Содержание
Апплет 1. Маньяк ходит с бритвой 7
Апплет 2. Откуда лишняя голова? 16
Апплет 3. В Америке маньяки производительней 23
Апплет 10. Вдова оказалась сукой 32
Апплет 11. Виртуальная мышеловка 40
Апплет 12. Dzerzhinsky-rep 48
Апплет 13. Бедный Ницше 60
Апплет 20. ФБР мышей не ловит 72
Апплет 21. Дед сошел с ума 83
Апплет 22. Красивая, молодая, талантливая 97
Апплет 23. Убийцы в погонах 108
Апплет 30. Старый знакомый 120
Апплет 31. Пуля — дура, штык — молодец 133
Апплет 32. Ожидание большого бабла 148
Апплет 33. Хмурое утро, или Next i 155
Апплет 100. Бойцы вспоминают минувшие дни 166
Апплет 101. Танцор становится серийщиком 171
Апплет 102. На дураках воду возят 180
Апплет 103. Тень звезды над Москвой 188
Апплет 110. Практический оккультизм 199
Апплет 111. Смерти больше нет 208

АНОНС НОВОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ 213

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ 
ПРЕДЫДУЩИХ РОМАНОВ


Бывшего актера Андрея Шундрина, который работает в ресторане платным танцором, при помощи шантажа и угроз вовлекают в интернет-игру. Он получает кличку Танцор. Руководит игрой некий Сисадмин (системный администратор), который внушает команде игроков, что все они являются виртуальными существами — программоидами.
Постепенно задания, которые должен выполнять Тан¬цор, усложняются, суммы ставок в тотализаторе возрастают, пропорционально им увеличивается и риск для жизни игроков.
Танцор знакомится с хакершей Стрелкой, которая не только становится его страстной подругой, но и помогает ему бороться с противниками.
В конце концов Танцор получает задание убить юрисконсульта полулегальной московской фирмы, работающей в сфере наркобизнеса. Либо умереть самому. Танцор справляется с заданием.
В финале первого романа Танцор и Стрелка добираются до Сисадмина, который в результате покидает лучший из миров.

В начале второго романа выясняется, что Сисадмин остался в живых. Начинается новая придуманная им интернет-игра: Танцор и Стрелка оказываются в самом пекле межбанковской войны. Пылают активы и пассивы, стремительно растет гора трупов. Танцор осваивает методы борьбы баскской организации ЭТА и Ирландской республиканской армии.
Со временем в команду Танцора попадают бывший лейтенант милиции Следопыт, специалист по преступлениям в сфере высоких технологий, и пенсионер Дед, обладающий даром ясновидения.
Игра заканчивается полной победой команды Танцора над злыми силами, которые олицетворяет председатель правления Трейд-банка, а также разрушением Останкинской телебашни. Спасенные вкладчики торжествуют. Танцор и его команда получают бонус в размере трехсот тысяч долларов.

В начале третьего романа выясняется, что никакой горы трупов не было...

ХАРАКТЕРИСТИКИ 
НА ГЛАВНЫХ 
ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ


Танцор

Возраст — 35 лет. Артистичен. Пластичен. Решителен. Эмоционален. Порядочен. К врагам человечества безжалостен. Владеет всеми видами стрелкового оружия. Когда необходимо, становится половым гигантом.

Стрелка

Возраст — 24 года. Хакерша. Преданная подруга Танцора. Обладает аналитическим умом и прекрасной внешностью. Склонна к авантюризму. Готовит отвратительно. Из всех видов оружия предпочитает тяжелые модные ботинки. Склонна к моногамии.

Следопыт

Возраст — 25 лет. Молод. Энергичен. Жаден, но при этом расточителен. Беспринципен, но поддается нравственному воспитанию. Хороший программист. Владеет 
16-процессорным компьютером. Стрелять не умеет, 
но с большим проворством поражает врагов холодным оружием. Ведет беспорядочную сексуальную жизнь.

Дед

Предположительный возраст — 50-65 лет. Гений. Любит поэзию битников, виски и богатых американских вдов. Ненавидит владельца корпорации «Майкрософт» Билла Гейтса, регулярно насылая на него проклятья
и компьютерные вирусы. Программирует в машинных кодах. Поиском смысла жизни себя не обременяет. 
В настоящее время холост.

АППЛЕТ 1
МАНЬЯК ХОДИТ С БРИТВОЙ


По крыше машины ходили какие-то лесные птицы и клевали зерна. Это если сидеть с закрытыми глазами. Так оно лучше. Птицы — гораздо лучше, чем нудный осенний дождь, барабанящий по металлическому кузову.
Поэтому Танцор сидел в «БМВ» с закрытыми глазами и пытался сочинить стихотворение.

Этой ночью склевал...

Рифмы, подходящей рифмы не было. Отвал... Завал... Не ставить же отглагольную — «позвал» или «порвал»... Карнавал! Да, именно карнавал!

Вот и кончился карнавал.
Уж в рога протрубили охотники.
Этой ночью склевал
Лето дождь на моем подоконнике.

Хотя «лето», конечно, не подходило. Потому что слова «склевал — лето» склеивались двумя соседними «л». При декламации получалась полная фигня: «прошлой ночью склевал это дождь...»

Танцор уже полтора часа стоял на двадцатом километре Красноармейского шоссе. Место было пустынное. За все это время мимо него в неведомый военный городок и обратно, в сторону Пушкино, вряд ли прошло больше десятка машин.
Сидел, потакая Стрелкиной причуде. Ей, видите ли, захотелось супчика грибного. Из мухоморчиков. «Тан¬-
цор, — говорит, — это такой кайф несказанный». Поехали да поехали. Да не куда поближе, а именно в эту глухомань. Потому что тут, как ей рассказал какой-то тронувшийся на кастанедовщине знакомый, садилась летающая тарелка. Поэтому тут выросли такие ломовые мухоморы, что от них сразу же левитация начинается.
Короче, полный бред. Однако повез. Пусть девушка лесным воздухом подышит. А то в городе совсем зачахнет.
Однако дури с собиранием грибков потакать не стал. Дал Макарова с полной обоймой, если кто обидеть захочет. Напутствовал. Но из машины не вылез.

Так чем же заменить это самое «лето»? «Счастьем»?

Этой ночью склевал
Счастье дождь на моем подоконнике.

Да, именно так, именно счастье, сентиментально по¬ду¬мал Танцор.
Хотя охотники не очень-то рифмовались с подоконником. Да и по смыслу они были притянуты за уши... Может быть, «покойники — подоконнике»? Это гораздо, гораздо точнее. Но при чем тут тогда карнавал?
Затем мысль Танцора вдруг набрела на национальный мексиканский праздник — День мертвых, когда в каждом дворе на ночь устанавливают столы с угощениями для покойников, как для своих, так и для желающих наведаться в гости. А сами ложатся спать...
И тут он уловил, что клювы стали стучать несколько по-иному. Добавился какой-то новый звук, дождевые капли ударялись уже не только о крышу...
Открыл глаза.
И увидел, что слева, прижав к стеклу безносое лицо, на него смотрит Смерть. Именно Смерть — в капюшоне, с белой мерзкой харей.
Танцор инстинктивно отшатнулся. Даже вскрикнул.
И прижался к правой двери, парализованный ужасом.
Это продолжалось секунды две. Потом понял, что это глухая белая маска. Что нос скорее всего есть, но он сплющился стеклом.
— Ну, вроде живой, — сказала образина. — А я-то уж думал... Думал — труп. Вы бы тут поосторожней. 
Места-то глухие. Всякое может случиться. Говорят, сюда гуманоиды повадились. Так что...
Сказав это, человек повернулся и пошел к противоположной обочине.
Танцор уже пришел в себя. Правда, надо было очухиваться побыстрей. Надо было хватать ублюдка. Потому что там, в лесу, Стрелка.
— Эй, стой! — крикнул он, хоть того уже не было видно. — Стой, стреляю, на хрен!
И действительно, выстрелил вверх. Правда, непонятно зачем, поскольку человек в маске пошел в противоположную от Стрелки сторону.
Тишина. Абсолютная. Словно Танцору все это привиделось.
Позвонил по мобильному Стрелке.
— Эй, ты где там гуляешь? Давай обратно.
— Это ты, что ли, стрелял? — спросила она, словно речь шла о чем-то до предела банальном.
— Да, я. Тут какой-то маньяк бродит. Так что будь поосторожней. Пушку наготове держи. Поняла?! И давай скорей к машине.
— Ладно, хватит мозги пудрить-то. Небось, соскучился, голубок?
— Стрелка, серьезно тебе говорю. Маньяк, блин. В капюшоне и в белой маске, глухой. Только прорези для глаз. На смерть, козел, похож.
— Нет, ты серьезно?
— Да! Да! Куда уж серьезней!
— Ладно, подожди. Почти ничего не набрала. Щас, еще минут десять покручусь и пойду к тебе.
И отключилась.
Танцор опять набрал номер. Стрелка раздраженно ответила:
— Ну, чего тебе еще?
— Ладно, будь там, я пойду к тебе. Стрельни разок, чтобы я знал направление.
— Годится, слушай.
И тут же шарахнуло. К счастью, не очень далеко.
Танцор пошел на выстрел.

* * *

Минут через двадцать начали переаукиваться.
И вдруг, когда уже, судя по всему, оставалось метров пятьдесят, Стрелка позвонила:
— Танцор, блин, давай скорей. Тут, — голос был напуганным, задыхающимся, — тут вроде кто-то...
— Кто, — заорал Танцор, — стреляй на хрен!
— Не, тут, кажется, труп.
Танцор побежал, загораживаясь левой рукой от хлеставших по лицу ветвей. В правой держал Стечкина.

Да, это зрелище было не для слабонервных. Под сосной лежало нечто непонятное. И лишь приглядевшись, обойдя вокруг, превозмогая жуть и рвотный рефлекс, в этой бесформенной груде кровавого мяса можно было угадать труп человека. Вероятно, женщины, судя по волосам. Какой-то ублюдок изрезал ее так, что все было залито кровью, все, буквально все тело сочилось еще не начавшей сворачиваться густой алой жидкостью. Даже живот был вспорот, развернут и вывален на траву. Лица не было. Убийца не оставил лица, срезав с него половину мяса. Вокруг была разбросана одежда.

— Сука, — зло сказал Танцор, еле прикурив, потому что дрожали руки, — как же он от меня ушел! Надо было в него, скота, стрелять! А я, мудак, в воздух!..
— Так думаешь, тот, которого ты видел?
— Кто же еще?! Типичный маньяк.
— Что будем делать?
— Ну не в милицию же бежать!
— А почему нет? — изумилась Стрелка. — Считаешь, что это нормально? Пусть, значит, и дальше скот то же самое...
— Так что толку-то? Менты его, что ли, ловить будут?.. Вообще, будут, конечно, — поправился Танцор, — но без толку. Такие лет по десять бегают, пока не попадутся. Так что мы мало чем ментам поможем.
Оглянулись на кошмар, оставленный маньяком остывать на опушке, и пошли к шоссе.

* * *

На лобовом стекле для них был приготовлен сюр¬приз. Скопированная на плохом ксероксе гравюра: четыре отвратительных уродца, один — с отчетливыми рожками, что-то орут, широко раскрыв рот. Рожи перекошены от злости.
Внизу была надпись:

УЖЕ ПОРА
На рассвете разбегаются в разные стороны ведьмы, домовые, привидения и призраки. Хорошо, что это племя показывается только ночью и в темноте. До сих пор никто не сумел узнать, где они прячутся днем. Тот, кому удалось бы захватить логово домовых, поместить его в клетку и показывать в десять часов утра на Пуэрта дель Соль, не нуждался бы ни в каком наследстве.

— Ага, — зло сказала Стрелка, — это, значит, намек такой: ищите ветра в поле. Мол, исчадие ада, инфернал.
— Это, Стрелка, Гойя. Офорт из его серии «Капричос». Вещь сильно дидактическая, бичующая человеческие пороки. Разоблачающая ведьмачество и все такое прочее. Кстати, и комментарии к картинкам он сам сочинил. И я очень подозреваю, что это новая программа Сисадмина. Совсем оскотинился.
И действительно, зазвонил мобильник.
— Ну, легок на помине! — сказал он Стрелке. — Мне поговорить, или ты сама скажешь все, что о нем думаешь?
— Давай ты, потому что меня от его голоса блевать тянет.
— Алло, Сисадмин, как же ты докатился до такого?! — с пол-оборота завелся Танцор. — Совсем у тебя, что ли, с головой плохо?! Так ты бы лег в психиатрическую клинику! Чем такую патологию устраивать! Совсем, смотрю, ошизел, блин!
— Танцор, — начал, как обычно, паясничать Сисадмин, — а я-то старый дурень думал, что тебе такая игра придется по душе! Вот же ведь — абсолютное зло, омерзительное! И тебе его надо истребить. Это ли не благородно?! Спасешь множество невинных жертв. Разве это патология? С моей-то стороны.
— Так какого же хера ты запустил этого ублюдка?!
— А что же с ним делать? — аж взвизгнул Сисадмин от наигранного изумления. — В психбольнице, что ли, держать? Казенными харчами кормить? А так он будет ключевой фигурой новой игры. Ваша команда на него будет охотиться. Ведь это же зрелищно! Разве не так? Будут большие ставки делать! Жизнь закипит!
— Нет, дорогой, убирай его отсюда на хрен. Я в такие игры больше не играю.
— Да как же я его уберу-то? Ведь уже анонс разместили. В тотализаторе уже изрядная сумма лежит. И как же я его теперь уберу-то? В своем ли ты уме? Или уже со Стрелкой мухоморов объелись?
— Это не твое собачье дело! — вскипел Танцор. — Как хочешь, так и убирай. Я здесь ни при чем. Если придумаешь что-нибудь нормальное, то звони. Весь к твоим услугам.
И вырубил мобильник.
Стрелка посмотрела с большим скепсисом:
— Так, думаешь, сразу и отпустил на все четыре?
— Да, отпустил! — крикнул все еще не отошедший Танцор. — В гробу я его видал!
— Ну-ну, — сказала Стрелка закуривая. — Помнится, у него для отрезвления масса приемов есть.
— Да плевать я хотел!..
И тут метрах в двухстах впереди, в небе, возник светящийся шар. Он стремительно приближался, ощупывая «БМВ» красным лучом. Когда расстояние сократилось метров до пятнадцати, шар остановился, неподвижно и беззвучно зависнув в воздухе на высоте пятиэтажного дома. Луч сместился, и перед передним бампером начал, пузырясь, гореть асфальт.
И тут Танцор поразил Стрелку. До такой степени поразил, что она потеряла способность издавать горлом какие бы то ни было звуки. Рот был открыт, она силилась хоть что-то выдавить из него, но ничего не получалось.
Танцор вышел из машины, достал Стечкина и начал стрелять в летающую тарелку.
Та на эту наглость никоим образом не реагировала, невозмутимо плавя асфальт чуть ли не под ногами стрелка.
Когда обойма опустела, Танцор молча вернулся в машину и обреченно взял трубку. Опять звонил Сисадмин.
Естественно, его душил смех:
— Ну, ты даешь, стихотворец! Ну отчебучил! Надо было не про какой-то абстрактный карнавал сочинять, а вспомнить очень подходящие к твоему клиническому случаю строки Максима Горького: «Безумству храбрых поем мы песню! Безумство храбрых — вот радость жизни!» Ну как, успокоился, грибоед хренов?
— Да, — мрачно ответил Танцор.
— Значит, будем считать, что контракт подписан?
— Да, — ответил Танцор мрачно.
— Готов ли ты выслушать его условия?
— Да, — ответил мрачно Танцор.
— Правила совершенно элементарные. На твою команду выделен миллион долларов. Делите по усмотрению. Хоть между собой поровну, хоть передаете целиком на развитие отечественной психиатрии. Однако получите все, что осталось от миллиона, по окончании работы. То есть когда маньяк будет уничтожен.
— А сдать его можно? — поинтересовался Танцор.
— Это кому еще?
— Ну, там, ментам. Или в Кащенко...
— Ну чудак! — опять начал унижающе для собеседника хохотать Сисадмин. — Когда ты с этим явлением получше познакомишься, то у тебя из башки мгновенно вся твоя гуманистическая дурь выветрится. Так вот. За каждый день, который маньяк будет гулять по Москве и ее окрестностям, из этого лимона вычитается двадцать пять штук. То есть через сорок дней сумма обнулится. И начнется самое для вас неприятное. Начнет накапливаться долг. С той же самой скоростью — двадцать пять штук в сутки.
— Это что-то новенькое!
— Почему же? В «Мегаполисе» игроки тоже залезали в долги. Но там была возможность расплатиться, уйти из минусов. А тут нет. Тут через сорок дней, когда долг станет равен лимону, команда начнет постепенно уничтожаться.
— Не понял!
— Очень просто. Вы все собираетесь и решаете, кто должен быть принесен в жертву игры первым. Через неделю выбираете второго.
— Стоп, стоп, козел хитрожопый! Это что же получается? Сами будем жребий тянуть, сами и мочить? Так?!
— А что, смог бы? — снизив голос до вкрадчивости, спросил Сисадмин. — Скажем, Стрелку? А?
Танцор молчал.
— Ладно, можешь по этому поводу не волноваться. Прилетит летающая тарелка и — дело сделано. Вот, собственно, и всё. Приступай. И помни о сроках. Есть вопросы?
— Есть. Если мы его не изловим. И ты нас всех положишь. Маньяк так и будет по лесам с бритвой бегать?
— Ух ты, какие у тебя мысли-то правильные! Гуманист! Это я приветствую. Надеюсь, человеколюбие тебе будет здорово помогать. Ну, за работу! Но только, как всегда, никаких контактов с властями. Всякая власть преступна априори как по форме, так и по содержанию!
— Стоп, Сисадмин! А где данные по маньяку? Кто он и что?
— Ну, ты меня поражаешь! Ты ж его сегодня сам видел!
И на этом Сисадмин, или что там у него было встроено внутри, начал издавать короткие гудки.
Смеркалось. Навстречу медленным жуком полз огромный оранжевый бензовоз.

* * *

— Ну что, набрала грибков? — совершенно безрадостно спросил Танцор.
— Если бы мы сюда не поехали, этот хмырь Сисадмин, думаешь, нас не прихватил бы?
— Конечно, прихватил бы. Но я не в этом смысле. Ты же не виновата. Просто так — собрала?
Стрелка посмотрела на заднее сиденье. Сумки с грибами нигде не было.
— Вау! — напугалась она. — Я же ее, наверно, там, около трупа, оставила.
— Да, маленькая неприятность вышла. Маньяка будут искать по этой самой улике. По твоему пакетику. Хоть он ничем особо и не примечателен, но все же...
— Не возвращаться же.
— Да уж. Не хотелось бы.
— Боюсь, нам скоро придется избавляться от всей этой излишней чувствительности, — грустно сказала Стрелка, встретившись в зеркале взглядом с Танцором. — Чувствую, мы на мерзость еще насмотримся.
— Кстати, а не побегать ли нам сейчас за этим козлом?
— По лесу?
— По лесу.
— Так скоро совсем стемнеет. Давай-ка отсюда двигать.



АППЛЕТ 2
ОТКУДА ЛИШНЯЯ ГОЛОВА?


Вечером, вернувшись домой, Танцор начал обзвон команды. Следопыт врубился в ситуацию с пол-оборота. Несмотря на прирожденную жадность, сразу же просек, что в их положении лимон — это ничто в сравнении с гораздо более вероятным отстрелом всего сплоченного коллектива. Потому что ловить предстояло ветер в поле или что-либо аналогичное с точки зрения теории и практики сыска.
Следопыт пришел в необходимое состояние боевого духа и сразу же решил ломиться в базу Петровки, чтобы найти хоть какие-нибудь сведения о данном кон¬кретном маньяке. Но по трезвом размышлении с этим решили повременить. Поскольку Сисадмин наверняка ввел его в игру лишь сегодня. Поэтому он еще нигде не засветился. Ну а труп под Красноармейском наверняка еще даже и не нашли.
С Дедом же пришлось повозиться. Дед, как только услышал о том, что всем им, возможно, придется умереть, сразу же начал выкобениваться. У него, видите ли, как раз сейчас пылкая любовь до гробовой доски с одной американской миллиардершей, прелестной сорокапятилетней вдовицей, которая после скоропостижной смерти мужа от резкого падения на бирже индекса Доу-Джонса блюла себя, словно монахиня, дожидаясь следующей большой и чистой любви.
И вот наконец-то случай представился — в Москве, куда она прилетела в поисках прекрасного принца. Принцем оказался, естественно, Дед.
— Дед, ты не пьян часом? — грубо прервал этот словесный понос Танцор.
— Да, Танцор, — зашелся трелью Дед, — я пьян! Пьян от любви. Такое со мной впервые в жизни! Все предыдущее — лишь череда бесконечных ошибок, покрывших шрамами все мое сердце.
— А ты уверен, что это не... Ну, ты меня понимаешь, я о последней ошибке, так сказать, силиконовой.
— Что ты! Чистейшей прелести чистейший образец! Это тебе не чмо какое-нибудь! И ты хочешь сделать ее вдовицей во второй раз?!
— А вы что, уже обвенчались?
— Нет, но... Кстати, через три дня мы уезжаем в круиз на ее прекрасной белоснежной яхте. Что-то типа свадебного путешествия. А потом на ПМЖ в Ричмонд.
Танцор решил использовать самый сильный аргумент:
— Как же это ты?! А где же твои принципы, козел ты похотливый?!
— Какие? — спросил Дед осторожно.
— Не ты ли каждому встречному-поперечному пудришь мозги по поводу того, что больше всего на свете ненавидишь монополистов?!
— Ну, — вздохнул облегченно Дед, — так оно и есть. Но она-то не монополист, а монополистка. И очень приличный бизнес, даже благородный — поставка презервативов в Африку, которая страдает от СПИДа.
Эту карту Танцору крыть было нечем.
Трубку взяла Стрелка:
— Привет, Дед!
— Привет! Можешь меня поздравить! — наивно потянулся он к Стрелке всей своей наивной душой престарелого ребенка.
— Слушай, а не мог бы ты и всех нас взять с собой на эту твою белоснежную яхту? Не на халяву, не думай, мы будем отрабатывать. Танцор будет в баре плясать. Я — публику напитками обносить. Следопыт может радистом. Или даже матросом. Скажи своей миллиардерше, замолви словечко. Ведь мы как-никак друзья вроде бы. А?
— А как же игра? — спросил Дед, еще не понимая, что сейчас стрелкин ботинок обрушится на его усталые гениталии. В фигуральном, конечно же, смысле.
— Да какая, Дед, на хрен игра?! Лучше мы все сразу же подохнем, ко дну пойдем, чем будем долго суетиться, кого-то ловить... А потом нас всё равно всех замочат.
— Не понял! — в голосе Деда прозвучала тревога.
— Да что уж тут непонятного-то? Как только выйдем на глубокую воду, Сисадмин сразу же на хрен взорвет яхту...
— Это еще зачем?
— Разве не помнишь, как мы тебе про Графа рассказывали? Он хотел выйти из игры. Потихоньку, думал, никто не узнает. Сел на поезд. И когда экспресс со страшной скоростью мчался по направлению к Саратову, под ним взорвался мост через широкую реку. Погибли почти все пассажиры. Так что вместе с тобой на дно, пуская пузыри, уйдет и твоя богатенькая американская девушка. Просёк?
— Не верю! — воскликнул Дед. Однако по интонации было понятно, что очень даже верит. — Это шантаж, японский городовой!
— Нет, Дед, — холодно возразила Стрелка, — это реальность. И ты сам это прекрасно понимаешь. Так что твоей девушке придется подождать. И это будет проверка чувств на прочность. Ну, так ты в команде?
— Да, — устало отозвался Дед.
И Стрелка почувствовала острую жалость к этому немолодому, годящемуся ей в деды человеку, которому эта сучья жизнь не дает спокойно дожить немногие оставшиеся годы.
А то и месяцы.
Как знать.
Как знать, может, столько же осталось и ей? Молодой. Здоровой. Пока еще не рожавшей.
Такая игра. Такая сучья игра.

* * *

Вечер прошел без секса.
Спалось плохо.
Всю ночь снилась омерзительная харя в белой маске, которая — без туловища, с одной правой рукой — носилась по небу и размахивала сверкающей, словно молния, ослепительно голубой бритвой.

* * *

Утром на Ленте.ру уже висела информация. Под характерным для этого издания оптимистичным заголовком: «Открыт сезон охоты на грибников».
Собственно, ничего неизвестного для них в этом сообщении не было. Найден женский труп. Несомненно, жертва маньяка. Неизвестный сыщикам почерк. Следовательно, это его первая жертва. Замначальника УВД Московской области генерал-майор В.С.Родин уверен, что преступник на этом не остановится. Поэтому он рекомендует москвичам и жителям Подмосковья воздержаться от сбора грибов до тех пор, пока правоохранительные органы не обезвредят маньяка. На месте преступления обнаружен полиэтиленовый пакет с мухоморами. Главная версия, отрабатываемая следствием, — преступление на почве наркомании.

— Что, подруга дорогая, — невесело сказал Танцор, оторвавшись от монитора, — увела следствие хрен знает куда?
— Ну, можешь позвонить Вэ Эс Родину. Сказать, что ошибочка вышла. Что это наши грибки. Мы их обронили, когда проходили мимо. И тогда уж наверняка примем смерть от какого-нибудь сисадминовского козла, сидя в предвариловке.
— Что будем делать? Поить Деда до бесчувствия, чтобы на него озарение снизошло?
— И это в том числе, — ответила Стрелка, погасив сигарету в чашке с остатками кофе. — И пусть Следопыт собирает информацию по своим ментовским каналам. Нам же с тобой, думаю, сейчас надо как следует разобраться в психологии всяческих маньяков и серийных убийц. Ты имеешь об этом хоть какое-то представление?
— Откуда? — удивился Танцор. — Ну там всякие голливудские триллеры. Что на почве сексуальной ущерб¬ности. Или там религиозного фанатизма... Так, всякая поверхностная лажа.
— Вот-вот. Так что давай искать в Сети что-нибудь серьезное, чтобы без всякой туфты.

* * *

Судмедэксперт Оршанский производил вскрытие тела, привезенного из Красноармейского леса. Хотя какое, к черту, это было вскрытие! Все, что можно, уже было вскрыто до Оршанского. Несомненно, тут потрудился профессионал.
Оршанский доставал из пластикового мешка внутренние органы, вертел их так и сяк, подставляя разными боками к свету галогенной лампы, зачем-то обнюхивал и, складывая на анатомическом столе ровными рядами, диктовал ассистенту:
— Сердце. Вполне здоровое, без рубцов соединительной ткани. Артерии в норме, без склеротических признаков. Правый желудочек незначительно увеличен... Так, что это у нас? Селезенка! Селезенка правильной формы, без жировых отложений... Ага, печень. Здоровая, без патологии. Правое легкое... Нет, левое легкое. Альвеолы в прекрасном состоянии. Каверны отсутствуют. Система кровоснабжения в норме...
Разобравшись с внутренними органами, Оршанский приступил к изучению отчлененной от туловища головы. И тут пришлось приложить усилия, вскрывая череп.
Обнаруженное внутри настолько поразило Оршан¬ского, что он снял резиновые перчатки, тщательно вымыл руки, сел на табурет, закурил сигарету «Пегас» и, не обращая внимания на недоуменные реплики ассистента, надолго погрузился в раздумье.

Выходило так, что туловище и голова принадлежали разным людям. Это было очевидно. Состояние внутренних органов свидетельствовало о том, что убитой — это, несомненно, была женщина — было не больше тридцати лет.
Однако под черепной коробкой Оршанскому открылась совсем иная картина: крайняя степень деградации мозга, свойственная либо совсем дряхлым старикам, либо наркоманам и алкоголикам в последней стадии болезни.
Из всего этого можно было сделать вполне естественный вывод. Или даже два.
1. Преступник убил двоих. Голову первой жертвы и расчлененное туловище второй он оставил на лесной опушке. А все остальное либо закопал где-то в отдалении, либо вывез в неизвестном направлении.
2. Преступник принес в лес голову заранее убитой жертвы и подбросил ее для запутывания следствия. Вторую же голову он опять-таки или закопал, или унес с собой для неведомых целей.
Однако Оршанский был не столь примитивен, чтобы делать такие банальные умозаключения. Он, глубоко усвоивший сочинения Карлоса Кастанеды, не мог не учесть тот факт, что на месте кровавой драмы был найден пакет с мухоморами. После четвертой выкуренной до середины фильтра сигареты Оршанский выстроил очень стройную логическую схему.
В лесу под Красноармейском произошло уникальное магическое действо. Грибной наркоман, несомненно, погрузившийся в учение дона Хуана гораздо глубже, чем Оршанский, поменял свою голову, уже совершенно разрушенную и, что называется, дышавшую на ладан, на новую, переселив в нее свое сознание. Тело же в замене не нуждалось, поскольку галлюциногенные грибы разрушают в основном мозг, не затрагивая внутренних органов.
Это прекрасно объясняло то обстоятельство, что у головы, от которой избавилось переселившееся сознание грибоеда, была полностью удалена кожа лица. Что было сделано для того, чтобы скрыть вторичные муж¬ские половые признаки — обильный волосяной покров.
Правда, в этой гипотезе был один весьма существенный просчет: было не вполне понятно, каким образом в созданном гибриде могут сосуществовать мужское тело и женская голова.
Однако Оршанский после шестой выкуренной до середины фильтра сигареты пришел к верному выводу: мужское тело и женская голова могут сосуществовать абсолютно нормально.
Конечно, гипотеза была всем хороша с точки зрения поиска преступника. Однако в случае его поимки неизбежно возникала весьма существенная юридическая проблема. Кого следовало в данном случае судить и строго покарать: тело-убийцу или же переселившееся в чужую голову сознание, которое и затеяло кровавое злодеяние?
Было абсолютно ясно лишь то, что голова здесь абсолютно ни при чем. Более того — она сама является жертвой!

К чести Пушкинского районного управления внутренних дел, кроме Оршанского, среди его сотрудников не было больших поклонников Кастанеды. Не практиковалось в их кругу и набивать сигареты смесью табака с сушеными мухоморами.
Поэтому следователь Хазарян, которому поручили вести «дело грибницы», вежливо выслушал взволнованные путаные речи патологоанатома, мысленно послал его в дупло и пошел своим путем. Естественно, примерно в том же направлении — в сторону болота ложных допущений и ошибочных выводов.



АППЛЕТ 3
В АМЕРИКЕ МАНЬЯКИ 
ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЕЙ


Через два дня Танцор собрал большой совет. Самый большой, которым располагал. В совет входили: он сам, Стрелка, Следопыт и Дед. Телефонные консультации — это, конечно, может быть, и неплохо. Но неплохо в какой-нибудь иной ситуации, а не тогда, когда еще немного и начнут мочить их, охотников на Маньяка. Без суда и следствия.
Стрелка должна была сделать главное сообщение. Однако вначале решили выяснить, на что же способен Следопыт. В смысле, чему он научился в милиции по части ловли маньяков. Следопыт воспринял вопрос излишне болезненно.
— Я же в управлении «Р» служил, — сказал он раздраженно. — Высокие технологии и все такое прочее. Я же никаким таким криминалом не занимался. И образование у меня к тому же техническое.
— Но, может, какие-то курсы были? По расширению кругозора, — пытаясь подольше сохранить в душе иллюзию, спросил Танцор.
— Какие, к черту, курсы! Даже из пистолета только один раз пострелять дали. В тире. Тремя патронами. Два пробных и один зачетный. Денег нет.
— Ну что же, тогда у нас, как я понимаю, главный специалист — Стрелка. Вот ее мы сейчас и послушаем, — сказал Танцор. И удивленно посмотрел на Деда, который уже минут пятнадцать, с самого прихода, не вытаскивал из кармана бутылку виски. Было похоже, что у него ее почему-то не было.

Стрелка начала, словно прилежная студентка на экзамене:
— В мировой криминалистике существуют три взаимодополняющих классификации серийных убийц. Серийные убийцы дифференцируются, во-первых, по степени планирования преступления и фактору четкости выбора жертвы. Во-вторых, существуют два вида мотиваций преступника: тип-призрак, который руководствуется своими извращенными моральными или религиозными принципами, и тип-гедонист, который получает от преступления удовлетворение. В-третьих, выделяют цели асоциальных поступков: удовлетворение от процесса преступления или от его результата.
Следопыт сосредоточенно записывал что-то в блокнот. Танцор просто внимательно слушал. Дед, как обычно, думал о чем-то своем.
Затем Стрелка довольно неожиданно переменила сухой научный тон на сострадательные интонации и начала рассказывать о том, в силу каких причин вырастают серийные убийцы.
— Вне всякого сомнения, — говорила она, изредка подглядывая в тезисы, висевшие на экране монитора, — все это глубоко несчастные люди. У подавляющего большинства было очень тяжелое детство. Зачастую — одинокая деспотичная мать. Порой просто жестокая истязательница маленького сына. Ребенок рос забитым, подавленным. Вне общества. Отсутствие общения со сверстниками малолетний изгой заменял необузданными фантазиями. Как правило, очень опасными.
Затем, став взрослым, он по-прежнему не мог сломать барьер, отделяющий его от людей. Типичный асоциальный тип, не имеющий ни семьи, ни детей. Если же на него и позарится какая-либо дура, то всегда эта дура является точной копией его мамаши. То есть и тут продолжаются унижения и моральные истязания. В большинстве случаев у таких людей очень плохо с сексом. Они или полные импотенты, или достаточно близки к тому.
Склонность к фантазиям и постоянный душевный дискомфорт подчас толкают доведенного до отчаяния человека к попытке изнасилования. И, о чудо, муки, которые испытывает жертва, возбуждают маньяка, и у него все получается. Затем, чтобы закрепить и усилить доселе неизведанное ощущение, он совершает убийство. Иногда с изнасилованием все же ничего не выходит, эрекция не возникает. Но вид умирающей жертвы очень у многих маньяков вызывает семяизвержение без эрекции. Ну а потом, естественно, он ищет продолжений. Именно так многие становятся серийными убийцами.
— Стоп! — остановил Стрелку внимательно слушавший Танцор. — Что, маньяками становятся только изгои, над которыми в детстве глумились родители? Ты же сама вначале говорила что-то про моральные и религиозные мотивы.
— Нет, конечно. Просто изгоев подавляющее большинство. Есть ублюдки и вполне социально удачные. Но и они в детстве переживают период отчуждения, зам¬кнутости, нездоровых фантазий. Это Чикатило дрючили все подряд. Вначале мамаша. Потом в армии трахали всей ротой.
— Отделением, — поправил пунктуальный Следопыт.
— Да. А потом жена. Правда, ее понять, конечно, можно. Если встает на десять процентов три раза в год... Ну, так вот. Есть и другой тип. Благополучные и ухоженные мальчики-тихони, отличники, из которых впоследствии вырастают полные скоты.

И Стрелка в качестве примера привела историю американца Теда Банди, которого в 1989 году в возрасте сорока пяти лет казнили на электрическом стуле. Этот красавчик, которому было достаточно сказать: «Привет, я Тед», — чтобы увести куда угодно потерявшую голову жертву, изнасиловал и убил более пятидесяти девушек. Окончив юридический факультет, он колесил по стране, находя для себя вполне приличную работу. Однажды, в Сиэтле, даже был консультантом центра помощи жертвам насилия. И написал очень обстоятельную брошюру с рекомендациями, как избежать изнасилования.
Был он для всех эталоном доброжелательности и порядочности. Вот как отозвалась о нем Энн Рул, социолог и автор ряда документальных бестселлеров о серийных убийцах, которая работала вместе с Банди:

Когда люди спрашивают меня о Теде, я всегда подчеркиваю: человек, которого я знала в Сиэтле, представлял собой симпатичного, приятного в общении двадцатидвухлетнего парня. Он интересовался политикой, умел разговаривать по телефону, был остроумным и обаятельным. Я была в дружеских отношениях с Тедом Банди и никак не могла предполагать, что он окажется маньяком-убийцей. Никогда даже вообразить такого не могла! Когда я увидела его лицо в последний раз — перед казнью, я заметила все тот же внимательный взгляд, все тот же наклон головы, которые говорили: «Вы можете довериться этому человеку».

Действительно, положительных качеств в нем было в избытке. Уже сидя в тюрьме, он охотно делился с агентами ФБР секретами мастерства и особенностями психологии серийных убийц. Настолько активно, что помог раскрыть одно убийство, выступив в роли консультанта.
Умирать Банди категорически не хотел. Во время следствия он объявил голодовку. В результате похудел до такой степени, что бежал из камеры через вентиляционную шахту.
Однако через год его вновь поймали. Расследование, судебный процесс и ожидание казни длились восемь лет. И все это время красавчик Тед получал множество писем с признаниями в любви и брачными предложениями. Несмотря на то, что в газетах взахлеб писали, как изощренно, с каким зверством он истязал девушек.

— Это где это ты эту историю откопала? — спросил Дед, давно уже проснувшийся и слушавший Стрелку с огромным интересом.
— На http://www.peoples.ru/state/criminal. Там таких историй до хрена и больше. Глаза на лоб лезут, когда читаешь. Кстати, кто-нибудь знает, кто чемпион по этому самому делу?
— Чикатило, кажется, Андрей, — решил хоть частично реабилитировать свое милицейское прошлое Следопыт. — Пятьдесят шесть убитых. Отрезал гениталии и пожирал.
— Ну да, как же. А не хочешь 357 трупов?
— Сколько-сколько?
— Триста пятьдесят семь! Это, кстати, совершенно противоположный красавчику Теду тип. Генри Ли Лукас. Мать так над ним глумилась, что выбила глаз. В шестнадцать лет он ее прикончил. Отсидел в психушке. В первый же день свободы проломил череп проститутке, которая была похожа на мать. Потом подружился с гомиком, постарше себя. Вдвоем убили водителя грузовика. Завладев машиной, стали колесить по штатам. Охотно брали попутчиков. Насиловали, убивали, а потом, разделав и поджарив, ели. Потому что было плохо с деньгами.
Потом, когда приятель потрахался с кем-то чужим, Лукас замочил и его. И тоже пожарил. Потом, когда его отловили, признался:

Меня постоянно бил озноб, а отчаяние и страдания жертв прин&