Дюбуа-Крансе Эдмон Луи Алексис (1747—1814) — 15, 21

Дюко Рожер Пьер (1747—1816) — 76, 87, 89, 90

Дюма Гийом Матье (1753—1837) — 55, 183

Дюмурье Шарль-Франсуа (1739—1823) — 11, 15, 16, 70, 94

Дюрок Жерар Кристоф (1772—1813) — 120, 127, 145

 

Екатерина II (1729—1796) — 36, 64, 173

Екатерина Павловна, великая княжна (1788—1819) — 42—44, 53, 156, 208, 212, 275—277

Елена Павловна, великая княжна (1784—1803) — 136—138

Елизавета Алексеевна, российская императрица (1779—1826) — 36, 42, 59, 171, 211, 269, 275

 

Жерар Этьен-Морис (1773—1852) — 69, 182, 251, 254—256, 262

Жубер Бартелеми Катрин (1769—1799) — 64, 80, 81, 84, 95

Журдан Жан-Батист (1762—1833) — 17, 19, 80, 83, 88, 94, 252, 254

Жюно Жан Андош (1771—1813) — 186, 187

 

Инар Максимен (1755—1825) — 10, 16

 

Йорк Иоганн Давид Людвиг Вартенбург фон (1759—1830) — 100, 184, 197, 201, 239

 

Калькрейт Фридрих-Адольф фон (1737—1818) — 154, 165, 168

Камбасерес Жан Жак Режи де (1753—1824) — 20, 87, 90

Камбон Пьер Жозеф (1754—1820) — 15, 16

Каннинг Джордж (1770—1827) — 280, 282, 290, 298

Каподистрия Иоанн (1776—1831) — 274, 287, 290

Карно Лазар Николя (1753—1823) — 17, 19, 28, 67, 70, 73, 261, 264

Каррье Жан-Батист (1756—1794) — 18, 68

Каслри Роберт Стюарт (1769—1822) — 52, 277, 280, 282, 285, 299

Келлерман Франсуа-Кристоф (1735—1820) — 14, 254

Келлерман Франсуа-Этьен (1770—1835) — 190, 258

Кизеветтер Александр Александрович (1866—1933) — 49

Клаузевиц Карл Филипп фон (1780—1831) — 210, 239

Клебер Жан-Батист (1753—1800) — 17, 28, 71, 95

Клингель [Кленгель] Генрих Кристиан Магнус фон (1761—1814) — 199, 200

Клозель Бертран (1772—1842) — 252, 254

Коленкур Арман Огюстен де (1773—1827) — 222, 242, 261, 264

Коленкур Огюст Жан-Габриель де (1777—1812) — 185, 191, 258

Кондорсе Мари-Жан-Антуан (1743—1794) — 10, 16

Констан Анри-Бенжамен де Ребекк (1767—1830) — 42, 248

Константин Павлович, великий князь (1779—1831) — 41, 208, 209, 289

Корвизар [Корвизар-Демаре] Жан Николя (1755—1821) — 102

Коцебу Август Фридрих фон (1761—1819) — 62, 287—289

Кочубей Виктор Павлович (1768—1834) — 55, 136, 137, 141, 212

Кронпринц Вюртембергский, см. Вильгельм

Крюденер Варвара Юлия фон Крюденер (1764—1824) — 47

Куанье Жан-Рош (1776—1865) — 214, 229

Кульнев Яков Петрович (1764—1812) — 198

Кутузов [Голенищев-Кутузов] Михаил Илларионович (1747—1813) — 48, 55, 180, 187, 189, 201—203, 205, 208, 210, 213, 216—218, 238, 240

Кюстин Адам Филипп де (1740—1893) — 13, 15, 16, 19, 70, 157

 

Лабедуайер Шарль (1786—1815) — 264

Лабом Эжен (1783—1849) — 227

Лагарп Жозеф-Жан (1755—1839)— 89

Лагарп Фредерик Сезар (1754—1838) — 36, 37, 163

Лагарп Амедей Эммануэл (1754—1796) — 39, 97

Ланн Жан (1769—1809) — 88, 95, 97, 120, 157, 179, 184, 192, 254

Ларевельер-Лепо Жан-Мари де (1753—1824) — 67, 70, 72, 76, 84

Лас-Каз Эммануэль Огюстен де (1766—1842) — 84, 111, 114, 119, 126, 265, 294

Лассаль Антуан Шарль Луи де (1775—1809) — 190, 254

Лафайет Мари Жильбер Поль дю Мотье (1757—1834) — 262—264

Лафонтен Август Генрих Юлий (1758—1831) — 132, 133

Лафоре [Ла-Форе] Антуан-Рене-Шарль (1756—1846) — 147, 154

Леклерк Шарль Виктор (1772—1802) — 88, 90

Лекурб Клод-Жак-Жозеф (1759—1815) — 81, 252, 253, 264

Ленде Робер Жан-Батист (1746—1825) — 19, 87

Лефевр Франсуа Жозеф (1755—1820) — 180

Линь Шарль-Жозеф де (1735—1814) — 269, 273

Ломбард Иоганн Вильгельм (1767—1812) — 135, 137, 138, 143, 146, 154, 155

Лоу Хадсон (1769—1844) — 126, 127

Летурнер Этьен Франсуа Луи (1751—1818) — 67, 70

Лористон Жак Александр Бернар (1768—1828) — 207, 210

Луи-Филипп I (1773—1850) — 123, 298

Луиза, королева Пруссии (1776—1810) — 53, 54, 129—175

Луккезини Джироламо (1751—1825) — 135, 138, 143

Людовик XIV (1638—1715) — 24, 25, 113

Людовик XVI (1754—1893) — 11, 15, 21

Людовик XVIII (1755—1824) — 49, 125, 246, 254, 262, 281

Лютцов Адольф фон (1782—1834) — 210

 

Макдональд Этьен-Жак-Жозеф (1765—1840) — 19, 88, 120, 184—186, 194, 196—200, 213, 216, 241, 247, 254

Максимилиан I, король Баварский (1756—1825) — 273

Маре Юг-Бернар (1763—1839) — 264

Марбо Жан-Батист-Антуан де (1782—1854) — 41, 97, 152, 198

Мария Луиза, императрица Франции (1791—1847) — 54, 243, 246

Мария Федоровна, российская императрица (1759—1828) — 43, 137, 142, 208

Мармон Огюст Фредерик Луи де (1774—1852) — 88, 97, 120, 126, 245, 254

Марсо [Марсо-Дегравье] Франсуа-Северин (1769—1796) — 17, 28, 71, 95, 122

Масон [Масcон] Шарль Франсуа Филибер (1762—1807) — 36, 123

Массена Андре (1758—1817) — 39, 55, 81, 83, 86, 94, 95, 97, 121, 128, 192, 247, 253, 254

Мерлен (из Дуэ) Филипп-Антуан (1754—1838) — 19, 21, 73, 76, 84

Меттерних Клеменс Венцель Лотар фон (1773—1859) — 39, 42, 46, 47, 50, 56, 57, 62, 98, 116, 150, 152, 176, 177, 188, 190, 238, 240, 246, 249, 250, 270—303

Милорадович Михаил Андреевич (1771—1825) — 204, 205

Мирабо Оноре Габриэль Рикетти де (1749—1891) — 9, 10

Монбрен Луи-Пьер (1770—1812) — 186, 191, 254

Монтескью Анн-Пьер де (1739—1798) — 13, 14, 16

Моран Шарль Антуан Луи (1781—1835) — 182, 191, 251

Морлан Франсуа-Луи (1771—1805) — 190

Моро Жан Виктор Мари (1763—1813) — 44, 55, 64, 80, 83, 84, 88, 90, 95, 121, 128, 144, 240

Мортье Эдуард Адольф (1768—1835) — 180, 245, 251, 254

Мулен Жан-Франсуа-Огюст (1752—1810) — 76, 87, 89

Мутон [Мутон-Дюверне] Бартелеми Режи (1770—1816) — 97, 191, 192, 251, 254, 258

Мюрат Иоахим (1767—1815) — 31, 88, 90, 95, 97, 120, 166, 179, 180, 185, 186, 188—190, 192, 195, 204—206, 213, 253, 254, 278, 299

 

Нансути Этьен Мари Антуан Шампьон де (1768—1815) — 190, 254

Нарышкина Мария Антоновна (1779—1854) — 53, 157

Ней Мишель (1769—1815) — 31, 81, 95, 97, 179, 182—184, 190, 192, 213, 229, 241, 248, 254, 255, 257—259, 261

Нельсон Горацио (1758—1805) — 84, 246

Неверовский Дмитрий Петрович (1771—1813) — 178, 189

Нёвшато Франсуа Николя-Луи де (1750—1828) — 73, 84

Николай Михайлович, великий князь (1859—1919) — 31, 41, 59, 136, 141, 162, 212, 239

Новосильцев Николай Николаевич (1761—1838) — 144, 147

 

О’Мира Эдвард Барри (1786—1836) — 105, 106, 112, 114, 117, 214

Ожеро Пьер-Франсуа-Шарль (1757—1816) — 39, 72, 73, 77, 80, 88, 93, 95, 97, 120, 126, 179, 244, 254

 

Павел I (1754—1801) — 33, 36, 39—41, 45, 134—136, 142

Пажоль Клод Пьер (1772 —
1844) — 255, 262

Панин Никита Петрович (1770 —
1837) — 142, 143

Перен Виктор Клод (1766—1841) — 120, 179, 185, 186, 216, 219, 231, 254

Перигор Доротея, герцогиня Дино (1792—1862) — 276, 278

Питт Уильям Младший (1759—1806) — 26, 143

Пишегрю Жан-Шарль (1761—1804) — 17, 19, 72, 73, 94

Платов Матвей Иванович (1753—1818) — 185, 195

Понятовский Иосиф [Юзеф] Антон (1762—1813) — 187, 219

Принц Баварский Карл Теодор Максимилиан Август (1795—1875) — 274, 277

Принц де Линь, см. Линь

Принц Луи-Фердинанд [Людвиг Фридрих] (1772—1806) — 130, 131, 138, 153, 154, 157

Принц Мекленбург-Стрелицкий Георг (1779—1860) — 130, 169

Принц Мекленбург-Шверинский Людвиг Фридрих (1778—1819) — 136

Принц Прусский Людвиг Фридрих Карл (1773—1796) — 129

 

Радзивилл Луиза Фридерика Доротея (1770—1836) — 154, 157

Раевский Николай Николаевич (1771—1829) — 185, 191

Рапп Жан (1773—1821) — 101, 182, 191, 253, 254, 264

Рейль Анри-Шарль-Мишель (1775—1860) — 251, 254, 257

Ренье Жан-Луи-Эбенезер (1771—1814) — 187, 188, 199, 200, 216

Робеспьер Максимилиан Франсуа Мари (1758—1794) — 10, 17—20, 23, 71

Ростопчин [Растопчин] Федор Васильевич (1763—1826) — 34, 202, 203, 206, 211, 215, 217, 221, 226, 230

 

Савари Рене (1774—1833) — 56, 116

Саган Вильгельмина (1781—1839) — 274—277, 299

Салтыков Николай Иванович (1736—1816) — 37, 195, 227

Себастиани Орас Франсуа Бастьен де ла Порт (1772—1851) — 88, 89, 177

Себотендорф Карл Филипп ван дер Рос (1740—1818) — 93

Сегюр Филипп Поль де (1780—1873) — 223, 224, 264

Сен-Сир Лоран Гувьон (1764—1830) — 179, 182, 184—186, 192, 199, 216, 219, 231, 254

Серрюрье Жан Матье Филибер (1742—1819) — 88, 90, 97

Сийес Эммануэль-Жозеф (1748—1836) — 20, 21, 27, 66, 75, 76, 79—81, 84—90, 96, 104

Сорель Альберт (1842—1906) — 24, 83, 91, 105, 118, 138, 169

Сперанский Михаил Михайлович (1772—1839) — 34, 55

Сталь Анн-Луиз Жермен (1766—1817) — 110, 137

Стурдза Александр Скарлатович (1791—1854) — 62, 287, 289

Суворов Александр Васильевич (1730—1800) — 75, 80, 81, 91, 185

Сульт Николя Жан де Дьё (1769—1851) — 96, 98, 120, 253, 256, 257

Сюше Луи-Габриэль (1770—1826) — 251, 254

 

Талейран [Талейран-Перигор] Шарль Морис де (1754—1838) — 41, 52, 82, 87, 89, 126, 135, 143, 146, 152, 243, 245, 249, 250, 262, 271, 272, 275—278, 280, 288, 292

Тальен Тереза (1773—1835) — 68, 107

Тильман Иоганн фон (1765—1824) — 256, 260

Толстой Лев Николаевич (1728—1810) — 31, 204, 228

Тормасов Александр Петрович (1752—1819) — 35, 187, 188, 192, 196, 198—201, 219

Трейяр Анн-Франсуа-Шарль (1764—1832) — 73, 76

Трейчке Генрих фон (1834—1896) — 138, 162, 173, 271, 300

Тэн Ипполит (1828—1893) — 54, 95

 

Уврар Габриэль-Юлиан (1770—1846) — 69, 107

Удино Николя-Шарль (1767—1847) — 182—186, 195, 198, 199, 216, 219, 231, 240, 254

 

Фосс София Мария фон (1729—1814) — 131, 148

Форстер Иоганн Георг Адам (1754—1794) — 13, 283

Фридерика, герцогиня Мекленбург-Стрелицкая (1778—1841) — 128, 131

Фридрих II (1712—1786) — 12, 130, 132, 150, 151, 154

Фридрих-Вильгельм II (1744—1797) — 19, 129—131

Фридрих-Вильгельм III (1770—1840) — 49, 53, 59, 117, 129—131, 133—137, 139, 143, 148, 151, 153, 158, 161, 163, 164, 165, 167, 175, 184, 238, 270, 272, 292

Фотий, архимандрит (1792—1838) — 47, 292

Фош-Борель Луи (1762—1829) — 146

Фриан Луи (1758—1829) — 182, 251, 259

Фуше Жозеф (1759—1820) — 32, 80, 81, 87, 115, 116, 128, 262—266

 

Цитен Ганс Эрнст Карл фон (1770—1848) — 258, 259

 

Чарторижский Адам Ежи (1770—1851) — 41, 136, 141, 145, 147, 150, 274, 275

Чичагов Павел Васильевич (1767—1849) — 188, 192, 200, 216, 218, 219

 

Шапталь Жан-Антуан Клод (1756—1832) — 55, 102

Шарнгорст [Шарнхорст] Герхард Иоганн Давид фон (1755—1813) — 240, 283

Шатобриан Франсуа Ренье де (1768—1848) — 54, 117, 266

Шварценберг Карл I Филипп цу (1771—1820) — 44, 187, 188, 194, 196, 197, 199—201, 216, 218, 219, 239, 242—245, 251, 253, 284, 285

Штейн Генрих Фридрих Карл (1757—1831) — 37, 43, 48, 58, 154, 170, 184, 211, 212, 235, 238, 239, 274, 283

 

Эксельман Реми Жозеф Изидор (1775—1852) — 255, 256, 262