Содержание


1.    Сын врага народа (1937—1945)
    Эвакуация    5
    Раифа    7
    «Выковыренные»    9
    Скука    12
    Альбомы    14
    Сцена    18
    Война и мир    20
2.    В послевоенном Ленинграде (1945—1952)
    Переезд    24
    Двор    28
    Книги    32
    Пионерский лагерь    36
3.    Какая теория правильная? (1952—1954)
    Любовь    42
    Мельниковы    45
    Летние поездки    48
    Школа    51
    Малолетки разыгрались    59
    Дворцы и музеи    62
    Латынь    65
    Тридцать пять лет спустя    69
4.    В Политехническом (1954—1960)
    Абитуриент    73
    Взоры и вздохи    76
    Сокурсники    80
    «Если завтра война...»    82
    «Науки юношей питают...»    85
    Гегемон    88
    «Поможем труженикам села!»    91
5.    «Днём — оттепель, ночью возможны заморозки»
    (1953—1960)
    Смена вождей    94
    Самоучки-заочники    97
    Пробы пера    99
    Дело Пастернака    103
    Дела семейные    105
    Заморозки    108
6.    Молодой инженер (1960—1964)
    Распределение    112
    Сослуживцы    114
    Начальник стенда    117
    Чем заполнить простой?    121
    Семьянин и общественник    124
    Валютчики    127
    Огорчения и страхи    130
7.    Ленинградский самиздат (1959—1963)
    Конец литературы?    136
    Андрей Битов    139
    Борис Вахтин    142
    Сергей Вольф    144
    Рид Грачёв    147
    Владимир Марамзин    150
    Валерий Попов    153
    Генрих Шеф    156
8.    Три голоса (1961–1965)
    Сэлинджер    161
    Одолженный коврик взлетает    164
    Бродский    166
    Солженицын    170
9.    Кнут и пряник (1962—1965)
    Неусыпная забота    176
    Старшие    178
    Дело Бродского    181
    Брежневская оттепель    183
    «Шаг вправо, шаг влево»    185
10.    Дороги дальние (1965—1966)
    Крым    199
    Соловецкие острова    202
    Литва    206
    Балканы    212
11.    Как наше слово отзовётся (1964—1967)
    Огни рампы    219
    Нездешний    222
    Тлетворное влияние Запада    229
    «Зрелища»    235
12.    Истопник (1967—1969)
    Солнечное    240
    Голая дама в червях    243
    «Вещь в себе»    246
    Недремлющее око    249
    Подёнщина литературная    253
    Подёнщина экранная    257
13.    Окраины империи (1968—1970)
    Губерния Литовская    264
    Таврида    269
    Губерния Владимирская    274
    Губерния Псковская    277
14.    Два года в столице (1971—1973)
    Высшие литературные курсы    283
    Опасные связи    293
    Московские будни    302
    Пороги редакций    307
15.    Приют спокойствия, трудов и вдохновенья
    (1970 и после)
    Дачники    311
    Сельчане    316
    Хлеб насущный    324
    Языком метафизики — о страстях истории    329
16.    Между Зощенко и Кафкой (1974)
    Пятница    333
    Суббота    346
    Воскресенье    357
    Понедельник    362
    Вторник и далее    367
17.    «Ближе, ближе звон кандальный» (1974—1975)
    Обыски и аресты    371
    Майя Чумак    374
    Подсудимый Марамзин    378
    «Скользкий человек»    381
    Слово и дело    386
    Смутьяны    388
18.    Туманный Альбион (1975—1977)
    Политиздат    392
    Снова в Москве    394
    Республика или диктатура?    397
    «Левиафан»    400
    «Картограф был, наверное, в азарте...»    402
19.    Сменить империю (1977—1978)
    Кисельные берега победившего социализма    406
    «Бедность народов»    409
    Пора!    411
    Рвать по живому    413
    Подготовка    416
    Прощание    418
Из Венского дневника     422
Указатель  имён    436

I

Сын врага народа

1937—1945

Горело мало, что ли, свеч,
Туман сильней клубился,
Что он ещё одну зажечь
Решил — и ты родился.

Александр Кушнер


Эвакуация

Первые воспоминания — о ней. До этого была Москва — там родился и прожил первые два года, потом Рыбинск — туда выслали семью расстрелянного врага народа. Именно там, в три года, пережил первую запомнившуюся обиду. Молодая нянька, гулявшая со мной в скверике около дома, заболталась с кем-то, зазевалась, и я решил самостоятельно вернуться в квартиру. Конечно, перепутал абсолютно одинаковые парадные, поднялся на послед¬ний этаж и два часа, рыдая, стучал в запертую дверь чердака. Мать всё это время, сходя с ума, искала меня по городу с милицией.
Но по-настоящему экран памяти начинает светиться лишь с четырёх лет, со страшного 1941 года.
Конечно, страшный он только для взрослых. Вот они стоят на улице, задрав головы (это ещё в Рыбинске), гадают, чей там в небе серебрится самолётик: наш или уже немецкий? Иногда радио объявляет воздушную тревогу — на всякий случай. Наш детский сад шеренгой топает в бомбоубежище. Все топают, а Ефимов оставлен в столовой доедать свою кашу. Если бомба и попадёт в такого, который кашу не ест, — не жалко. Но он не может сделать ни глотка. Каша — это и есть его САМОЕ СТРАШНОЕ. Дома его кормят — закармливают — с применением цирковых номеров. Мать, Анна Васильевна Ефимова, бывшая актриса кукольного театра Образцова, пляшет перед ним канкан, колотя поварёшкой по дну кастрюли. Бабушка, Каролина Матусовна Крутянская, мать погибшего в терроре отца, сидит наготове с ложкой. Изумлённый танцем ребёнок открывает рот. Хлоп! — кусок котлеты влетает туда чуть не до самого горла.
Сорок лет спустя я попытаюсь воспроизвести этот кошмар в повести «Как одна плоть». (В дальнейшем буду вставлять автобиографические отрывки из своей прозы, статей и эссе, не выделяя их и не извиняясь за плагиат
у самого себя.)

«—    Жуй, жуй, жуй! Не сиди как истукан — жуй.
Я принимаюсь лениво перекатывать и мять во рту этот ком глины, и понемногу он начинает рассасываться, уменьшаться в объёме, я чувствую, что теперь, кажется, можно приоткрыть рот, глотнуть свежего воздуха. Я открываю и — хлоп! — в рот влетает кусок творога.
Эта пытка тянется час, иногда два.
Может быть, если бы мне было сказано — ты должен съесть то-то и то-то, я бы нашёл в себе какие-то силы
и съел всё, что поставлено. Но так никогда не бывает. Сколько бы я ни съедал, количество еды на столе не уменьшается... Даже если я съем всю кашу и всю котлету, это не будет значить, что я совершил подвиг. Это будет значить, что ребёнок хочет есть ещё, что он голоден.
—    Ты так ничего и не съел! — это будет сказано
в любом случае».
Так мне ли бояться войны? Нехватка продуктов покончила с насильственной кормёжкой — какое блаженство! А затем начинается и настоящее приключение под названием эвакуация. На пароходе, вниз по Волге. Да, толпа, да, люди давят друг друга, спят вповалку на палубе, да, воняет дымом и бензином. Но сердобольный машинист пожалел красивую мать с ребёнком и старухой на руках, пустил их в свою каюту. Я — на самой верхней полке, и мне даже позволено время от времени щекотать лысину доброго машиниста. Чем не веселье? А то, что пароход, отплывший вслед за нашим на следующий день, немецкие самолёты разбомбили, — это дойдёт до нас лишь в виде газетных строчек. Своими глазами мы тонущих
и разорванных не увидим.
У Ани Ефимовой нет никаких дипломов, но много талантов: она умеет играть на рояле, танцевать, представлять на сцене, декламировать стихи, ставить спектакли, мастерить игрушки. В юности она даже сочинила мазурку, которую похвалил композитор Гречанинов. Готовилась стать пианисткой, но помешала травма руки. Однако главный её талант — умение вызывать в людях сострадание
и готовность помочь. Дом культуры работников авиационного завода в Рыбинске — как она ухитрилась получить работу в этом оборонном учреждении, с её волчьим билетом вместо паспорта? И какая добрая душа помогла ей получить место преподавателя в колонии для малолетних преступников сразу по прибытии нашего парохода
в Казань?


Раифа

Колония располагалась в корпусах старинного монастыря, в тридцати километрах на запад от Казани. На поезде ехать до станции Васильево, потом ещё пешком или на подводе километров восемь. После падения комму¬низма монастырь был возвращён православной церкви, реставрирован. Сейчас это одно из самых популярных мест палом¬ни¬чества и туризма в Татарстане. Если набрать в поисковых системах Интернета слово «Раифа», вы получите полную информацию об истории Богородицкого мужского монастыря (основан в начале 17-го века), о расценках на экскурсионные поездки в него, об архитекторах, проектировавших в своё время собор, часовни, колокольню, крепостные стены. Узнаете, что на древнееврейском название означает «Богом хранимая». Так называлось небольшое монашеское поселение христиан на Синайском полуострове, уничтоженное в 4-м веке кочевниками племени ноба. Памяти Раифских великомучеников была посвящена одна из надвратных церквей монастыря — и название осталось, укрепилось за выросшей рядом деревней.
Примечательно, что с середины 19-го века близлежащее Сумское озеро и окружающий его лес привлекают экспедиции ботаников и зоологов из Казанского и других университетов России. Разрабатываются планы устройства здесь заповедника. Видимо, было что-то уникальное в этих рощах, дававших когда-то приют языческим богам черемисов — Ош Кучу Юмо, Пурышчо, Кудырчо-Юмо.
Ничего этого мы — заброшенные сюда войной горожане — не знали и знать не могли, когда входили под ветви древних дубов и сосен, росших по берегам речки Сумки. Но волшебство возникало — касалось — пронизывало нас. Я попытался воссоздать его в повести «Таврический сад».
«Кругом был лес муравьёв, потом начался лес птиц. Муравьи смотрели на нас из муравейников своего леса, бегали по деревьям, по листьям, падали на дорогу, чтобы нас укусить... Птицы подняли такой крик, будто мы пришли и сразу исковеркали им всю жизнь: они пищали, каркали, гыкали, трясли над нами ветки...
Нам надо было что-то поскорее сделать со всеми этими соснами и берёзами, мхами и лишайниками, с грибами, травой, с болотами, кочками, клюквами, с паутиной, натянутой, как мишень; с пеньком, облепленным смолой
и опилками; с кустами черники, похожими на маленькие яблони с синими яблоками, — но что, что с этим нужно делать?
Я выскочил на какую-то поляну, посыпанную жёлтыми цветочками, и увидел на её краю один большой и красный. Я мучился с этим цветком в одиночку, я приседал
и заглядывал на него снизу, я трогал его пальцем, наклонял к земле, а он снова распрямлялся, я нюхал его, я дул на него, как его собственный отдельный ветер, но всё это было не то. Может быть, мне было бы легче, если б я знал его название, но я не знал его названия. Тогда я сорвал его и понёс кому-нибудь дарить, но мне жалко было его дарить.
Потом я незаметно оборвал на нём все листья.
Потом стебелёк.
Потом забрал в рот и пососал.
Потом оторвал один лепесток и осторожно покусал его зубами. Потом все остальные.
Потом съел то, что у меня осталось.
После этого я лёг спиной в траву и лежал там, как самый пьяный человек; голова у меня болела и кружилась, во рту было горько, и я не помнил, откуда я сюда свалился, что на мне надето, не соображал, что мне нужно делать дальше и нужно ли вообще что-нибудь делать — или только лежать так и смотреть не отрываясь на лесное небо».
Конечно, лес таил в себе и много съедобно-полезного, и мы устремлялись в него за добычей не хуже древних черемисов. Кто-то научил меня класть очищенную от коры веточку ивы в муравейник и потом полизать — ах, как это было вкусно! Но пучки прохладных опят, полные бидоны земляники, мешочки, набитые орехами, корзинки с малиной, вообще вся эта еда, которая росла в лесу или плавала в озере, которую надо было искать, ловить, добывать, конечно, ничего общего не имела с застольным кошмаром моей городской довоенной жизни. Она была частью трепетной лесной красоты, и пожирать её было священнодействием. Лермонтовское «но я люблю — за что — не знаю сам» было так понятно мне, когда пришла пора прочесть его в школе, так сливалось с лесным царством моего детства. Взрослые, вспоминая потом нашу деревню, называли её «глухоманью», но я даже не мог понять, о чём они говорят. Разве может быть глушью то, что помнится только как бескрайний солнечный свет, как бездонность озера внизу и неба наверху, как вечно открытый на все стороны горизонт, как далёкое, уставленное радугами поле?..


«Выковыренные»

Так в просторечии называли «эвакуированных».
Как и положено, забор с колючей проволокой отделял колонию для малолетних преступников от остального мира. Были вышки с вооружёнными охранниками, была проходная, были сторожевые собаки. К моменту нашего приезда в окрестных деревнях не оставалось свободного жилья, поэтому нам выделили избу внутри зоны. Таким образом, можно утверждать, что ГУЛаг не миновал меня: он достался мне в ослабленной дозе, как детская прививка, — я прожил за колючей проволокой с четырёх до восьми лет.
Малолетних правонарушителей совсем не помню. Взрослые потом рассказывали, что в большинстве своём это были осиротевшие в войну мальчишки, попавшиеся на краже буханки хлеба или пучка морковки. Но было и ядро из юных уголовников, державших верха. Когда однажды неизвестные воришки обчистили нашу избу, мать пошла жаловаться не к начальнику колонии, а к лидеру лагерной элиты — Мустафе. Мустафа благоволил молодой красивой воспитательнице и, кроме того, был возмущён самовольством мелкой сошки. «Вам всё вернут», — сказал он. Мать уверяла, что вернули всё, вплоть до кастрюльки с супом, который не успели съесть.
Видимо, малолетки не внушали взрослым страха, потому что меня часто оставляли одного в избе. Летом всем преподавателям приходилось много работать на выделенных полосках земли, сажать и окучивать картошку, поливать морковь и огурцы. Таскать меня с собой в поле было хлопотно. Помню тёплый летний день, я валяюсь дома
в постели, прихожу в себя после очередного приступа малярии. Пусто, скучно. Я вылезаю из-под одеяла, кое-как одеваюсь, выхожу на улицу, морщусь на солнце. Охранники в проходной знают меня, выпускают «на волю». На слабых ещё ногах бреду по деревенской дороге, каким-то чудом сворачиваю на правильную тропинку, выхожу к нужной делянке. Ахи, возгласы изумления и испуга, попрёки за непослушание, но тут же и букетик горячей земляники в утешение.
В соответствии с теориями знаменитого советского педагога Макаренко, малолетних обучают полезным ремёслам. Есть столярный цех, слесарный, обувной. Моя мать учит детей мастерить мягкие игрушки. Впоследствии она превратила это в свою профессию, стала даже знаменитостью в Ленинграде. Но есть и обычная восьмилетка, в которой преподают все положенные школьной программой предметы. Эдя Александровна М\дель ведёт уроки русского языка и литературы. Её сестра Рахиль — математику
и географию. Элла Иосифовна Гинзбург — иностранный язык. Есть ещё Бобровы, муж и жена, учёные-ботаники. Среди прочего, они великие знатоки грибов, собирают даже белые зонтики на длинных ножках, которые все прочие считают ядовитыми мухоморами. Сушат их, перемалывают в муку, угощают нас зимой лепёшками из этой муки. Едим с удовольствием, но, найдя зонтики летом, не притронемся. Нам подавай любимое, родное — подберёзовики и волнушки, красные и белые, лисички и сыроежки, маслята и опята. А эти — почём знать?*
Мы дружим с учителями, они бывают у нас в гостях. Взрослые веселятся, а я изнываю. У меня нет сверстников для игр — и это настоящее несчастье. Среди малолеток нет ребят младше десяти лет, дети персонала тоже не совпадают по возрасту. Да и кому охота брать с собой маленьких в зону? Сердобольная Эдя Александровна научила меня играть в шахматы, выточенные в столярной мастерской. На следующий день я поставил ей детский мат в четыре хода. После этого каждый её визит начинался с искреннего и добродушного изумления: «Не хочешь сыграть со мной в шахматы? Хоть разочек? Но почему?»
Как я мог объяснить ей — только что меня научившей, — что она не умеет играть? Её счастливая неспособность рассчитать игру хотя бы на два хода вперёд превращала для неё каждую партию в цепь волшебных неожиданностей и приключений. Выигранная пешка радовала, как найденный гриб. А то, что за этим следовала немедленная расплата — например, потеря ладьи, — никакого отношения к выигранной пешке не имело. Это просто была другая неожиданность — пусть нерадостная, но неизбежная в этой почётно древней, из Индии завезённой, игре. И шестилетний зануда-прозорливец, отказывавшийся участвовать в чудесных приключениях, был просто странным, несчастным мальчиком, обречённым на одиночество и скуку. Как сказал бы Пушкин: «Но жалок тот, кто всё предвидит, / Чья не кружится голова...»
Кроме шахмат из Индии, в нашем доме есть ещё игра, завезённая из Китая: маджонг. Это такой кожаный сундучок, в котором уложены четыре плоские коробочки, обтянутые красным шёлком. В каждой коробочке — тридцать шесть медово-светлых кубиков, покрытых с одной стороны тончайшей разноцветной резьбой. Я знаю уже названия мастей — доты, кары и бамы, знаю имена нарисованных божков, знаю даже правила, по которым нужно составлять комбинации костяшек. Но где взять партнёров? Взрослые обычно усаживаются за игру, когда ребёнок уже отправлен в постель. Мне остаётся только строить на следующий день из красивых кубиков замки и виадуки. Старательно сопя, я укладываю бамы на доты, возвожу свою китайскую стену, она растёт, тянется через весь стол, но потом рушится от неосторожного движения, и я остаюсь снова беззащитным, лицом к лицу со своим страшным, неумолимым, вечно подкарауливающим меня врагом, имя которому —


Скука

Кажется невероятным, что можно запомнить скуку — ведь это ничто. И всё же я её помню. Это была какая-то особенная, ни на что не похожая тяжесть в голове, ощущавшаяся почти как физическая боль, будто стягивались какие-то ткани, соединявшие глаза и горло, — болело посредине, примерно там, где кончается нёбо. Была скука болезни, скука школы, скука плохой погоды, скука ожидания, скука работы. Даже скука игры. И у каждой было своё лицо: замёрзшее окно класса, или тропинка к колодцу — взад-вперёд — вода для огорода, или пол нашей избы, с неизменными щелями и сучками.
В тишине тикают ходики, кошачья морда на них катает глаза справа налево. Все игрушки лежат мёртвые, надоевшие, картинки в книжках пересмотрены, бороды и усы пририсованы всем, у кого их не было — что ещё? В окно можно смотреть час, и всё равно ничего не увидишь, кроме луж...
Мне становится по-настоящему страшно. Время натекает на меня, как густая текучая каша, я чувствую, что задыхаюсь, тону в нём — не выплыть! Знакомая боль стягивает мне глаза и нёбо, и чтобы хоть как-то заглушить её, я хватаю ножницы и начинаю стричь скатерть по краю, делаю бахрому. Вот скатерть готова — прошло пятнадцать минут. Хоть бы заглянул кто-нибудь из учителей за солью или спичками, хоть бы по улице проехал. Никого.
Я готов изрезать всю одежду, разбить стёкла, спалить дом, лишь бы кончилась эта мука, особенный ужас которой состоит в том, что от неё нельзя даже заплакать. Есть, конечно, куча полезных дел по дому, меня бы похвалили за них, я знаю. Можно почистить картошку, наколоть щепок про запас, заткнуть щель в полу. Но что-то мешает мне сделать это. Что-то говорит, что это не спасёт, что не я сам, а кто-то — мною — сделает все эти полезные дела... Не хочу!.. Пострелять из рогатки по спичечным коробкам, выстроить башню из табуреток — ещё час назад это казалось мне вполне возможным, но сейчас вызывает лишь отвращение.
Я будто цепенею, скорчившись на скамейке с ножницами в руках, у меня нет сил ни встать, ни повернуть голову, ни придумать что-то — абсолютная, тупая, ноющая пустота. В зеркале перед собой я вижу лицо с осовелыми, остановившимися глазами, что-то блестящее появляется справа у виска... До меня слабо доходит звяканье, шуршание сыплющихся волос. Лишь через некоторое время, чуть повернувшись, я замечаю, что выстриг себе с правой стороны уродливую плешь...
Когда дойдёт до уроков литературы в седьмом классе, как близки мне станут Пушкин-Онегин, Лермонтов-Печорин с их страданиями скуки.

            ...Что делать, Фауст?
Таков вам положён предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает:
Иной от лени, тот от дел;
Кто верит, кто утратил веру;
Тот насладиться не успел,
Тот насладился через меру,
И всяк зевает да живет –
И всех вас гроб, зевая, ждёт.
Зевай и ты...

Сколько бессмысленных жестокостей и преступлений совершалось только ради того, чтобы вырваться из тисков безнадёжной скуки! Не говоря уже о таких психических парадоксах, как голливудская киноактриса, ворующая колготки в супермаркете, или лихач, несущийся по шоссе со скоростью сто миль в час, или психопатка, время от времени полосующая себя бритвой по руке, — все они — я уверен — ищут спасения от того же удава — от главного врага моего детства.


Альбомы

В деревне нет ни кино, ни театра. В доме — ни радио, ни телефона. Читать я ещё не умею. Остаётся одно: листать альбомы с фотографиями.
Их очень много. Не представляю, как у матери хватило сил тащить с собой эту тяжесть — сначала в ссылку,
в Рыбинск, потом — в эвакуацию. Может быть, альбомы заменяли ей богов домашнего очага — священная память о предках, сохранение родословной, нить, протянутая из прошлого в будущее.
К сожалению, чуть ли не половина фотографий — улыбающийся или плачущий карапуз, с яблоком, с лошадкой-качалкой, с флажком в руке — неинтересный, надоевший я сам. Десятки фотографий матери, юной и красивой: на пляже у Чёрного моря, с солнечным зонтиком, за столиком ресторана, в окружении неизвестных мне мужчин (я уже знаю это слово: поклонники). Кипарисы, пальмы, цветы, фрукты, брызги прибоя — сладкая жизнь преуспевших. Бабушка Каролина — но не такая старенькая, как сейчас, а на двадцать лет моложе, в шляпе и меховом воротнике, только что приехавшая из Румынии в Москву, к добрым преуспевшим сыновьям. Молодые физкультурники, мужчины в трусах и женщины в белых юбках, идут крепким парадом по улицам столицы. Как мне хотелось бы маршировать вместе с ними, в их рядах!
—    А это кто?
—    Это твой дядя, Борис Мельников, мамин брат. Он инженер, строит корабли.
Семья Мельниковых — из Киева. Мамин отец, мой дед, Василий Ильич Мельников, перед революцией был одним из директоров Украинбанка. Жили в прекрасной квартире на Костельной улице. Жена — Надежда, в девичестве — Мряхина, от неё — татарские гены. Трое детей на фотографии: Борис и Сергей в гимназической форме и восьмилетняя Аня — в водопаде волос до талии. Позднее эти волосы превратились в косы, сводившие с ума молодых киевлян. Среди заполонённых сердец — актёр драматического театра Юрий Лавров, отец в будущем знаменитого Кирилла Лаврова.
На фотографиях Василий Ильич так похож на меня
в студенческие годы, что друзья спрашивали: «А зачем ты снимался в галстуке-бабочке?» На более поздних он вы¬глядит очень сердитым, с чубом и усиками под носом, как у Гитлера. Но мать говорит, что нет, на самом деле был очень добрым. После революции был объявлен классово чуждым. Аресты, ссылки и снова аресты. Но всё это я узнаю гораздо позже. Пока же на вопрос: «Кем был мой дед?» — мне расплывчато сообщают, что он «воспитывался у сестёр в деревне». И на вопросы о моём отце — так же расплывчато: «Военный, погиб на фронте».
Действительно, есть фотографии, где отец — в военной форме, со сторожевой собакой на поводке. Но чаще —
в штатском. В тёмном берете, в белой рубашке и брюках. На пляже, в мягком купе поезда, у морского причала. Всегда без улыбки. Они с мамой познакомились в китайском городе Харбине. Да, оттуда и маджонг. Там у Ани была любимая овчарка, пёс Басман. Иногда Аня дразнила его песенкой: «Мы гулять уже идём, а Басмашу не берём». Стоило ей напеть мелодию, и Басман начинал жалобно выть и царапать дверь когтями. Нет, тогда она уже была не Аня Мельникова, а Аня Винтер. Её муж, Виктор Винтер и Марк Ефимов вместе служили там на знаменитой Китайско-Восточной железной дороге — КВЖД. Потом Аня полюбила Марка и ушла к нему, стала Ефимовой. Так бывает.
Двое молодых мужчин, коротко постриженных, в белых рубашках с расстёгнутым воротом, играют в шашки. Один из них — отец.
—    А кто второй?
—    Это его старший брат, дядя Тося.
—    Где он сейчас?
—    Уехал по заданию.
—    Какому заданию?
—    Тебе ещё рано знать.
Только после закрытого письма Хрущёва, в 1956 году, мать решилась сказать мне, что отец погиб не на войне,
а сгинул в пучине террора в 1937 году. Был арестован за два месяца до моего рождения. Через три недели после ареста дяди Тоси. Который был генералом, занимал высокий пост заместителя начальника Разведывательного управления Красной армии. Его имя упоминает в своей книге «Большой террор» знаменитый Роберт Конквест.
Мне довелось познакомиться с Конквестом на конференции в Милане, в 1983 году. Я ему сказал:
—    Профессор, в вашей замечательной книге я нашёл одну маленькую неточность. Вы упоминаете там моего дядю, который был...
—    Как фамилия?
—    Не хотите ли вы сказать, что вы помните фамилии всех упоминаемых в тексте? Их ведь около двух тысяч.
—    Конечно помню.
—    Фамилия Карин.
—    Карин Фёдор Яковлевич, корпусной комиссар, армейская разведка. Так что о нём?
—    Вы написали, что его жена была расстреляна вместе с ним. На самом деле, жена, тётя Сима, пережила восемнадцать лет лагерей и ссылки. Я несколько раз навещал её в Москве в конце пятидесятых.
—    Запомню и в следующих изданиях непременно исправлю.
О генерале Карине Википедия сообщает сегодня:
«Карин Фёдор Яковлевич (наст. фам. и имя Крутян¬ский Тодрес Янкелевич, 1896–21.8.1937)... Родился в селе Суслены, Бессарабской губернии, в семье служащего.
С 16 лет работал делопроизводителем в адвокатской конторе. В 1915 году уехал в Румынию, где был арестован. После Февральской революции вернулся в Россию, служил в армии. С 1918 года — в Красной армии. Член партии большевиков с 1919 г... В 1922–1924 гг. на нелегальной работе в Румынии, Австрии, Болгарии. С 1924 года — резидент Иностранного отдела ОГПУ в Харбине под прикрытием должности сотрудника Генерального консульства СССР. В 1927–1933 гг. — нелегальный резидент в США, Германии и Франции... В мае 1934 вместе с Артузовым переведён в управление Штаба РККА. С января 1935 года начальник 2-го (Восточного) отдела Разведывательного управления РККА. Руководил подготовкой Рихарда Зорге («Рамзая») к выполнению миссии в Японии...»
Дочка Карина, моя кузина Лина, воспитывалась в Берлинском пансионе, и когда вернулась вместе с отцом
и матерью в Россию в 1933 году, должна была учить русский язык. Про неё есть рассказ в книге знаменитого перебежчика, Александра Орлова: «Тайная история сталинских преступлений» (The Secret History of Stalin’s Crimes). Ей было тринадцать, когда родителей арестовали. Выброшенная из квартиры, она явилась к ближайшему другу и сослуживцу Карина, Сергею Шпигельгласу. Но тот побоялся дать приют дочери репрессированных
и отправил её к дальним родственникам в Саратов. Оттуда она вернулась — сбежала — исхудавшая, ожесточённая и обратилась за помощью в пионерскую организацию. Там согласились помочь при одном условии: что она на пионерском собрании одобрит расстрел отца и матери. И она согласилась. Под давлением даже подтвердила, что они были шпионами и врагами народа. Каким-то чудом она выжила и впоследствии вышла замуж за сына Шпигельгласа, Александра. (Сергей Шпигельглас был арестован в 1938 году, расстрелян.) У Лины и Александра родился сын Лёня, мой двоюродный племянник. Он является внуком двух светил советской армейской разведки 1930-х.
Сохранилась фотография: семья Крутянских в селе Суслены, в 1907 году. Бабушка Каролина, молодая и красивая, сидит на крыльце с годовалым младенцем на руках. Про моего отца рассказывали, что его в детстве чудом спасли от Кишинёвского погрома. Если это так, то получается, что он родился до 1903 года и этот младенец — кто-то из младших. Двое мужчин, один из них, должно быть, муж Каролины, мой дед, Яков Крутянский.
Брат Карина, Марк Яковлевич Ефимов-Крутянский, мой отец, был арестован 11-го июня, 1937 года. Мать таскали на допросы, она была на седьмом месяце беременности. Думаю, это её и спасло от тюрьмы, а может — и расстрела. Таким образом, мой первый контакт с тайной полицией советской империи произошёл за два месяца до моего рождения. Двадцать лет спустя мы получили справку о реабилитации и немного денег за конфискованное имущество.


Сцена

Отдельная эпоха в жизни Ани Ефимовой — работа
в кукольном театре Сергея Образцова, в Москве, в 1935–1936. На фотографиях мы видим её перед ширмой — очаровательная пастушка Алёнка в спектакле «Гусёнок». Лица хохочущих детей в зале. Видимо, Аня оставила хорошую память о себе в труппе. Двадцать лет спустя театр гастролировал в Ленинграде, и его актёры приходили к нам
в гости, вспоминали молодость. За кулисами меня познакомили с Зиновием Гердтом и Симой Самодуром. Сцены из «Обыкновенного концерта» и «Чёртовой мельницы»
я потом пересказывал в компаниях с большим успехом. Но в первый раз я оказался в кукольном театре не в качестве зрителя, а в качестве актёра — тогда, в Раифской колонии, в возрасте семи лет.
Это совпало с моим поступлением в первый класс. Деревенская школа, в которую меня записали осенью 1944 года, находилась в километре от проходной. Я бодро одолевал этот километр по лесной дороге, туда и обратно. Когда выпал снег — на лыжах. Видимо, был здоровяком для своих лет. В классе никого не боялся, наоборот, мог повалить любого. Однажды, носясь вокруг большой печи, стоявшей посреди комнаты, столкнулся лоб в лоб с другим мальчишкой. Тот упал, я побежал дальше. Потом его мать приходила под окна нашей избы, кричала моей матери: «Твоего сына надо взаперти держать! У него башка чугунная!»
Именно в этот год мать решила вдобавок к кружку мягкой игрушки организовать кукольный театр. По памяти переписала образцовского «Гусёнка», переделала пастушку Алёнку в пастушка Алёшку и поручила играть его собственному сыну. Сюжет пьесы был предельно незамысловатым: пастушок прогуливался перед ширмой и объяснял зрителям, что ему поручено охранять вот этого гусёнка — да-да, который на ширме — от жадной и злокозненной лисы. «Если я случайно засну и появится лиса, вы меня, пожалуйста, разбудите». Конечно, он засыпает, конечно, лиса появляется, и заполненный малолетками бывший собор взрывается криками, свистом, гуканьем. Алёшка продолжает талантливо спать по системе Станиславского. Зал неистовствует. Лиса уносит гусёнка. Проснувшийся Алёшка начинает метаться, искать его и горько упрекать зрителей — плохо будили. В конце концов гусёнка спасают, а лиса раскаивается в своей кровожадности. Момент раскаяния вызывал настоящий восторг: к глазам лисы были незаметно, внутри куклы, подведены резиновые трубки, малолетний преступник за ширмой нажимал на грушевидную клизму с водой, и струи лисьих «слёз» окатывали первые ряды.
Мне нравилось чувствовать свою власть над залом. Спектакль имел такой успех, что нашему театру устроили недельные гастроли в школах Казани во время новогодних каникул. Раз за разом я — семилетний — выходил на край сцены навстречу загадочной бездне белеющих во мраке лиц, раз за разом подчинял себе непредсказуемого монстра по имени зрительный зал, и это волновало до глубины души. Чудовище скуки было изгнано, забыто, начиналась новая жизнь...
Увы, моя актёрская карьера длилась недолго. То ли от перегрузки, то ли от встречи с городскими микробами, неизвестными моему организму, на меня напал какой-то загадочный недуг. Помню, как мы возвращались в деревню лунной зимней ночью, как грузовик застрял в снегу на дороге от станции Васильево. Мать помогала разгребать занос и время от времени подбегала заглянуть в кабину, спросить, не холодно ли мне. Мне было тепло, мечтательно, немного печально. По приезде меня уложили
в постель, и я провалялся в ней четыре последних месяца войны.


Война и мир

Показав свой звериный оскал в годы террора, судьба будто смилостивилась над нашей семьёй и спрятала от ужасов военного времени в раифских лесах. Война не только не задела меня, но, наоборот, разметала ту оболочку налаженного уклада, традиций, твёрдых правил и ежечасного надзора, тот кокон, в котором обычно вызревает личинка человеческой жизни. Я знал названия сданных
и отвоёванных городов, наших и немецких самолётов, листал книжки о войне, видел картинки и фотографии, на которых наши солдаты бежали в атаку, отправлял вместе с матерью посылки в какой-то госпиталь в Казани. Но голода и лишений, пережитых миллионами наших соотечественников, мы не знали. Какая-нибудь неделя без сахара уже казалась серьёзным несчастьем.
Пока я валялся в постели со своей загадочной и нестрашной болезнью, строил крепости из маджонга, листал альбомы с фотографиями и попивал кагор (каждый день мне давали рюмочку «для улучшения пищеварения»), далёкий и неведомый мир грохотал, обливался огнём
и кровью, перекраивал границы государств, покрывался трупами, дымящимися городами, рухнувшими соборами и вокзалами.
В январе 1945 года Красная армия взяла Варшаву, Лодзь, Краков, освободила последние пять тысяч узников в концлагере Аушвиц. Американцы высадились на Филиппинах, и генерал Макартур, выполняя своё обещание вернуться, данное пять лет назад, прошёл по колено в воде с катера на берег.
В феврале лидеры трёх великих стран, воевавших против Гитлера, собрались в Ялте и принялись делить шкуру ещё не убитого германо-японского медведя. Тридцать лет спустя, бродя с верной «Спидолой» по бедным псковским полям, я услышу, как прославленный писатель Солженицын, выступая по вражьим радиоголосам, поносит в своей речи Рузвельта и Черчилля за то, что они вообще вступали со Сталиным в союз и вели переговоры. «Надо было разбить Гитлера самостоятельно, а потом разбить Сталина, — объяснял бывший артиллерист Красной армии. — Народная мудрость гласит: “Против собак волка не зови”». Сколько миллионов американских и английских солдат должны были бы отдать свои жизни ради выполнения его военно-политических мечтаний, великий писатель не уточнял, да, видимо, и не интересовался.
В марте танки американского генерала Паттона пересекли Рейн, а танки маршала Жукова вкатили в Данциг, в Австрию, в пригороды Берлина. Бомбёжка Токио обычными фугасными и зажигательными бомбами (за полгода до Хиросимы) унесла сто тысяч жизней, а в случившейся ещё раньше бомбёжке Дрездена погибло 130 тысяч. В ответ на это немецкие генералы послали на линию фронта подростков гитлерюгенда, воо

Указатель  имён

Абрамов Фёдор — 230, 231, 364
Августин, Святой — 78, 224
Авербах Илья — 250, 263
Аверинцев С.С. — 98, 395
Авраам — 248
Австрейх Борис — 65
Агурский Мелик — 430
Адамович Георгий — 351
Ажаев В.Н. — 34
Айртон, генерал — 399
Аквилёв Анатолий — 390
Акимов Н.П. — 220, 313
Аксаковы, семья — 26
Аксёнов Василий — 174, 145, 166, 366, 392, 396, 397, 416
Аксёнова-Гинзбург Евгения — 171, 174
Акулов Е.А. — 288
Александр Второй — 26
Александр Третий — 106, 274
Алексеева Людмила — 182, 299
Алексей Михайлович, царь — 399
Алешковский Юз — 91
Алкивиад — 63
Аллилуева Надежда — 96
Аллилуева Светлана — 96
Аллой Владимир — 430
Алмазова А.В. — 56, 57
Альенде Сальватор — 309, 412
Альтшвангер Илья — 235
Амальрик Андрей — 411
Амусин Марк — 143
Андрич Иво — 213
Андронников Ираклий — 243
Анисим, крестьянин — 328
Аннинский Лев — 355—357
Антонов Сергей — 104, 352
Антонова Ольга — 221
Ануй Жан — 222
Анфертьева, проф. математики — 78, 86
Аристотель — 98, 178, 248, 400, 402
Аристофан — 98
Аркадьевич — см. Гордин Я.А.
Арро Владимир — 275—277
Артёмов А.Н. — 431
Артузов А.Х. — 17
Архангельский Игорь — 60, 61, 68, 101
Асадов Эдуард — 387
Асанова Динара — 263
Ахматова А.А. — 46, 64, 161, 179, 181, 184, 186, 197, 198, 242, 264, 275, 294, 341, 348

Бабаевский С.П. — 33
Бабель Исаак — 136, 140, 142, 365
Бажанов Б.Г. — 430
Байрон Джордж — 164
Бакинский В.С. — 179, 220, 250, 409
Бальзак Оноре — 136, 164
Барянов А.А. — 269—273
Баскаков Анатолий — 49
Баскакова О.М. — 49
Басманова Марина — 192, 266
Баух Ефрем — 289, 292
Бауэр Фелиция — 358
Бах Иоганн Себастьян — 148
Баязид, султан — 215
Белинский В.Г. — 27
Беломлинский Михаил — 221, 272
Бен Георгий — 288
Бенуа А.Н. — 100
Бердяев Николай — 301, 378
Берия Л.П. — 94, 168, 197
Берлин Виктор — 102
Берлин Исайя — 279
Берман Виктор — 81
Бёлль Генрих — 366, 378, 425
Бизе Жорж — 31
Битов Андрей — 137—142,  148, 155, 158, 174, 177, 184, 277, 366
Блинов Михаил — 81
Блок А.А. — 47, 136, 167, 199, 259, 387
Бобровы, ботаники — 11, 12
Бобыкин, полковник — 83
Бобышев Дмитрий — 266
Богачков Михаил — 206
Богданов, стихоплёт — 285
Боков Николай — 390
Бондарев Юрий — 230, 232
Боннер Елена — 298, 315
Борин Ю. — 411
Борисов А.Ф. — 99
Борисов Вадим — 315
Бородин А.П. — 31
Бравый Гарик — 76
Бравый Константин — 61, 76
Брак Жорж — 64
Браун Ева — 22
Брежнев Л.И. — 142, 183, 198, 403, 406, 432
Брейгель Питер — 425
Брехт Бертольд — 226, 236, 237
Брик Лиля — 235
Брискер Михаил — 105, 415
Британишский Владимир — 109, 137
Бродский И.А. — 42, 43, 48, 73, 136, 137, 152, 161, 166—169, 181—183, 185—198, 217, 219, 221, 246, 247, 260, 264—268, 270, 271, 288, 294, 324, 341, 347, 369, 371—374, 379, 380, 385, 386, 395, 417
Бродский И.И. — 100, 223
Брубек Дэйв — 217, 314
Брюллов А.П. — 100
Бубеннов М.С. — 33
Будда — 314
Будыко, профессор — 86
Буковский Владимир — 268
Булгаков М.А. — 180, 184, 205, 230, 341, 352
Булгакова Майя — 165
Булганин Н.А. — 108
Бунин И.А. — 200
Буржуадемов — см. Виктор Сокирко
Бурихин Игорь — 425
Бурихина Елена — 425
Бурихины — 425
Бурсов Б.И. — 230
Бухарин Н.И. — 197
Быков Дмитрий — 149
Бэкон Роджер — 178

Вавилов Николай — 295
Вайль Пётр — 140, 154, 266, 411
Ваксберг Аркадий — 410
Вальдо Пётр — 360
Валя, секретарша — 229, 349, 350, 370
Ван Гог Винсент — 122
Ван Дейк Антонис — 122
Ван Эйк Ян — 425
Варламова Инна — 297
Вахтин Борис — 139, 142—144, 184, 366, 372, 374, 382, 417
Вацлав, пражский литератор — 361, 366
Вентцель Е.С. — 396
Венцлова Антанас — 104
Верди Джузеппе — 31
Верн Жюль — 31, 32, 38, 136, 171
Ветохин Юрий — 201, 219, 250—253, 299
Вивальди Антонио — 148
Вигдорова Фрида — 181—183, 372
Визенталь Симон — 423
Виндельбанд Вильгельм — 237
Винтер Виктор — 16
Виньковецкий Яков — 159, 166, 224, 372, 383
Вирен Вера, фон — 341
Вишневская И.Л. — 270, 283, 284, 292
Вишневский Всеволод — 348
Владимиров С.В. — 179
Владимов Георгий — 297, 397
Власов А.А. — 104
Воеводины, отец и сын — 182
Вознесенский Андрей — 141, 142, 176, 217, 237
Воинов И.А. — 49
Войно-Ясенецкий В.Ф. — 295
Войнович Владимир — 297, 371, 392, 397, 416
Волков Соломон — 267
Волкова Ольга — 223
Воловик, кардиолог — 208
Володя, рабочий — 60
Волохонский Анри — 378
Волошин Максимилиан — 200, 201
Волошина М.С. — 200, 201
Вольф Сергей — 139, 140, 144—147, 153, 155, 199, 221, 313, 390
Вопилов, однокурсник — 84, 85
Воронель Александр — 378, 412
Воронель Нина — 412
Воронов В.И. — 307
Воронянская Е.Д. — 371
В.С.К., критик — 251—253
Высоцкий Владимир — 237
Вышинский А.Я. — 365

Габсбурги, династия — 261
Гавел Вацлав — 241
Гаврилов, инженер — 122
Гагарин Юрий — 337
Гайденко Пиама — 395
Галанин Игорь — 294
Галансков Юрий — 181, 249, 256, 344
Галилей Галилео — 363
Галич Александр — 240, 396, 397
Галушко Татьяна — 102
Гамильтон, леди — 64
Гамсун Кнут — 247
Гандельсман Владимир — 265
Ганзен А.В. — 247
Ганзен, дочь — 224, 247
Ганзен П.Г. — 247
Ганя, крестьянка — 317
Гардинер Сэмюэль Роусон — 397
Гарри, латышский литератор — 340, 346, 348, 357
Гашек Ярослав — 366
Геббельс Йозеф — 22
Гегель Георг — 279, 431
Гейне Генрих — 97
Гейнсборо Томас — 367
Гейченко С.С. — 307
Геллер Михаил — 125
Генис Александр — 140, 154, 266, 411
Герберт, инженер — 132
Гердт Зиновий — 18, 99
Геродот — 63, 98
Гёте Иоганн — 161, 167, 227, 268
Гибсон Уильям — 222
Гидони Александр — 299
Гизо Франсуа — 397
Гинзбург Александр — 137, 181, 249, 256, 344, 423
Гинзбург Виктор — 411
Гинзбург Евгения — см. Аксёнова-Гинзбург
Гинзбург Л.Я. — 148, 179
Гинзбург Э.И. — 11, 314
Гинзбурги, семья — 44
Гитлер Адольф — 15, 21, 22, 95, 137, 231, 271, 279, 302, 397, 403, 435
Гладилин Анатолий — 392, 411, 416
Глейзер Александр — 390, 412
Глузман, инженер — 128—130
Глэд Джон — 137, 174, 317
Гоббс Томас — 400—402, 404
Гоги, грузинский литератор — 287
Гоголь Н.В. — 39, 56, 143, 156, 164, 224
Годунов Борис — 74
Голиков Вадим — 313
Головкин Виктор — 133, 134
Гольбейн Старший — 367
Голявкин Виктор — 140, 144, 150, 390
Гомер — 39, 172
Гончаров И.А. — 164
Гор Г.С. — 179
Гораций Флакк — 67, 97
Горбаневская Наталья — 294, 295, 297, 369, 397, 423, 427—428, 430
Горбачёв М.С. — 106
Горбовский Глеб — 102, 103, 109, 137, 159, 184, 207, 369
Гордин А.Я. — 313
Гордин Я.А. — 181, 183, 184, 188, 221, 256, 257, 267, 277, 313, 317, 318, 372, 426
Гордины, семья — 274, 277, 295, 311, 314, 316, 418
Горкин А.Ф. — 128
Городницкий Александр — 137, 184
Горький А.М. — 33, 136, 204, 289
Гофман, лётчик-литератор — 344—346, 368
Гранин Д.А. — 138, 277, 238, 182
Грачёв Рид — 140, 147—150, 155, 177, 184
Грекова И. — см. Вентцель Е.С.
Гречанинов А.Т. — 7
Грибанов Александр — 297, 315
Грибанова Ирина — 297, 382
Грибоедов А.С. — 283
Григоренко Пётр — 298, 378
Григорий Палама — 227
Григорьева Тамара — 77
Грин Александр — 199
Грин Эльмар — 232
Громыко А.А. — 123
Груша Иржи — 339
Грязневич П.А. — 65, 312, 313
Губерман Игорь — 295—296, 397, 411
Губин Владимир — 143, 184
Гуль Роман — 435
Гумилёв Л.Н. — 301
Гумилёв Николай — 197
Гурешидзе Нодар — 213
Гус Ян — 339, 351, 360—364
Гутузо Ренато — 176
Гэлбрейт Кеннет — 293, 296
Гюго Виктор — 60, 136, 167, 219, 242

Давыдов Юрий — 395
Даль Олег — 220
Данилина Лариса — 226
Даниэль Юлий — 181, 198, 344, 249
Данте — 47, 55, 56, 97, 139
Дар Д.Я. — 148, 179, 337, 388—391, 411
Дашковская Татьяна — 270
Девлянский Влади — 429
Дега Эдгар — 122
Делоне Вадим — 390, 428
Дементьев Андрей — 308
Демосфен — 98
Деревянко, одноклассник — 49
Дефо Даниэль — 171, 173
Джефферсон Томас — 409, 415
Джилас Милован — 378
Джимбинов Станислав — 288
Джонс Джим — 435
Джотто ди Бондоне — 98, 282
Дзержинский Ф.Э. — 99, 341
Дикинсон Эмили — 288
Диккенс Чарльз — 168
Дикман М.И. — 179
Длуголенский Яков — 390
Добужинский М.В. — 100
Довлатов С.Д. — 48, 102, 138—146, 175, 254, 265, 276, 338, 366, 380, 381, 386, 390, 406, 425—429, 433, 435
Довлатова Елена — 412
Довлатова Катя — 412
Довлатова Н.С. — 338, 428
Дольчино — 364
Домициан — 67
Донателло — 98
Донн Джон — 120
Достоевский Ф.М. — 18, 26, 56, 99, 136, 164, 170, 227, 268, 275, 289, 301, 304, 366, 388
Драйзер Теодор — 136
Дрейфус Ричард — 435
Друскин Лев — 137, 138, 200
Дубчек Александр — 267
Дудин Михаил — 184, 185
Дудинцев В.Д. — 101
Душкова Лида — 339, 361, 366
Дьяков Б.А. — 232
Дэвис Анджела — 319
Дюма Александр — 32, 38, 136, 164

Еврипид — 98
Евтушенко Евгений — 217, 221, 235, 387
Екатерина Вторая — 38, 419
Елагин Юрий — 173
Ерёмин М.А. — 287—288, 387
Ерёмин М.Ф. — 109—111
Ермолаич, крестьянин — 328
Ерофеев Венедикт — 381
Есенин-Вольпин Александр — 383
Есенская Милена — 358, 360
Ефимов, белорусский литератор — 370
Ефимов М.Я. — см. Ефимов-Крутянский М.Я.
Ефимова А.В. — 6, 7, 16, 18, 24, 45, 49, 72, 105, 124, 383, 414, 426
Ефимова Марина — 78—93, 97—102, 105—110, 112—114, 124, 151, 153, 155, 173, 174, 181, 185, 186, 195, 202, 207—209, 220, 221, 245, 256, 264—266, 275, 283, 312—315, 337, 374—377, 382, 386, 406, 412—416, 419, 421, 423—426, 429
Ефимова Лена — 124, 127, 199, 208, 283, 313, 414, 421, 434
Ефимова Наташа — 69, 327, 337, 338, 377, 406, 414, 425, 427, 433, 434
Ефимов-Крутянский М.Я. — 16, 18, 105, 415
Ефимовы, семья — 311, 313, 274
Ефремов Олег — 227
Ешкилев, одноклассник — 69

Жабинский (Юрасов), писатель — 255
Жванецкий Михаил — 265, 413
Жданов А.А. — 64, 341, 348, 349
Желябов А.И. — 392
Жижка Ян — 365
Житков Борис — 209
Жуков Г.К. — 21, 22, 108
Жуковский В.А. — 27
Жур П.В. — 255, 256

Заболоцкий Н.А. — 144
Завьялов Александр — 81, 95
Зайцев Валерий — 82
Захаров, профессор — 86
Зеленин Эдуард — 159
Зернова Р.А. — 180, 411, 423
Зимин Александр — 278—280
Зинник Зиновий — 390
Зиновьев Александр — 317, 411
Зиновьев Г.Е. — 197
Зорге Рихард — 17
Зорин Леонид — 220, 269, 273
Зосима, старец — 205
Зощенко М.М. — 96, 102, 140, 142, 150, 181, 204, 210, 341—343, 347—349

Ибсен Генрик — 247
Иван Грозный — 205, 278—280
Иван Иванович, моряк — 22, 23
Иванов Александр — 225
Иванов Всеволод — 204
Иващенко М.М. — 114—119, 134
Игорь, князь — 183
Иероним Пражский — 361, 363
Иероним, святой — 227
Ильф Илья — 136, 204
Инбер Вера — 204
Иов, праведник — 351
Иоганн Лейденский — 364
Ирина Андреевна, крестьянка — 317
Ирина Ивановна, крестьянка — 321
Искандер Фазиль — 174
Ишутин М.И. — 290—293

Кавос А.К. — 100
Каганович Л.М. — 108
Казаков Юрий — 174, 352
Казанова Джакомо — 78
Калигула — 67
Калинин М.И. — 81
Кальвин Жан — 360, 364
Каляев И.П. — 49
Каменев Л.Б. — 197
Камю Альбер — 227, 230
Кандель Феликс — 411
Кандинский Василий — 64
Кант Иммануил — 71, 205, 224, 237, 247, 248, 353
Кантор, профессор — 86
Капитонова Светлана — 39, 41, 42, 48
Караваджо Микеланджело — 98
Карин Л.А. — 18
Карин-Крутянский Ф.Я. — 16, 17, 240, 271
Карина Л.Ф. — 17, 18
Карина Сима — 16
Карл Второй — 394
Карлейль Томас — 397
Карлов, судья — 373
Карогодский Зиновий — 221
Карп Поэль — 390
Карпов А.Е. — 243, 433
Карпович Фред — 101
Кассиль Лев — 177, 178
Кастро Фидель — 279, 397
Катаев Валентин — 204
Катон — 67
Кафка Франц — 47, 156, 157, 224, 231, 339, 351—354, 358, 360, 366
Кваренги Джакомо — 62
Квачевский Лев — 429
Кеннеди Джон — 116
Керусова Виола — 27
Кетлинская В.К. — 180
Киселёв, адвокат — 152
Киселёв, директор Ленфильма — 262
Кирилл, просветитель — 218
Киров С.М. — 62
Кирпотин Валерий — 289
Киселёв, адвокат — 95
Клеопатра — 63
Клепикова Елена — 179, 390
Климент Охридский — 218
Ключевский В.О. — 227
Коваль, лейтенант — 250—253
Коган Павел — 258—261
Коган Эмиль — 385, 430
Козёл, старшеклассник — 38
Козлов Вильям — 390
Колодезникова Ася — 418
Комиссаржевская В.Ф. — 62
Комптон Артур — 58
Конан Дойл Артур — 37
Кондрашов Г.Ф. — 152, 179
Конецкий Виктор — 352
Конквест Роберт — 16
Коносов Михаил — 102, 249, 299—302, 403
Константин Пресвитер — 218
Копелев Л.З. — 297, 395, 396, 417, 425
Копелева Р.Д. — 425
Корбюзье Шарль Эдуард — 201
Корвалан Луис — 412
Коржавин Наум — 395
Кориолис Гюстав — 85
Коро Камиль — 65
Коробова Эра — 265
Короленко В.Г. — 27
Королёва Нина — 184
Корчной В.Л. — 433
Косцинская Аня — 422, 429
Косцинский К.В. — 48, 109—111, 238, 260, 261, 299, 422, 424, 429
Коханов Владимир — 25
Коханова Лида — 25
Коханова Людмила — 25
Крайчик Борис — 409, 410
Крамова Н.Ф. — 315
Кранах Ганс — 425
Кранах Лукас — 65, 425
Красин Леонид — 392
Краско Иван — 223
Красновский, художник — 423—424
Кромвель Оливер — 393, 397, 399, 409, 413
Крутянская К.М. — 6, 7, 15, 18, 24, 70
Крутянский Яков — 18
Кудрова Ирма — 238, 381
Кузминский Константин — 139, 390
Кузнецов Адам — 297, 412
Кузнецов Анатолий — 210, 344, 367
Кузнецов Эдуард — 294, 426
Кулаков Михаил — 418
Кулибин И.П. — 133
Кулиев Кайсын — 345, 346
Кумпан Елена — 102, 109, 137, 149, 184
Кундера Милан — 267, 268
Куприянов П.А. — 240—242, 258
Куприянова-Савицкая И.П. — 241, 247
Курбе Гюстав — 122
Кусто Жак — 315
Кухарец Валерий — 412
Кухарец Ирина — 412
Кушнер А.С. — 5, 149, 159, 184, 260, 369, 386—388
Кьеркегор Сёрен — 47, 224, 247, 248, 395

Лавров Кирилл — 15, 220
Лавров Юрий — 15
Лазарь, князь — 215
Лайтинен Кай — 230—231
Лансере Е.Е. — 100
Ларошфуко Франсуа — 164
Лафер В.И. — 52, 53
Леандр Сара — 43
Левин Г.Р. — 393, 394
Левин, профессор — 86
Левитина Ирина — 243
Ледковская М.В. — 414
Ленин В.И. — 44, 100, 109, 232, 242, 262, 285, 289, 290, 301, 320, 336, 356
Леннон Джон — 161
Леонардо да Винчи — 258
Леонтьев Константин — 301
Лермонтов М.Ю. — 13, 39, 136, 167, 184, 201, 242, 243, 387
Лернер, дружинник — 192
Лесков Н.С. — 379
Ливий Тит — 67
Лилберн Джон — 393, 394, 398, 399, 433
Лист Франц — 96
Литвин, профессор — 85
Литвинов М.М. — 294
Литвинова-Слоним Мария — 294
Лифшиц Н.А. — 98
Лихачёв Дмитрий — 288
Лобачевский Н.И. — 45
Лондон Джек — 38, 41, 136, 171—173, 254
Лосев Лев — 181, 260, 372, 411, 417
Лука, евангелист — 228
Луспекаев Павел — 374
Лысенко Т.Д. — 92
Лычёв Евгений — 61
Львов Аркадий — 412
Любарский Кронид — 413, 429, 432
Любимов Юрий — 220, 227, 235, 236
Людовик Четырнадцатый — 332
Лютер Мартин — 224, 275, 351, 364, 365
Люшков Г.С. — 272

Магдалина — 61
Мазаччо — 98
Майн Рид Томас — 38
Макаренко А.С. — 10
Макартур Дуглас — 21
Макдональд Жанетта — 43
Максимов В.Е. — 174, 293, 371, 425, 430, 434
Малевич Казимир — 237
Маленков Г.М. — 95, 108
Малохаткин Иван — 286, 288
Мандельштам Осип — 200, 341, 378
Мане Эдуард — 122
Манн Томас — 237
Маннергейм Карл Густав — 231
Мантенья Андреа — 425
Мао Цзедун — 279, 397
Марамзин Владимир — 139—143, 150—153, 158, 178, 210, 221, 257, 260, 352, 366, 372—375, 378—380, 383, 385, 389, 412, 423—427
Марамзина Рита — 151
Мария Стюарт — 42
Марков Эдуард — 202, 411
Маркс Карл — 54, 178, 279, 329, 356, 404, 427
Маркштейн Барбара — 425
Маркштейны, семья — 434
Мартынов Леонид — 102, 104, 395
Маршак С.Я. — 182, 186, 192
Марьянович Джордже — 213
Матфей, апостол — 98
Машинская Ирина — 31
Машленко Феликс — 420
Маяковский В.В. — 27, 31, 217, 237, 254
Медвинская Галина — 207
Мейерхольд В.Э. — 226, 237
Мейлах Михаил — 372, 379, 406
Мейсон Джеймс — 261
Мелентьев Л.А. — 71, 74
Мельников Б.В. — 15, 24, 25, 45, 46, 48, 74
Мельников В.И. — 15, 47
Мельников С.В. — 15, 46—48, 67
Мельникова Екатерина — 24
Мельникова-Мряхина Надежда — 15
Мельниковы, семья — 45
Мендельсон Феликс — 31
Мережковский Д.С. — 237
Мерсер Люси — 21
Меттер И.М. — 180
Мефодий, просветитель — 218
Мизрахи Белла — 288
Микельанджело — 65, 98
Микоян А.И. — 128
Миллер Артур — 220, 294
Митаев Алексей — 384
Михайлова Алла — 260
Михайловский Владимир — 223
Модель, сёстры — 71
Модель Р.А. — 11
Модель Э.А. — 11, 100, 101, 249, 301
Модильяни Амедео — 367
Мокей, крестьянин — 328
Молотов В.М. — 95, 108
Монро Мэрилин — 245
Морозов, директор изд. — 165
Мосеева-Чэмберс Татьяна — 423
Московит Андрей — 250, 297, 299, 310, 329, 386—388, 428
Мостовой Пётр — 258, 259
Моцарт Вольфганг — 19, 148
Мочалов Лев — 102
Мурад, султан — 215
Мурадели Вано — 103
Муссолини Бенито — 22, 279, 397
Мустафа, лагерник — 10
Мэй Томас — 397
Мюнцер Томас — 364, 365

Набоков В.В. — 37, 40, 136, 403
Набоков В.Д. — 40
Набокова Е.В. — 40
Навуходоносор — 332
Найман Анатолий — 137, 159, 195, 264—266, 275, 293, 294, 313, 369, 397
Найман Аня — 313
Найман Галина (см. также Рейн Галина) — 274
Найманы, семья — 274, 277, 313, 346
Наполеон — 259
Наполеон Третий — 259
Наум, просветитель — 218
Невякин, чиновник — 233
Незнанский Фридрих — 412
Неизвестный Эрнст — 176
Некрасов Н.А. — 27
Некрич Александр — 125
Нерон — 67
Нефертити — 200
Нечаев-Бакинский Вадим — 110
Никитин Афанасий — 278
Никон, патриарх — 205, 318
Никсон Ричард — 318, 406
Нил Сорский — 360
Нильва Александр — 314, 411
Нильва Тамара — 314, 434
Ницше Фридрих — 47, 224, 237
Нобель Альфред — 66
Новохатко Владимир — 393
Нокс Джон — 360, 364
Носиковы, соседи — 25, 27, 71
Нострадамус — 306
Нудельман Рафаил — 390
Нуми Ласси — 230
Нушич Бронислав — 213

Образцов Валентин — 117
Образцов С.В. — 6, 18, 71, 99
Оглоблин Г.А. — 123
Огурцов Игорь — 249, 301, 403
Озерова М.Л. — 307
Окуджава Булат — 79, 213, 335, 338, 392
Олдридж Джеймс — 368
Олеша Юрий — 136
Орвелл Джордж — 197
Орлов Александр — 17
Освальд Ли Харви — 116
Островский Александр — 99
Островский Николай — 33
Остроумова-Лебедева А.П. — 100

Павлова Галина — 418
Павлова Т.А. — 394, 399
Панич Юлий — 226
Панова В.Ф. — 104, 142, 148, 337
Панфёров Ф.И. — 34
Паскаль Блез — 224
Пастернак Б.Л. — 103—105, 176, 181, 184, 239, 341, 347, 387
Пастухова Алла — 392, 393, 399, 404, 409, 415
Паттон Джордж — 21
Певцов Валентин — 314, 315
Пейнанен Эва — 230
Пекуровская Ася — 145, 210
Перельман Виктор — 412, 435
Пестель П.И. — 392
Петаччи Клара — 22
Петкевич Инга — 141
Петрарка Франческо — 47
Петров Евгений — 136
Петров Михаил — 311, 426, 432
Петрова Мика — 312, 426
Петровы, семья — 311, 314
Петухова Валентина — 76, 410
Пётр, апостол — 63
Пикассо Пабло — 64, 176, 237
Пилина, капитан милиции — 418
Пименов В.Ф. — 270, 283, 284
Пименов Револьт — 329
Пискунов, директор Детгиза — 178
Плавт Тит Макций — 98
Платон — 159, 227, 238, 400
Платонов Андрей — 142, 150, 153
Плиний — 67
Плисецкий Герман — 102
Плутарх — 63, 69, 227
Погодин Радий — 390
Подгурская Марина — 414
Подгурские, семья — 414, 416, 423
Подгурский Марк — 250, 315, 411, 414
Подсевалов Борис — 115—119, 132—133
Пол Пот — 435
Полевой Б.Н. — 34, 104, 307, 308, 339, 344—346, 349, 350, 359, 362, 367, 368
Ползунов И.И. — 86, 254
Поло Марко — 329
Полухина Валентина — 181
Поляк Григорий — 412
Поляков Лев — 207
Понизовский Борис — 125
Попов Валерий — 140, 141, 145, 153—155, 184, 221
Попова Нонна — 141, 153, 154
Поповский М.А. — 295, 296, 397, 412, 432
Прокофьев Александр — 182
Прокофьев С.С. — 103
Проффер Карл — 380, 381, 423, 426, 433
Проффер Эллендея — 380
Профферы, семья — 385, 392, 403, 406, 412, 417, 421, 423, 426, 434
Пугачёв Емельян — 160
Пушкин А.С. — 12, 31, 56, 64, 136, 149, 164, 167, 200, 213, 227, 228, 275, 298, 307, 311, 366, 387

Рабин Оскар — 430
Радищев Леонид — 48, 418
Радищев А.Н. — 27
Разумовские, семья в Вене — 434
Райкин Аркадий — 265, 275
Раневская Фаина — 265
Рар Л.А. — 431, 433
Распутин Григорий — 227
Растрелли Варфоломей — 62
Ратнер Лиля — 71
Рафаэль — 65, 98
Рахманинов Сергей — 79
Рахманов Л.Н. — 180, 311
Рахманова Т.Л. — 311, 316, 317, 426
Рачко (Рачковский) А.И. — 105—107
Рачко Г.А. — 105, 106, 124, 155, 283, 414, 420
Рачко Марина — см. Ефимова Марина
Рачко О.Н. — 106, 124, 283, 413, 414, 421, 426, 435
Рачко, семья — 418
Редлих Роман — 310, 423, 424, 429—431
Рейган Рональд — 161
Рейн Аня — 208, 264
Рейн Галина (см. также Найман Галина) — 208, 209, 264—266
Рейн Евгений — 137, 152, 186, 206—209, 257, 264—266, 274
Рейнолдс Джошуа — 64
Ремарк Эрих Мария — 136
Рембрандт — 122
Ренуар Огюст — 122
Риббентроп Иоахим — 95
Ривера Диего — 176
Робеспьер Максимилиан — 392
Рогинский Арсений — 47, 48
Рождественский Всеволод — 242
Розенберг, инженер — 119
Розенфельд Юрий — 30, 62
Розов Виктор — 293
Рокотов Ян — 127
Ромадин М.Н. — 404
Роман, киевский литератор — 340, 349, 350, 357, 368
Романов Е.Р. — 431
Ронкин Валерий — 249
Росси К.И. — 99
Россини Джоаккимо — 31
Рубенс Питер — 122
Руденко Р.А. — 80
Рудкевич Л.А. — 425, 427, 429
Рудницкая Тамара — 44
Рудольф, кронпринц — 261
Рузвельт Франклин — 21, 23, 13
Рукавишников В.И. — 37, 41
Рукавишникова Е.Н. — 41
Рулле, гинеколог — 71
Руссо Жан Жак — 79, 343
Рылеев К.Ф. — 27
Рытхеу Юрий — 138, 165, 232, 337, 338

Саакян Юрий — 286
Савелий Иванович, крестьянин — 316—320, 328
Савельева, судья — 183, 192
Савицкий В.Д. — 240—243
Савонарола Джироламо — 227
Сад, маркиз де — 227
Садат Анвар — 279
Сажин Валерий — 47, 48
Салтыков-Щедрин М.Е. — 27
Самодур Сима — 18, 99
Сассетта Стефано ди Джованни — 367
Сахаров А.Д. — 181, 298, 300, 396, 403
Саянов В.М. — 341
Светлана, попутчица — 357—362
Светоний Гай — 67, 69
Свирский Григорий — 378
Свифт Джонатан — 31
Сельвинский И.Л. — 104
Семёнов Г.С. — 102, 180
Семёнов Юлиан — 352
Сенека Луций — 67
Сенокосова Елена — 359
Сенокосовы, супруги — 359, 360
Серман И.З. — 180
Серманы, семья — 396, 426—428
Сёра Жорж — 367
Сибиркин, однокурсник — 82
Сигизмунд, император — 360
Сикейрос Давид — 176
Сименон Жорж — 231
Синявский А.Д. — 181, 184, 198, 226, 249, 412
Сирота Роза — 220
Ситницкий Александр — 288
Скотт Вальтер — 32, 38, 136
Слепакова Нонна — 102
Слуцкер Леонид — 202—206, 413, 422
Слуцкер Рена — 202, 206
Слуцкий Борис — 102, 104, 239, 270, 369
Смит Адам — 412
Смит Хедрик — 434, 435
Смоктуновский Иннокентий — 220
Соболев Анатолий — 213
Сокирко Виктор — 296, 411
Сокирко Лида — 296
Соколов Саша — 390
Сократ — 63, 238, 288, 342
Солженицын А.И. — 21—23, 161, 170—174, 181, 184, 232, 247, 251, 315, 344, 347, 371, 374, 378, 385, 390, 430
Соловьёв В.И. — 221, 386—388
Соловьёв В.С. — 224
Соловьёв С.М. — 280
Солоухин В.А. — 104
Сомов К.А. — 100
Соснора Виктор — 102
Софокл — 98, 219
Спок Бенджамин — 124
Сролиович М.И. — 416, 435
Стависская Аза — 316
Сталин И.В. — 21—23, 27, 44, 69, 94—96, 104, 168, 203, 269, 279, 302, 316, 332, 347, 348, 395, 397, 432, 435
Станиславский К.С. — 19
Стендаль — 136
Стивенсон Роберт Льюис — 38
Страда Витторио — 308
Стриндберг Август — 247
Струве Никита — 430
Стрымбану Андрей — 271
Стюарты, династия — 393
Суворов А.В. — 282
Суворов Гера — 74
Сулла Корнелий — 67
Сумеркин Александр — 412
Суперфин Габриэль — 294—299
Суслов Александр — 391
Суслов Илья — 397
Суслов М.А. — 123
Сэлинджер Джером — 161—163, 169, 247
Сю Эжен — 136

Таиах, египетская царица — 128
Тамара, соседка по общежитию — 285, 286
Тарковский Андрей —

Основное

04.05.2011

Автор: Егор Отрощенко
Источник: Однако #14(78)

Игорь Маркович Ефимов — один из немногих представителей тех писателей (их с каждым годом, увы, все меньше), кто знает, что такое советская власть не по книгам, не по рассказам друзей, даже не как наблюдатель со стороны, а как человек, лично прошедший суровую школу выживания в нашем фантастическом зазеркалье. Известный писатель, умудрившийся остаться свободным и издаваемым в СССР, диссидент, много лет занимавшийся самиздатом и выпускаемый за границу на съезды писателей-антифашистов, например, и еще множество не менее фантастических фактов сосуществования человека и системы, параллельной жизни писателя и страны приведены Игорем Ефимовым в его мемуарах. Именно такое жанровое определение он дал своей книге, настаивая на том, что воспоминания обязывают описывать все без купюр, а мемуары более свободны по сути. Это любопытно и симптоматично: даже выбор жанра у Ефимова превращается в декларацию о свободе и независимости, память о советской России, видимо, не вытравится и целой жизнью за ее границами. Родился в Москве в 1937 году, в семье «врага народа», потом его с матерью выслали в Рыбинск, после войны оказался в Ленинграде, там окончил школу, стал инженером в институте по исследованию газовых турбин. Выбор профессии связан опять же с выбором свободы: «Хорош был бы студент, который на лекциях тратил бы все силы на то, чтобы не крикнуть профессору: «Вздор! Чушь! Вранье! Пропаганда!» Именно потому и не выбрал гуманитарный вуз, инженеру в НИИ проще не зависеть от идеологии.

Впрочем, от книги не стоит ждать «пугающих откровений» о «кровавой гэбне», обличительных тирад и пафоса борца. В том и очарование автора — негромкий голос, рассудительность, умение слышать за собой другие голоса и — во всем любовь. Не зря ведь мемуары имеют подзаголовок «Записки благодарного». Да, было тяжело, да, боялись, многие прошли тюрьмы, психушки, многие выросли без отцов и матерей, много вообще свершилось в нашей стране такого, что не может и не должно умещаться в сознании, как любое зло. И это зло мы обязаны ненавидеть, гнать, выжигать каленым железом, но нельзя за ним не видеть ничего более, нельзя терять представление, что мир, каким бы он ни казался уродливым, создан когда-то с любовью и любовь составляет его суть. Это и есть главное в книге. Рассказы о писателях официальных и неофициальных, о Бродском, Солженицыне, Наймане и Борисе Полевом, о ком угодно, все это есть там, все это, несомненно, любопытно, но главное — сам писатель, герой своего романа, написанного про любовь.

Игорь Ефимов. Связь времен в старом свете

11.05.2011

Автор: Николай Александров
Источник: http://www.echo.msk.ru/programs/books/773908-echo/

Игорь Ефимов русский писатель, живущий в Америке, один из самых талантливых авторов поколения Бродского и, безусловно, один из самых заметных романистов последнего времени -- его романы «Не мир, но меч», «Суд да дело», «Новгородский толмач» и другие российской читающей публике хорошо знакомы – на сей раз предстает с книгой воспоминаний. В издательстве «Захаров» вышла его книга «Связь времен в старом свете». Автобиографические зарисовки, мемуарные очерки, выстроенные в хронологическом порядке и связанные с разными этапами жизни: раннее детство, эвакуация, школа, книги и т.д. выглядят вроде бы вполне обыкновенно. Единственное что сразу бросается в глаза – фактурность памяти, как будто уже присутствующее в ретроспективном взгляде Ефимова художественное отстранение. Поэтому вполне закономерны и цитаты из собственных ефимовских художественных произведений – общего документального строя они не нарушают, но скорее подтверждают полновесность воспоминаний, выводят их из ряда ординарного рассказа о собственной жизни частного человека.

Рецензия на книгу Игоря Ефимова "Связь времен. Записки благодарного"

Историк Лев Лурье -— о книге Игоря Ефимова "Связь времен. Записки благодарного".

В издательстве "Захаров" вышли двухтомные воспоминания Игоря Ефимова "Связь времен. Записки благодарного". В первой книге — жизнь в СССР до 1978 года, во второй — в США после эмиграции.

Ефимов — ленинградский шестидесятник. Младшие в его поколении — Бродский, юбилей которого мы только что отметили, и Довлатов, которому в будущем году исполнилось бы 75. Это мощная литературная когорта, которая позволила Анне Ахматовой называть 1960–е "бронзовым веком русской литературы". Всех и не перечислить, ну например: Александр Кушнер, Евгений Рейн, Анатолий Найман, Виктор Соснора, Глеб Горбовский — поэты; Андрей Битов, Валерий Попов, Владимир Марамзин, Виктор Голявкин — прозаики.

Как всякие мемуары, "Связь времен" — рассказ о времени и о себе. В первом качестве это невероятно ценная книга с сотнями имен и подробностей, тонким описанием обстоятельств и тенденций. Ефимов — отличный и объективный бытописатель. В нем нет ни зависти, ни высокомерия по отношению к сотоварищам. Всякий, кому интересен "бронзовый век", обязан прочесть двухтомник. Что касается автобиографической части — "темы судьбы", то она тоже исключительно содержательна. Ефимов — настоящий отличник во всем, что делал. Прекрасно учился в школе и институте, женился единожды и счастливо, был превосходным инженером–турбинщиком. Когда стал профессиональным литератором — быстро выбился в первые ряды своей блестящей поколенческой группы. Не будучи членом партии, скорее врагом советской власти, был принят в Союз писателей, активно печатался, получил квартиру в писательском доме у Спаса на Крови. Ездил к Бродскому в ссылку и одновременно состоял слушателем Высших литературных курсов. Его мир опрятен и уютен: прекрасная семья, рыбалка, тщательно спланированный отдых, верные друзья, сочные шашлыки.

В отличие от большинства, поначалу мыкавшегося в Америке на жалкое пособие, Ефимов уезжал в США на готовое место — знаменитая чета Карла и Элеанды Проффер пригласила его в издательство "Ардис" — важнейший культурный центр третьей эмиграции. Жена стала сотрудницей радио "Свобода". Ему покровительствовал Иосиф Бродский. В отзыве на одну из книг Ефимова он писал, что тот "продолжает великую традицию русских писателей–философов, ведущую свое начало от Герцена". Умный, разнообразно образованный, амбициозный, трудолюбивый Ефимов был, казалось, обречен на огромный успех.

В Америке он издал восемь своих романов, вышли написанные еще в России философский труд "Практическая метафизика. Философская система, развивающая принципы Канта и Шопенгауэра" и разоблачающая советскую власть книга "Без буржуев". Историософские трактаты — "Стыдная тайна неравенства" и "Грядущий Аттила". Писатель проделал огромную работу с разнообразными источниками и, казалось бы, доказал в книге "Кеннеди, Освальд, Кастро, Хрущев", что за убийством американского президента стоит кубинская разведка.

Но ни настоящая слава, как у Довлатова и Бродского, ни даже широкая известность, как у других товарищей юности, к Ефимову так и не пришла. Его знают, не более.

Сенсацию вызвала только книга "Сергей Довлатов — Игорь Ефимов. Эпистолярный роман", где была опубликована переписка двух писателей, поначалу друживших и в конце концов вдрызг рассорившихся. Успех был связан со скандалом — письма Довлатова напечатали без разрешения вдовы Сергея Донатовича, и издательство "Захаров" выплатило огромный штраф.

Ну и конечно, всем были интересны сами письма Довлатова.

Вот что он писал Ефимову: "До конца жизни буду Вам благодарен за то, что Вы, при всей моей патологической неуверенности в себе, сразу же сказали, что я — писатель. И вот много лет отношения были неравными, а затем мы приехали сюда, и я стал печататься по–английски, и услышал какие–то комплименты, и дальше, вероятно, сознательно и бессознательно ход мыслей и чувств у меня был такой: "Да кто он такой, чтобы мной командовать, почему я должен его слушаться, я ничем не хуже, чего он важничает и т. д.". Короче, бунт на корабле. Правы Вы и в том, что я не люблю людей, которые "в ладах с собой, с жизнью, друг с другом", вернее — не "не люблю", а просто я завидую им, потому что сам я никогда ни с чем в ладах не был"

Выясняется, что быть "в ладах с собой, с жизнью, друг с другом" — не только не обязательно для писателя, но даже и нежелательно. В русской литературе другого что–то и не припомнишь.

Короткий адрес материала: http://www.dp.ru/10403r